Сорока

— Да какие вопросы! Конечно. Соболезную тебе, малыш. Главное, не раскисай!
— Спасибо, Энжи.
И Сорока выбежала из редакции.
Как прошли последующие три дня и как Ксения все это вынесла, она не знала сама. Каждый раз, когда она смотрела на тетю Олю, лежащую в гробу, умиротворенную и неестественно бледную, на глаза сами собой наворачивались слезы. Народа на кладбище собралось немного, прощальные речи были краткими. Сорока держалась до той самой минуты, пока не стали заколачивать крышку гроба, но тут подкосило и ее. Она уткнулась в плечо отца и заревела. Отец, сам с опухшими и покрасневшими от слез глазами, крепко обнял ее, и так они и простояли, пока их не позвали вместе с остальными кинуть горсть земли в могилу.
Домой Ксения вернулась на четвертые сутки. Барс был дома. Еще не дав ей как следует раздеться, он язвительно спросил:
— Ну и где ты шлялась все это время? Я тут с ума сошел, обзвонил всех, даже твою Майку достал — никто не в курсе, где ты находишься. И как это назвать?
— А моей маме ты позвонить не догадался?
— Представь себе, догадался. Только толку чуть. Никто трубку не берет. Так, может быть, ты мне все же соизволишь ответить, где ты пропадала?
— Тетя Оля погибла. Я только что с похорон. Извини, за всеми этими делами даже из головы вылетело тебе позвонить. По правде говоря, я до сих пор в себя не пришла. В меня валерьянки влили столько, что таким количеством можно слона с ног свалить. А мама, наверное, просто телефон отключила, вот никто тебе и не отвечал. Извини, я действительно не права. Мне сейчас очень плохо, не спрашивай меня ни о чем, пожалуйста. Я потом с тобой обо всем поговорю.
— Ну ладно, проходи. Только если есть захочешь, то сама готовь. Меня мать покормила. Кстати, она очень интересовалась, где ты пропадаешь.
— Ну так объясни ей.
— Сама и объясняй. Я и так тут в эти дни театр мимики и жеста устраивал, тебя отмазывал.
— Меня?
И тут Сороку охватил дикий хохот. Она смеялась так, что все домочадцы выползли из своих комнат, чтобы посмотреть, что же такое здесь происходит.
— Лапушка, меня отмазывать не надо! Лучше себе легенду покрасивее придумай, почему ты от жены гуляешь.
— Если гуляет, значит, ты сама виновата! Лучше надо было за мужем ухаживать! — подала голос Маргарита Петровна, грудью вставшая на защиту сына.
— Куда уж лучше? Кто-нибудь мне ответит, а?
— Ксения, прекрати истерику! Похороны всегда тяжело переносятся, но это не повод закатывать скандал перед всеми домашними. Пойдем в комнату, там все и обсудим, — попытался встать между женщинами Олег.
— Никуда я с тобой не пойду! Я здесь чужая. Чужая была, чужая и осталась. Если что-то захочешь мне сказать, ты знаешь, где меня найти. А здесь я больше жить не буду!
— Вот и проваливай! Скатертью дорога! Ишь, моду взяла орать на мужа. Ее, как щенка шелудивого, с улицы подобрали, отмыли, в дом привели, а ей, видишь ли, все не по нраву! — Это уже включилась в перепалку бабушка Барса. Старушка вся подобралась, зажав в руке свою клюку, и с горящими глазами начала размахивать ею перед носом Ксении.
— Да заткнитесь вы все! — заорал Барс. — Ксения, хватит выставлять меня дураком перед родителями! Иди в комнату. А вас, — обратился он к домашним, — я попрошу не лезть со своими комментариями. Моя семья — это мое личное дело, так что оставьте нас в покое, я вас сюда никого не звал.
— Ты, неблагодарный! Это как же ты разговариваешь со своей матерью! Это все она виновата! До встречи с ней ты был таким милым мальчиком, а теперь… В этом доме ее ноги больше не будет! Я костьми лягу, но эту отщепенку сюда больше не пущу! Я спасу тебя от нее!
Сорока не стала дослушивать, чем же это все закончится. Она просто вышла на лестничную площадку и закрыла за собой дверь. Кажется, Барс звал ее, но она ни разу не оглянулась.
Вот все и закончилось. Теперь обратной дороги нет. Про Барса можно забыть. Вряд ли он пойдет против Маргариты, скорее уж разведется от греха подальше. На этот счет Ксения не обманывалась. За время, проведенное с Барсом, она успела неплохо узнать его. Куда теперь?
  
Когда Сорока возникла на пороге маминой квартиры, та открыла дверь и все сразу поняла. Она давно уже подозревала, что у дочери не все ладно в семье, но Ксюша молчала о своих проблемах, а мама не хотела терзать ее своими расспросами. В эту ночь две женщины долго не спали, утешая друг друга и не находя нужных слов.
С утра Ксения позвонила Гришке Альдебарану с просьбой помочь ей с переездом. Договорились, что через два дня он возьмет у друга машину и к десяти утра подъедет к дому Барса. Так, одной проблемой меньше. Теперь вопрос, куда перевезти ее барахло. Формально в распоряжении Ксюши теперь была отдельная однокомнатная квартира, и вещи можно было отвезти прямо туда. Ольга еще очень давно настояла на том, чтобы Ксения прописалась у нее, а не у своих родителей, мотивируя это тем, что никто не знает, когда отправится на встречу к Создателю, и она, Ольга, как входящая в группу риска, просто обязана позаботиться о том, чтобы ее любимое обиталище не досталось чужим людям. Родители Сороки тогда немного поломались, но дали свое согласие. Кто же знал, что все так и выйдет!
Ксения собиралась пожить некоторое время у мамы, по крайней мере пока не пройдет сорок дней со смерти тети. Да и перспектива остаться сейчас одной в четырех стенах Сороку не привлекала. Ей, наоборот, хотелось общения. Когда Ксения спросила маму, как насчет того, чтобы она пожила у нее месяц-другой, мама только сказала:
— Дурочка ты моя, конечно, да. Живи здесь столько, сколько тебе надо. Не забывай, это и твой дом. Я буду только рада. Я так соскучилась по моей взрослой дочурке.
Потом был переезд, ругань с бывшими родственниками, не желавшими отдавать ей все мало-мальски ценные вещи из ее приданого. Барса дома не было, видимо, ему не хотелось присутствовать при этом. Хорошо, что Алька взял с собой своего друга Михаила, немногословного обладателя старенькой, но резво бегающей «Волги». Когда Гриша понял, что все грозит вылиться в поливание друг друга грязью и в перспективе не исключено применение силы против Ксении, он быстро сгонял вниз и привел с собой Мишу, который первоначально планировал дожидаться в машине. Его поистине устрашающая мускулатура, а парень в свое время всерьез занимался тяжелой атлетикой, быстро привела в чувство Маргариту. Она попыталась не пустить Сороку в ее комнату, но Миша просто сказал ей: «Не стоит», — и инцидент на этом был исчерпан. Правда, когда выносили компьютер, Маргарита бросилась к ним с воплем:
— Не отдам! Моему сыну он нужен для работы!
Тогда Сорока повернулась к ней и сказала:
— Эту технику подарили мне мои родители. Будете и дальше экономить зарплату мужа — купите такую же игрушку своему сыну.
Когда они покинули негостеприимный дом, унося Сорокины пожитки, она облегченно вздохнула. Сожжен еще один мост за спиной.
После защиты диплома Сорока окончательно перебралась жить на Ольгину квартиру. Чтобы тягостные воспоминания об ушедшей тете не преследовали ее, Ксения заново отремонтировала квартиру по своему вкусу и переставила мебель. Помогали ей в этом все, кому не лень: Майка с Оксанкой, Гришка, однажды даже заскочили Пух с Аляской. Все лишнее Сорока безжалостно выбросила на свалку, и теперь ее обстановка состояла из старенького, но добротного дивана, двух шкафов дореволюционных времен и огромного письменного стола, на котором возвышался красавец компьютер. Красавцем он стал после того, как Ксения наконец-то оттерла с него пыль и засаленные следы от рук Барса, который в свое время часто любил посидеть за ним с очередным бутербродом, лежащим на коврике для мыши.
Когда Сорока пригласила своих друзей на новоселье, они, оглядев убранство ее нового жилья и посовещавшись, через пару дней привезли ей разборный книжный шкаф. Он сразу же понравился Ксении тем, что в нем не было ни единого стекла или дверцы, и тем, что был сделан из светлого дерева, еще пахнувшего свежим лаком. Ребята, увидев ее восторг, облегченно вздохнули. Как потом выяснилось, этот шкаф они присмотрели в магазине «Все для дачи» и очень боялись, что Сороке он придется не по душе из-за своей дешевизны.