Цена светлой крови
Под порывом ветра заскрипели, застонали сосны, хлопнуло незатворенное окно.
- Я собирался отправиться в Хапай, повидать отца, - молвил Джумин, всматриваясь в темную шеренгу домов. - Собирался, но он запретил. Никлес, мой брат, пишет: не хочется отцу, чтобы я запомнил его старым и жалким, иссушенным болезнью...
- Тебя ничего здесь не держит, кроме воли родителя, - заметил Ират.
- Да, пока он жив. Сказано им: вернешься, если вспомнишь... Но я не вспомнил.
- Возможно, тебе помогли бы в другом месте? В Северной Федерации есть святилище Глас Грома, и слухи о нем идут чудесные.
- Я не верю в чудеса, Ират.
Приблизившись к площади, они миновали трехэтажный корпус Банкирского Дома «Шо-Кам», в котором служил Логр Кадиани, специалист по финанеам. В этом массивном каменном здании, где половина города хранила документы и деньги, а приезжие богачи - драгоценности, Джумин не был частым гостем. Однако дважды в год приходил, чтобы получить толстую плотную пачку кредиток с изображением правящего сагамора и сеннамитских символов, быка и башни. Деньги ему переводили из Ханая.
- Память пробуждают сильные чувства, - помолчав, сказал Ират. - Нет нужды ехать в этот северный храм или куда-то еще. Ты мог бы и здесь найти... гмм... подходящее лекарство.
- Что ты имеешь в виду?
- Женщин, мой дорогой, женщин! Тари Айкчу из Арсолана спрашивает о тебе всякий раз, когда принимает ванны... И еще эта рыжая девушка-иберка, и госпожа Цай Инкиди, и другие, кто отдыхает и лечится здесь. Не ведаю, как они узнали, что я твой друг... Но спрашивают, спрашивают!
Джумин молчал. Лицо его выглядело равнодушным, даже расслабленным. Казалось, внимание приезжих красавиц ему совсем не интересно.
- Ты сказал, что не веришь в чудеса, но так ли это? - молвил Ират. - Разве легенды о древних с а гам о ра х -дол гож ител я х не чудо? А ты им веришь... И разве не чудо потрясение любви?.. Возможно, Джу, этот опыт был бы тебе полезен. Ты излучаешь ауру, покоряющую женекие сердца, но за шесть лет, проведенных в Куате, не прикоснулся ни к одной женщине... Или я не прав?
- Прав, - отозвался Джумин. - Но ты говоришь не о любви, а о случайной прихоти, о мимолетной связи меж женщиной и мужчиной. Прости, Ират, но это не для меня. Временами мне чудится...
Он умолк, вслушиваясь в посвист ветра.
Целитель коснулся его руки.
- Чудится? Что?
- Что я любил женщину, прекраснее которой не было на свете. Будто бы любил... Но я не знаю, правда ли это или ложные воспоминания.
Они пересекли площадь, окруженную молчаливыми домами. Ветер трепал пестрые тенты у входов в кабачки, кое-где светились окна верхних этажей, и справа, у причальных мачт воздухолетов, сияло круглое око эммелитового прожектора. Площадь тянулась к холмистой гряде широким овальным языком, и посередине нее темнело каменное изваяние шо-кама - морской змей, приподняв верхнюю часть тулова и разинув клыкастую пасть, смотрел в небо навеки остановившимся взглядом. За ним, в дальнем конце площади, врезанные в склон холма ступени вели к большому изящному зданию в майясском стиле - клинике, которую содержал юкатскпй целитель Чечнл Ку. Здесь пути Джумина и Ирата расходились.
Они постояли недолго у лестницы. Звездный свод медленно, плавно, незаметно для глаза поворачивался над ними.
- Сегодня Сайлис и Цонкиди-ако поведали нам нечто удивительное, - сказал Ират, запрокинув голову. - Что теперь будет, Джумин? Как ты думаешь?
- Что будет, я не знаю, - раздалось в ответ. - Но кто бы ни следил за нами, сам Коатль, властелин Великой Пустоты, или пришельцы из другого мира, это обязывает... - Джумин щелкнул пальцами, подбирая слово. - Обязывает сохранять достоинетво. В старину говорили: каждого пугает неизвестность, но обуздавший свой страх угоден богам.
Ират негромко рассмеялся.
- Тебя заботит мнение богов?
- Сказать но правде, не очень, - тоже с улыбкой произнес Джумин.
Они расстались; целитель начал взбираться вверх по лестнице, а Джумин свернул в переулок, ведущий к его хогану. Дом, стоявший на южной городской окраине, назывался «Ветер с Пролива» и был просторен, даже слишком велик н роскошен для одного-единетвенного обитателя. Но Джумин, происходивший из семьи богатых ханайских финанеистов, не мог поселиться в более скромном жилище - это стало бы позором для его отца и брата, для всей их фамилии, чьим родоначальником был легендарный древний владыка Мберы и Аталн. Джумина назвали в его честь, с поправкой на чуть изменившееся с веками произношение. Но не исключалось, что прежде он носил другое имя.
По дорожке, обсаженной цветущими кустами, Джумин подошел к двери, отворил ее и ступил в свой пустой холодный дом.
* * *
Обсерватория «Око Паннар-са» стояла к северу от клиники, на более высоком холме, с которого открывался вид на город. Эта ученая обитель не являлась собственностью Сеннама или какой-либо другой страны, а принадлежала Очагу Великой Пустоты, международному сообществу, уже половину века возводившему стартовые комплексы и наблюдательные центры на всех материках. Считалось - и не без оснований - что изучение заатмосферного пространетва не под силу даже таким могучим державам, как Северная Федерация или Объединенные Территории Азайи, хотя их промышленный потенциал был важнейшим средством достижения успеха. Под успехом понимали не боевые корабли и не военные спутники, а грядущие экспедиции к Внешним и Внутренним Мирам. С этим соглашались даже воинетвенные правители Бихары, чья гордость все еще страдала от поражения в Последней Войне.
Рядом с обсерваторией располагался квартал жилых домов для персонала и маленький храм Шести Богов. Сайлис Пиладкастронера занимал хоган около святилища, чуть дальше высилась башенка с раздвижным куполом, в которой поселился Цонкиди-ако, а оба молодых пилота жили в гостевом дворе. Между двором и храмом была площадка, выложенная плитами из розового туфа; старая сосна вздымала над ней свои узловатые толстые ветви.
Четверо мужчин, словно не желая распрощаться, встали под кроной сосны, вдыхая ее смолистый запах.
- Сейчас над нами проходит одна из Безымянных Звезд, - сказал Цонкиди-ако, сверившись с хронометром. - Но наблюдать ее визуально нельзя - слишком незначительный объект.
- Мал, но дорог, - отозвался О’Паха. - Неразгаданная тайна...
Амус что-то произнес на дейхольском.
- Он говорит, - сообщил О’Паха, - что мир без тайн был бы скучен. Возможно, не стоит все их разгадывать.
Глаза Амуса сощурились.
- Звезда мы найти, звезда - реальность, - пробормотал он. - Но вот долгий жизнь, такой красивый сказка... Зачем Джумин искать - было так пли не было? Узнаем, будет ра... разо...
- Разочарование, - подсказал Сайлне. - Но у Джумина есть повод этим заниматься. Ему необходима мысленная деятельность, и это не пустые игры, а, скорее, целительная процедура. -
- Почему? - спросил О'Паха. - Разве он болен?
Астроном и вычислитель переглянулись.
- Вы недавно в нашей компании и не знаете того, что знаем мы, - начал Пиладкастронера.
- А знать нужно, - продолжил Цонкиди-ако. - Хотя бы затем, чтобы случайно его не обидеть.
- В прошлом с ним случилось какое-то несчастье или, возможно, душевное потрясение. Что именно, Джумин сам не ведает, но некий срок он провел в беспамятстве. Он из очень богатой и знатной семьи, из рода хапанцев Джума, и денег родичи не пожалели, наняли лучших целителей. Сознание к нему вернулось, но здесь, - Сайлис коснулся лба, - не все в порядке. Очнувшись, он не смог многого вспомнить и, мне думается, не очень верит рассказам о своей прежней жизни.
- Интеллект не пострадал, - добавил астроном. - Он человек образованный, знаком со многими языками, искусен во многих науках, но не помнит, что с ним было в детстве, юности и в более зрелых годах. Не исключаю, случалось там такое, о чем ему не хочется вспоминать... - Цонкиди-ако сделал жест сожаления. - Такое бывает. Это непроизвольная реакция - защитный барьер в подсознании блокирует нечто тягостное, горе, которое душа и разум не силах вынести.