Враг врагов (СИ)

Среди кухонного персонала наблюдалась заметная текучка кадров. Не проходило недели, чтобы кто-то из работников ни попал под сокращение. Иногда уволившихся по собственному желанию сотрудников находили на кухонном полу, окровавленных и растерзанных, с переломанными костями и выдавленными из естественных отверстий внутренностями. Чаще же не находили совсем.
Каждому в черном замке было известно, что на кухне пропадают люди. Пропадают таинственно, зловеще, словно в какой-то аномальной зоне. А потому посторонние редко забредали туда, ибо ведомо им было — глупец, дерзнувший проникнуть во владения Грыжи Антрекотовны, имеет все шансы никогда более не увидеть солнечного света, не ощутить аромата цветов, не вкусить иных радостей жизни. Новичков, будь то слуги или солдаты, первым же делом строго-настрого предупреждали — не ходите на кухню. Куда угодно, но только не на кухню. Многие внимали предостережению, но не все. Попадались то ли слишком любопытные, то ли просто тупые, которые пренебрегали запретом и пытались зачем-то пробраться во владения Грыжи.
Немногим из них посчастливилось вернуться обратно. И лишь единицы сделали это невредимыми. Чаще всего беглецы лишались либо конечностей, либо внутренних органов. Один молодой конюх трое суток провел в подземелье Грыжи, а затем каким-то чудом сумел вырваться оттуда. Он выполз во двор на руках, поскольку ноги его были аккуратно отделены от тела по самую задницу. Конюх кричал и плакал, он был полностью сед и крепко обезумел. Он умолял людей помочь ему, спасти его, спрятать, но никто не рискнул подойти к несчастному. Ибо все знали — тот, на кого Грыжа положила свой людоедский глаз, принадлежит ей. И горе тем, кто дерзнет встать между верховной кухаркой и ее едой.
Тот безногий конюх недолго оглашал двор своими горестными воплями. Потому что вскоре вслед за ним из темных подземелий поднялась сама Грыжа Антрекотовна, крайне недовольная тем, что ее личный запас протеина дерзнул уползти из кладовки. Она грубо схватила за волосы безногого страдальца и потащила его обратно, вниз, во тьму и ужас кухонного ада. В последний раз донеслись из подземелья вопли несчастного, а затем воцарилась многозначительная и страшная тишина.
Порядок и стабильность — вот чего требовала Грыжа от своих подчиненных. Что бы ни происходило за стенами замка, что бы ни случилось в самом замке, кухня должна работать четко и исправно. Даже если снаружи разразится полномасштабный конец света, то и он не станет поводом для снижения качества работы кухни. А если кто-то из сотрудников считал иначе, Грыжа тотчас же лишала его премии и печени.
Нынешние смутные времена тоже никак не отразились на кухонном распорядке. Пусть лорд черного замка и находился неизвестно где, то ли томился в плену, то ли был мертв, то ли скитался на чужбине, но тарелки по-прежнему должны были чисто мыться, кушанья вкусно готовиться, а столы подобающе сервироваться. Грыжа не допустила бы на своей кухне бардака, даже если бы под стенами черного замка очутилось все войско Ангдэзии. И не важно, дома господин или нет. Господин — господином, а порядок — порядком. Господа меняются, порядок остается нерушимым. А кто думает иначе, тот паштет.
Ничто не могло нарушить стабильности кухонного царства, управляемого грозной королевой Грыжей. Даже когда из столицы прибыли люди императора, и приступили к расследованию произошедшего на нейтральной полосе инцидента, то и это не выбило верховную кухарку из колеи. Ее, разумеется, допросили в первую очередь, ведь она была единственным свидетелем, вернувшимся назад и способным поведать о случившейся битве.
Многие в империи тряслись от ужаса, когда речь заходила о гвардейцах императора. Эти мрачные и жестокие типы разъезжали по всему государству, повсюду верша террор и расправы. Люди предпочитали перерезать себе горло, чем идти на допрос к этим черным извергам.
Но карательная система обломала об Грыжу зубы. Как бы ни старались гвардейцы, как бы ни пытались подловить кухарку на лжи, та твердо стояла на своем, раз за разом повторяя одно и то же. А именно, что знать она ничего не знает, видеть ничего не видела, и о судьбе лорда Мортуса ей ничего не известно. Битва в старой крепости была, а чем она кончилась, и что случилось с отрядом злодеев, она не знает. Ее дело каши варить, а тонкостям военного искусства она не обучена. И вообще, она женщина простая, из народа, и не понимает, чего это к ней прицепились с расспросами.
 
— А как же огненный демон? — кричал тип в черном одеянии и железной маске, стуча кулаком по столу. — Ты что же, и его не видела?
— Не видела я никаких демонов, — бубнила Грыжа, время от времени бросая на истеричного собеседника косые заинтересованные взгляды. Ей все больше и больше казалось, что из этого типа получился бы славный студень.
Ничего не добившись от Грыжи, ее оставили в покое, и она с облегчением вернулась к своим служебным обязанностям.
— Кто посуду плохо моет, тот от боли громко воет! — стихотворным образом поучала Грыжа подчиненного, яростно хлеща его своим легендарным фартуком.
Фартук этот был сшит из кожи дракона. Настоящего дракона, а не той крылатой мелюзги, что ныне изредка встречалась на севере империи. Он являлся древней реликвией, доставшейся Грыже от предков — великих мастеров кулинарных искусств. Фартук отлично защищал владельца от холодного оружия, и, одновременно с этим, сам был неплохим оружием. Грыжа владела фартуком виртуозно. Могла одним ударом убить человека. Но редко так поступала. Потому что суть наказания не в быстрой смерти, а в долгих мучительных страданиях. Причинять их Грыжа тоже умела мастерски.
Прежде единственной страстью Грыжи была работа на кухне, но с недавних пор у поварихи появилась личная жизнь. Из военного похода, в котором сгинуло все войско черного замка, и пропал даже сам лорд Мортус, она вернулась с бесценным трофеем. В мешке Грыжа принесла с поля боя мужа.
Их нежное семейное счастье складывалось медленно и непросто. Молодой и неопытный супруг часто огорчал Грыжу, и той приходилось воспитывать его. Верховная кухарка делала это любя. Она любила причинять людям боль, и никогда не скрывала этого. А муж, к тому же, сам постоянно напрашивался. То в постели вел себя пассивно, не демонстрируя подобающей молодожену страсти, то бессовестно воротил нос от восхитительных блюд, приготовленных заботливыми руками любимой жены. А ведь этому заморышу требовалось хорошо питаться. Грыжа не могла позволить, чтобы ее супруг имел вид заморенного голодом бедолаги. Это что же подумают люди? У нее, у верховной кухарки, муж живет впроголодь?
Грыжа не могла допустить подобного бесчестья, а потому кормила мужа силой. К счастью, сил у нее хватало. Любимый супруг сопротивлялся, капризничал, плакал и молил о смерти, но Грыжа проявляла настойчивость. Она привязывала его к стулу, ударом под дых заставляла распахнуть плотно сжатые челюсти, и огромной ложкой загружала корм в супружеские уста.
— Оно жрет, что дают, и не капризничает! — мрачным тоном гнула свое Грыжа, продолжая пихать кушанья в рот рыдающему от семейного счастья супругу.
По ее прикидкам, мужу, для приобретения надлежащей телесной комплекции, оставалось набрать какие-то жалкие пять пудов. Грыжа поставила перед собой цель — достичь этого амбициозного результата за месяц. В рамках программы супружеского откорма она насильно пичкала мужа пять раз в день, и десять в ночь, готовя для любимого наиболее питательные и калорийные блюда.
Сегодня Грыжа решила побаловать возлюбленного супруга особым деликатесом — тушеной печенью под острым соусом и луковыми колечками. Донором требуемого органа послужил хлеборез. Доигрался старый. Многое Грыжа могла бы стерпеть, но только не криво нарезанный хлеб. Она уже давно замечала, что у подчиненного трясутся руки, стоит ей подойти к нему. А с трясущимися руками на кухне делать нечего. Вот Грыжа и уволила его — вызвала к себе в кабинет, зашла за спину, и ударила по голове пятнадцатым томом кулинарного кодекса темной империи. Затем прикинула, что мясо хоть и старое, но мясо, и решила порадовать мужа вкусным блюдом. Грыжа чувствовала, что их семейные отношения дали трещину, которую срочно требовалось залатать пикантным угощением.