Право победителя (СИ)

  
Глава 31 
 
— Это «ямасиро», у них башни между трубой, а не «ступенькой»!
Гордей Иванович впервые был в бою на линкоре, причем принял на себя командование отрядом, а ведь мог просто присутствовать на флагманском корабле, но нет, решил что если что-то случится, то лучше погибнуть на единственном оставшемся линкоре советского флота, чем умереть от гнетущего беспокойства на базе. Однако командовать одним-единственным линкором целому вице-адмиралу для американцев показалось ненормальным. По приказу командующего Северо-Тихоокеанским флотом адмирала Томаса Кинкейда, давнего знакомого, которому и был напрямую подчинен Левченко, к «Петропавловску» присоединили «Пенсильванию». И теперь под его началом находились два линкора с 356 мм орудиями, с которыми он и вступил в первый в своей жизни эскадренный бой, памятных по прошлой войне, следуя за головным отрядом из трех кораблей, которые и стали образцом для «вашингтонских морских ограничений».
  
Под флагом контр-адмирала Джесси Баррета Олдендорфа шли «Мериленд», «Колорадо» и «Вест Вирджиния», каждый из них был вооружен восемью 406 мм орудиями. Затем следовала бригада из Петропавловска' и замыкающей колонну «Пенсильвании», которой фактически управлял контр-адмирал Чарльз МакМоррис, являвшийся одновременно советником Гордея Ивановича все это время, с момента появления американских кораблей на Камчатке. При этом сам Левченко, назначенный Кинкейдом вроде как командующим, ни во что не вмешивался, просто стоял в боевой рубке, куда его упрятали от греха подальше.
Понятно, что янки учитывали политические нюансы, и чисто формально выполнили поручение своего президента об «объединенном командовании», но чувствовать себя «свадебным генералом» было тоскливо. Но приказ Верховного есть приказ, он ни во что не вмешивался, не отдавал никаких распоряжений, просто стоял и смотрел на освещенные лучами прожекторов характерные силуэты японских линкоров, что еще четверть часа тому назад весьма интенсивно стреляли по Парамуширу, отправляя по острову залп за залпом. И не подозревали, что к ним подкрадывается американская эскадра, осуществившая за ночь хитрый маневр. Союзники так делали постоянно, на месте не держались, стараясь запутать противника, и при этом не нарваться на торпеды японских субмарин, что буквально рыскали в здешних водах. Тут все время шла ожесточенная морская война, японцы старались действовать авиацией и подводными лодками, но самолеты у них быстро повыбивали, пользуясь тем огромным расстоянием, которое должны были пролететь истребители сопровождения. Да и корабли под флагами восходящего Солнца в Охотское море уже не совались, даже к южным островам курильской гряды и Сахалину подойти было сложно — американские ВВС вели целенаправленную охоту, топя всех, кто только попадался. Истребители, особенно «лайтнинги», вели целенаправленную охоту даже за рыбацкими лодками, причем долетая даже до Хоккайдо, в северных водах которого находиться для японских кораблей стало небезопасно, так как к авиации добавлялись американские субмарины, которые уже со стороны океана установили блокаду, пользуясь относительной близостью камчатских баз.
Так что все перемещения «Объединенного Флота» были известны, тем не менее когда в штабе осознали, что японцы решили вернуть Парамушир, высадить десант при поддержке всех линкоров, американцы засуетились, и решили дать сражение, чтобы оставить за собой зону всех «северных проливов». И стянули все линкоры, пусть не новые, два из которых были потеряны при Гуадалканале', но собрали девять кораблей, плюс советский «Петропавловск», в «девичестве» бывший «Невадой». Десять против семи и линейного крейсера, в тяжелых крейсерах семь против пяти — адмирал Кинкейд был настроен на победу в генеральном сражении. Янки боялись только одного — чтобы в последний момент японцы не дрогнули, потому авиация предпринимала налеты не полными авиагруппами, чтобы не напугать противника. И добились своего — вчера на пределе дальности японцы попытались нанести удар по аэродромам Парамушира сотней самолетов — половина палубных бомбардировщиков, остальные базовые двухмоторные «бетти». Истребители сопровождения защитить «подопечных» от избиения не смогли, да и что могут сделать сорок «зеро» против двух сотен советских и американских истребителей, заранее поднятых в воздух. Посбивали на хрен, к чертям собачьим, если не всех, то многих, только несколько бомбардировщиков отбомбились, причинив несерьезные повреждения ВПП. И всю ночь русский адмирал со своим американским коллегой провел у больших планшетов, на ГКП, куда поступали все радиограммы с патрульных самолетов, оснащенных радарами — вряд ли на японских кораблях подозревали, что они находятся под неусыпным наблюдением. И замысел врага становился очевидным — шести башенные линкоры прямиком рванули к Парамуширу, чтобы обстрелять аэродромы, а затем начать бой с «западным» соединением, в то время как «восточное» под командованием адмирала Кинкейда будет атаковано тремя линкорами, к двум из которых можно добавить приставку «супер». И начнется свалка, характерная для любого ночного боя, которого, к сожалению, не избежать. Отдавать вражескому десанту, который на множестве кораблей и судов уже тронулся в путь, захваченные острова американцы не собирались, имея значительно превосходство в силах, наоборот, жаждали реванша…
— Попали, как есть попали, товарищ адмирал! Ведь горят, суки, горят, чтоб им ни дна, ни крышки!
Действительно, длинный корпус вражеского линкора осветился двумя яркими вспышками, снаряды с «Петропавловска» явно угодили, все же дистанция всего семь десятков кабельтовых, сущий пустяк. И небо над японскими кораблями подсвечено «люстрами», они были освещены прожекторами с эсминцев — линкоры старались держаться затемненной стороны. И били полными залпами — огромные огненные языки пламени выплескивались длинными «жгутами». Причем стреляли точно — разрывы снарядов были хорошо видны, особенно шестнадцатидюймовых. И тут же яркая вспышка осветила темноту ночи — головной вражеский линкор, по которому стреляли сразу два «колорадо», взорвался прямо на глазах. Пришлось даже прижмуриться, настолько ослепительной была вспышка. Судя по всему, снаряд весом без малого в одну тонну попал в уязвимое место, ведь артиллерийских погребов на японских кораблях по шесть, и все они растянуты по корпусу, прикрываемые лишь двенадцатью дюймами брони. Совершенно неадекватная защита в такой ситуации и против таких пушек…
1944 год, бой в проливе Суригао. Американские линкоры мстят за Перл-Харбор — в реальности по японскому линкору стреляло сразу несколько бывших «утопленников», выпустив больше двух сотен 356 мм и 406 мм снарядов, тут и сам «Ямато» недолго бы продержался…
  
Глава 32 
 
— Это уже не бой — избиение…
Гордей Иванович с трудом сдерживал рвущееся наружу возбуждение, прекрасно понимая, что, как говорят моряки, «нанюхался пороха». В таких случаях охватывает нечто сравнимое с безумием, перемешанным с бесшабашностью. Через каждые тридцать секунд линкор вздрагивал всем корпусом, отправляя во вражеский корабль полдесятка снарядов. На радары никто уже не рассчитывал, и не во вражеском ответном огне дело, и не в тех трех снарядах, которые японцы вогнали в «Петропавловск». Но разрывы не причинили серьезных повреждений, хотя убитых и раненых хватало. Зато от собственной стрельбы сбились все приборы, на радары можно не рассчитывать, и сейчас все зависело от дальномеров и мастерства наводчиков. Для 356 мм орудий сократившаяся до полсотни кабельтовых дистанция это практически прямой выстрел, и «Петропавловск» с «Пенсильванией» избивали оставшийся в одиночестве вражеский линкор, потерявший ход. Тот горел от носа до кормы, превратившись в огромный погребальный костер, и сколько в него было попаданий снарядов, каждый весом в полновесные сорок пудов, бог весть, но немало, русские моряки по дюжине на каждый ствол точно потратили. И ведь попадали практически беспрерывно, как и шедшая в кильватере «Пенсильвания» — американцы вообще стреляли заполошно, наконец-то дорвавшись до реванша, которого все нетерпеливо ждали.