Апостол Кармы (СИ)

— Руки!
— Убрал!
«Дочь московского барона Успенского-Меренберг въехала в витрину магазина после того, как охранник сделал ей замечание», — прочитал я первый попавшийся заголовок. И пусть мне не по возрасту такие присказки, каноничное:
— Пу-пу-пу, — вырвалось у меня само собой.
«Горячий норов» — это мягко сказано. Во-первых. Во-вторых, перед нами юная столичная баронесса, которая зачем-то играется в журналистику у чёрта на куличиках. Бред? Ещё какой! И волею судеб нам с Панкратовым предстоит в нём разбираться. Ведь если что-то происходит, то происходит оно неспроста. Кто-то её сюда послал. Кто-то и зачем-то.
  
— Да-а-а, — вздохнул я. — Отметили корпоратив.
И следом за остальными поднялся на второй этаж.
Михаил Михайлович уже усадил Варвару в рабочее кресло, плеснул ей коньяку, — из дутой коллекционной бутылки и прямиком в чайную кружку, — и теперь стучался в каморку Тха Кай Бок.
— Тха Кай Бок? — выглянула тайка.
— Массаж, — сказал Панкратов и указал на девушку.
Массажистка кивнула и послушно потопала в сторону Варвары. Та в этот момент как раз сделала глоток из кружки и сказала:
— Какая гадость.
Вроде бы немного успокоилась. Вытерла слёзы, а под руками профессионала так вообще вдруг расслабилась. Пускай и смотрела на нас исподлобья, но всё равно… хотя бы не истерила. А опасаюсь я теперь лишь за то, как бы тайка её птичьи ключицы случайно не переломила.
— Итак? — я пододвинул стул и сел напротив журналистки. — Варвара Викторовна? Вы как сюда попали-то?
— Взломала замок.
— Чем?
— Заколкой.
Я перевёл взгляд на Панкратова, а тот еле заметно кивнул. Мол, да, это возможно. И впрямь, входная дверь в бывший «Парославль» была ни к чёрту. И надо бы её поменять, ведь в перспективе у нас в офисе могут лежать ценные документы.
— Ну хорошо, — продолжил я. — А зачем вы взломали замок? Зачем вы сюда залезли?
— Чтобы узнать правду.
В этот момент Панкратов вернул Успенской-Меренберг её телефоны.
— Не благодарю, — язвительно сказала девушка. — Так вы расскажете мне что-нибудь интересное?
— А может лучше вы нам? — спросил я и показал ей фотографию задницы спорткара, торчащей из витрины.
— Понятно…
Варвара Викторовна подорвалась было встать, но Тха Кай Бок усадила её на место. А Панкратов подсуетился и тут же подлил коньяка в кружку.
— Я не могу отпустить вас в таком душевном раздрае, — сказал Михаил Михайлович. — Иначе просто перестану себя уважать. Посидите, Варвара Викторовна, расслабьтесь, выпейте.
— И расскажите нам заодно кто и зачем заказал на нас компромат, — добавил я.
— Компромат? — Успенская-Меренберг в ответ сперва застыла с недоумённым лицом. — Какой ещё компромат? — а затем расхохоталась: — Да кому вы нужны, чтобы вас заказывать?
— И всё же. Как так вышло, что молодая аристократка вроде вас копает под «контору»?
— Да не под кого я не копаю!
— В таком случае, что вы вообще делаете в Переславле?
— Выпейте, голубушка, — Панкратов буквально вложил кружку в руки девушки. — Вам это надо, вы переволновались.
— Не ваше дело, что я здесь делаю! — крикнула Варвара и отставила коньяк.
— В таком случае и мне вам сказать нечего, — я откинулся на спинку стула и небрежно заложил руки за голову. — Я ведь до сих пор не уверен в том, что вы настоящий журналист. С чего мне вам о чём-то рассказывать? Я искренне не понимаю, кто передо мной.
— Ой, да пошли вы…
— Тха Кай Бок! — возмущённо крикнула тайка, мол, хватит уже брыкаться.
— Откровение за откровение, Варвара Викторовна, — сказал я. — Если вы действительно журналист, я обещаю вам эксклюзив. Он никак не связан с Григорьевым, но вам обязательно понравится. Итак?
— Что «итак»? — нахмурилась баронесса. — Рассказать, как я здесь оказалась? Вам это действительно интересно?
— Очень, — кивнул я.
— И вы обещаете мне материал?
— Обещаю.
— Ну… Хорошо…
И Варвара Викторовна начала свой душещипательный рассказ. Если очень коротко: молодая прожигательница жизни окончательно исчерпала лимит терпения своего папеньки. Барон Успенский-Меренберг сносил от неё многое. Разгульный образ жизни, неразумные траты, отказ работать, нежелание развиваться и прочие морально-разложенческие атрибуты золотой молодёжи.
Ну…
Тут стоит пояснить, что рассказывала Варвара Викторовна совсем не так. С её точки зрения она была жертвой, но додумать правильную картину мне труда не составило. История ведь не сказать, чтобы очень оригинальна.
Так вот! Терпел барон, терпел, но только лишь до тех пор, пока это не било по имиджу благородного семейства. Но когда доченька припарковала арендованную ламборгини между рядами брендовых шмоток и чуть было не угробила бедолагу-охранника, терпеть перестал. И послал он её в Переславль, к своей двоюродной сестре, ума набираться.
— В деревню! — очень в тему процитировал классика Панкратов. — К тётке, в глушь!
— Чего? — не поняла Варвара Викторовна, а я спросил:
— При чём здесь журналистика?
— Так ведь у меня вышка по журналистике, между прочим.
— Купленная?
— Ну, — замешкалась Успенская. — Да.
— Допустим, — кивнул я. — Но почему именно в Переславль?
— Так я же и говорю. Моя тётушка…
…учредитель городского телеканала. Первого Переславского, на минуточку!
Сетку передач я помню с детства. Магазин на диване, прогноз погоды, магазин на диване, старинные ситкомы с закадровым хохотом, магазин на диване и ещё что, пожалуй, магазин на диване. О! А ещё помню местное детское телешоу «Клоун Кунька и принцесса Пирожок». Как-то раз даже просил отца поучаствовать в нём в качестве гостя, — нарисовать там чего-нибудь или из пластилина на скорость слепить. И даже заявку отправлял.
Эх…
Были времена.
Но возвращаемся к теме. Помимо всего вышеозначенного по Первому Переславскому шли новости. И вот ради них-то Варвару Викторовну сюда и сослали.
— Причём я совершенно не понимаю, что отец от меня хочет! Что я должна такого сделать⁈ Что нужно, чтобы он сказал: всё, достаточно, ты исправилась, возвращайся в Москву⁈
— Какая знакомая ситуация, — улыбнулся Панкратов.
— Вы перестанете меня перебивать или нет⁈ Тётка в глуши, ситуация какая-то! Что это вообще значит⁈ И кто из нас двоих сейчас рассказывает⁈
А тайник от этой грубости лишь разомлел.
— Прошу прощения, — сказал, глядя влюблёнными глазами. — Продолжайте.
— Спасибо, — баронесса неприятно погримасничала. — Только я уже забыла о чём говорила…
— Что вы должны такого сделать, чтобы вернуться в Москву, — напомнил я.
— Точно! Вот как мне тут себя проявить? Тут же ничего и никогда не происходит! А когда происходит, мне обязательно запрещают это обозревать. Про ограбление банка запретили снимать, про арест Каринского тоже, а теперь ещё и вы про Григорьева…
— Стоп! — сказал я. — Секундочку. Кто запретил вам снимать сюжет про арест моего отца?
— Так ведь это, — задумалась Успенская-Меренберг. — На самом деле никто, это я так сказала… просто снимать по той теме было нечего! Весь город сделал вид, что ничего не произошло. Никто ничего не говорит, никто ничего не понимает, никто ничего не знает. У кого мне интервью брать? И откуда?
— Понятно…
Жаль. В очередной раз я подумал, что нащупал зацепку, и в очередной раз меня жестоко обломали.
— И что мне остаётся? — продолжила жаловаться на свою нелёгкую судьбу Варвара. — Позавчера сюжет про дыру в асфальте сняла, а завтра поеду на «Экстрасенсорную Битву».
— Что, простите?
— На «Экстрасенсорную Битву», — повторила баронесса. — Они завтра где-то на берегу Плещеева серию снимать будут. Попробую взять интервью у кого-нибудь из этих ряженых идиотов, — и снова начала дразниться: — Позовите Олега! Позовите Олега!
  
А вот это я, пожалуй, запомню. На ус намотаю, так сказать.
Карма до сих пор не побаловала меня энергией после ареста графа Григорьева, и потому Слеза разряжена подчистую. И думается мне, что «Экстрасенсорная Битва» — это отличный способ её зарядить.