Империя света

— А ты не думаешь, что бывают и несправедливые законы?
— Какие, например? — Хенми вопросительно склонила голову.
От неожиданности Сочжи сразу не нахплась что ответить. Она только сейчас осознала, что уже давно не задумывалась над подобными вопросами. Дети часто интересуются элементарными вещами, о которых взрослые уже перестали думать. Сочжи казалось, что Хенми заметила ее смущение.
  
— Для этого ведь и существует законодательная власть — чтобы исправлять плохие законы. Постепенно их искоренят.
— Ты говоришь совсем как взрослая, Хенми. У тебя есть парень?
Лицо Хенми вдруг залилось краской, и она начала запинаться:
— Нет, я не… хм. Ну то есть, как бы… я же еще только в восьмом классе.
— Даже у первоклашек есть парочки.
— Ну, это все равно что игра в куклы. Что они MOiyr знать о жизни?
— Тогда ты знаешь что-то о жизни? — Сочжи не удержалась от смеха и прикрыла рот рукой.
Раздался звонок на урок. Хенми подалась вперед, будто собиралась что-то добавить, но Сочжи опередила ее и, показывая пальцем в потолок, словно звук шел откуда-то сверху, сказала:
— Звонок прозвенел! Тебе пора на урок.
— Хорошо, до свидания.
Хенми встала со стула и, попрощавшись, побежала в класс.
  
14:00
 
Три страны
 
25
Киен поступил в университет в 1986 году. Перед этим он год ходил на подготовительные курсы в Норянчжин, где готовился к государственным и вступительным экзаменам. В Пхеньяне он учился на кафедре английского в Университете иностранных языков, хотя и не успел ее окончить, и еще с детства увлекался математикой, поэтому эти два предмета особых сложностей у него не вызывали, зато все остальные давались не так легко. Если бы на экзаменах надо было давать развернутые ответы, то он, скорее всего, не справился бы с ними, потому что еще не до конца освоил южнокорейский лексикон. Однако, на его счастье, в те времена все экзамены были в форме тестов. По сравнению с четырьмя годами суровой подготовки в лагере для разведчиков, долгие часы в уютном читальном зале казались ему сказкой. К тому же такие предметы, как политэкономия и гражданская этика, помогали ему в адаптации к жизни в этом обществе. Гражданская этика, которая ставит во главу всего государство и общество, была ему знакома. Достаточно было заменить слова «партия» и «Вождь» на «государство» и «нация». Этика Юга и Севера, подобно принцу и нищему Марка Твена, были настолько похожи, что при встрече сразу увидели друг в друге себя.
Тогда у него не было ни девушки, ни друга, с которым можно было бы посидеть в баре. Он все время добросовестно проводил за книгами и к зиме успешно поступил в университет Енсе на факультет математики. В холодный зимний день, когда сырой ветер больно хлестал по ушам, Киен стоял перед доской объявлений возле стадиона, кое-где покрытого снегом и льдом, и читал список поступивших. Вокруг толпились и оживленно болтали восемнадцатилетние юноши и девушки, которые уже узнали по телефону, что поступили, но все равно пришли, чтобы лично увидеть свои имена в списке. Киен понимал, почему его, лучшего студента Пхеньянского университета иностранных языков, отобрали в группу связи № 130. Им нужен был такой агент, который без труда сможет поступить в передовой вуз страны.
Внедрение Киена было рискованной операцией. Пхеньян в то время внимательно следил за стремительным подъемом студенческого движения на Юге. Тогда было решено, что необходимо поменять тактику подготовки разведчиков. Если раньше это были агенты, проникавшие под видом иностранных граждан, натурализованные агенты или местные коммунисты, то на этот раз в ход был пущен новый амбициозный план: внедрить хорошо подготовленного агента в среду первокурсников, чтобы он рос и развивался вместе с юными активистами студенческого движения. С легкой руки Ким Енхвана из Сеульского государственного университета 1986 год оказался началом бума идей чучхе, который прокатился по студенческим городкам всей страны.
Киен окунулся в яркую и многоцветную жизнь сеульского студенчества. В конце марта начали распускаться кусты форзиции, а сразу следом, словно не желая отставать, буйно зацвели азалии. Первокурсники ходили по университету небольшими компаниями и фотографировались на фоне пестрых клумб. Даже восемнадцатилетняя юность бледнела перед великолепием весенних красок. Апрель еще больше утопал в цветах. Пышно распустившиеся цветы магнолии от малейшего прикосновения капель дождя срывались с веток и опадали на землю. Со стороны женского университета за небольшим холмом доносился принесенный южным ветром густой запах сирени. Киен часто сидел на пригорке позади здания медицинского факультета, который прозвали Тургеневским холмом, и читал русскую классику девятнадцатого века и романы корейских писателей семидесятых из университетской библиотеки. Он не переставал удивляться тому, что он мог вот так часами сидеть один и никто его не звал и не искал. В Пхеньяне счастьем было суметь быстро и четко ответить, услышав свое имя. После этого можно было расслабиться до следующего раза. В Сеуле же достаточно было только посещать занятия, а все остальное время он был свободен. И даже если он их пропускал, никто его за это не ругал. Здесь не надо было каждый день ходить на собрания и нарочно выискивать у себя какие-то ошибки и промахи, чтобы перед всеми в них признаться.
В мае студенческий городок окунулся в атмосферу тревоги. В воздухе все чаще носился запах слезоточивого газа. Демонстрации с требованием пересмотреть конституцию и ввести прямые выборы начались в Инчхоне и пошли по всей стране. Надвигалась неминуемая буря. Молодые смельчаки, вооруженные пламенной верой в идею, полной грудью вдыхали дух революции, однако Киен этих изменений не ощутил. Он видел лишь усыпанный цветущими вишнями университетский холм и красиво одетых студенток в коротеньких юбочках. У него не было никакого представления о том, каким был университет до 1984 года. Он не застал те времена, когда вместо студенческого самоуправления за всех отвечал покорный властям студенческий корпус защитников отечества, боевые отряды полиции обедали в стенах университета бок о бок со студентами, а какие-нибудь самые отчаянные разбивали огромные окна библиотеки и, привязав себя веревками, разбрасывали сверху листовки, за что их тут же хватали и уводили в наручниках. В одном нелепом комедийном фильме путешествующие во времени герои часто оказываются посреди важных исторических событий. В мире, куда они попадают, палачи Жанны д’Арк уже складывают костер для казни или император Наполеон ведет свои войска к Ватерлоо. В некотором смысле Киен был как они с той лишь разницей, что не имел ни малейшего понятия том, что произойдет дальше.
В один из жарких июньских дней, когда все цветы уже облетели, он постучался в дверь «Общества политэкономических исследований», располагавшегося в здании студенческого союза. В наполненной густым сигаретным дымом комнате его встретили четверо молодых людей и одна девушка. Этой единственной девушкой была его будущая жена Чан Мари. «Вам двоим надо подружиться, раз вы оба на первом курсе. Только чур роман не заводить», — сказал с ухмылкой один из старшекурсников. Позже, когда их жизненные пути вновь пересеклись, они оба вспомнили то полушутливое замечание, предсказавшее в итоге их будущее, и, как многие влюбленные, ухватились за это совпадение, чтобы нарисовать вокруг своей любви ореол судьбоносной встречи.
Киен сидел на скрипучем деревянном стуле и разговаривал со своими новыми знакомыми. В комнате стоял спертый воздух, пропитанный запахом табака. В углу валялась переносная газовая горелка и тут же рядом с ней маленькая алюминиевая кастрюля с пригоревшими ко дну кусочками лапши быстрого приготовления. На старом диване, погрызенном сбоку мышами, лежала гитара и свернутый рулоном спальный мешок защитного цвета. Стену украшали репродукция гравюры О Юна, изображающая традиционный танец в маске, и стихотворение Син Тонепа «Кымган». В непринужденной беседе они расспрашивали его, откуда он приехал и почему хочет присоединиться к ним. Парень с третьего курса объяснил, что они занимаются изучением политической экономии и их интересует не мертвая наука, а реальное воплощение идей в жизнь. Киен отвечал, что общественные противоречия всегда интересовали его, но в одиночку ему было трудно разобраться в том, что же является корнем всех проблем, и поэтому он искал единомышленников, чтобы вместе заняться поиском ответов на мучавшие его вопросы. Его ответ понравился участникам кружка, которые до этого как раз хотели привлечь в группу первокурсников. После этого они все вместе пошли пить макколи неподалеку от университета. А через несколько месяцев Киен со старшими товарищами принял участие в своей первой студенческой демонстрации.