Сорока

Хорошее настроение моментально рассеялось как дым, и Ксения решила лечь пораньше, благо все-таки немного устала за выходные и надышалась чистым лесным воздухом, от чего у нее теперь кружилась голова. Она расстелила постель и включила автоответчик, чтобы не подходить к телефону. Общаться с кем-либо сейчас ей не хотелось.
Она уже почти заснула, когда раздалась трель телефона. В тишине комнаты раздался голос Дэна:
— Я звоню, чтобы сказать тебе «спокойной ночи», но ты, видимо, уже спишь и сообщение прослушаешь только завтра. Поэтому заодно доброго тебе утра, солнышко!
Ксения довольно улыбнулась и окончательно провалилась в крепкий сон.
А на следующий день Ксения вовсю тиранила редакционный компьютер, потом убежала на пресс-конференцию очередной новой поп-звезды, вернувшись обратно на работу, устроила разнос стажеру Виталику за халтурный второй абзац и отредактировала материал Марины. Началась привычная рабочая канитель. Если где-то в Сорокиной голове и проносились мысли о Берсерке, она безжалостно гнала их от себя: не время, не место. За то время, что прошло с их разрыва с Барсом, Ксения исподволь привыкла себя считать кем-то вроде «кошки, гуляющей сама по себе», которая может вполне комфортно обойтись и без постоянной мужской опеки над собой. Более того, она даже тихонько гордилась про себя этим обстоятельством, считая независимость свидетельством собственной силы духа. В какой-то книжке она прочитала фразу Натальи Дарьяловой: «Женщина без мужа не одинока, а свободна». Эта фраза стала ее своеобразным девизом. Нельзя сказать, чтобы Ксения превратилась в воинствующую феминистку, но кое-что от современных амазонок в ее образе жизни, безусловно, присутствовало.
За хлопотами и редакционной суетой пролетел день. Стрелки часов неумолимо ползли к пяти вечера. Сорока уже потихоньку начала укладывать свои вещи, как всегда раскиданные по всему столу, чтобы потихоньку улизнуть, но не тут-то было. Пал Палыч подбросил ей очередное и жутко несвоевременное задание: побывать на презентации альбома одной питерской группы, находящейся на гастролях в Москве, и сделать с ними большое интервью, на полный разворот. На все робкие попытки протеста со стороны Ксюши он ответил:
— Лапонька, а что делать? Я на Сергея рассчитывал, а он мне только что позвонил из больницы, у него почки прихватило. А ребята интересные, сама увидишь. Молодежь на них просто молится, на вашем жаргоне — тащится от них, как удав по стекловате. В Москве они пробудут лишь день, а завтра летят в Екатеринбург. Давай, у них концерт в семь, а после него — что-то типа фуршета для особо приближенных. Аккредитацию я тебе уже сделал, а дальше сама.
На это Ксюше возразить было нечего, и она поплелась на концерт. К середине концерта она уже увлеченно танцевала под ритмы регги, а под конец, подсвечивая зажигалкой, подпевала со всем залом. Давно она не получала такого удовольствия от задания! Очень сложно сделать хороший материал о том певце или группе, которые своими песнями вызывают у тебя единственное желание — побыстрее выключить радио и никогда его больше не включать. Но если ты хочешь работать профессионально, то должен подать все так, словно ничего лучше в жизни никогда и не слышал. Поэтому Ксения не отказывалась ни от каких заданий, даже если исполнитель вызывал у нее скрежет зубовный. Здесь же все было гораздо легче и приятнее. После концерта она легко впорхнула за кулисы, а еще минут через пятнадцать вовсю хохмила с музыкантами и даже позаимствовала у продюсера буклет о команде.
Несмотря на усталость, питерцы согласились ответить на ее вопросы, хотя пот лил с них ручьем. Единственное место, где можно было спокойно поговорить, была гримерка, и там Сорока быстро отписала свой материал, пока ребята переодевались и подшучивали друг над другом, смывая сценический грим. Вопросы рождались легко, ответы получались еще легче. На такую удачу, честно говоря, Сорока и не рассчитывала. Про себя она была готова к тому, что настырную журналистку пошлют куда подальше, по крайней мере такой вариант был самым вероятным из всех. Когда же она, поблагодарив ребят за уделенное внимание, попыталась уйти домой, у нее ничего не получилось. Они прямо-таки затащили Ксюшу на фуршет, мотивируя это тем, что за каждый проделанный труд полагается награда: им — за концерт, ей — за интервью. В итоге Ксения, у которой изрядно шумело в голове после всего выпитого, едва успела на последний поезд в метро.
  
От метро до дома было идти минут двенадцать. Правда, если пройти не по освещенным улицам, а хитрыми тропами через дворы, можно было сократить путь минут на пять. Сороке очень хотелось побыстрее оказаться в своей теплой постели, поэтому она, долго не раздумывая, свернула во дворы.
Ей оставалось пройти еще два дома, как кто-то схватил ее сзади за плечи. Погруженная в свои мысли, Сорока пришла в себя и дернулась всем телом, как от удара током.
— Куда же ты, крошка? Постой, поговори с нами! Такая красивая девушка и такая неулыбчивая!
Сорока кинула быстрый взгляд на говорящего. Малолетка из ПТУ, не иначе. Правда, уже успел принять на грудь для храбрости. Усы только-только пробиваться начали. А вот за ним еще двое таких же дебилов, не обремененных следами интеллекта, зато пытающихся весело провести время. Это уже совсем неинтересно. Черт же ее дернул так влипнуть! Обычно она быстро ставила на место зарвавшуюся шантрапу, только «обычно» означало светлое время суток и обилие прохожих вокруг! Что же делать? Ладно, попробуем как всегда.
Но тут Ксения поняла, что не способна не то что на гневную отповедь нахалам, но даже на что-то членораздельное. Язык буквально прилип к небу и упорно не желал ворочаться. Ксюшей овладела паника. Напрасно она повторяла себе: «Спокойно, ничего не случится, сейчас я пойду домой, спокойно». Страх сковал ее по рукам и ногам. А приставала не унимался:
— Ребята, а она, кажется, не против! Да и кто в здравом уме захочет нам отказать?
Орава мерзко захихикала и подошла еще ближе. Главарь потрепал Сороку по щеке, а потом внезапно привлек к себе, чтобы поцеловать. Этого Ксения уже выдержать не могла и рванулась в сторону, но не тут-то было.
— Куда это ты собралась? Мы еще с тобой до конца не познакомились! — С этими словами парень схватился за ворот Ксюшиной водолазки и рванул ее вниз.
Взорам радостно улюлюкающей компании открылся кружевной бюстгальтер. Жадные руки потянулись к ней со всех сторон, чтобы пощупать, посмотреть поближе ее тело. «Мамочки, что же делать? Что же делать? Господи, помоги мне, я не хочу, чтобы это повторилось, не хочу!»
Внезапно Сорока вспомнила о газовом баллончике. В последнее время она частенько оставляла его дома, но сегодня, повинуясь минутному порыву, взяла с собой. Так, где же он? Неужели в сумочке? Нет, не там. Она же выложила его в карман ветровки, потому что он не поместился в сумочке после того, как музыканты-питерцы подарили ей буклет о себе. Значит, в правом кармане. Так, спокойнее, спокойнее. Ура, нащупала: точно здесь. А теперь — была не была!
Ксения что было сил въехала кулаком в ненавистное лицо с зародышевыми усами, а потом, закричав (наконец-то это удалось сделать, слава Богу, в горле прошли спазмы) и выхватив баллончик, пустила струю газа в сторону оставшихся пацанов. Затем снова повернулась к первому и прицельно, мстительно брызнула газом точно между его мерзкими поросячьими глазками. Мальчишки как по команде взвыли, один даже попытался выбить баллончик из рук Сороки, но навернувшиеся на глаза слезы здорово ему мешали. Сорока не стала ждать, пока они придут в себя, и что было сил побежала в сторону своего дома. Мысли путались, слезы застряли в горле и мешали дышать, сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Вбежав в свою квартиру и закрыв дверь на все замки, Ксения заметалась, как раненый зверь. Внезапно тишину разорвал телефонный звонок. «Никому отвечать не буду, никому. Никто мне сейчас не нужен. Оставьте меня в покое!»