Империя света

— Опять курила?
— Да, меня подташнивало. Сильно пахнет?
— Ты же обещала, что бросишь!
— Я бросила, но…
— Ты же прекрасно знаешь, как мне это не нравится.
— Прости. Я брошу, честное слово.
— Обещаешь? — настойчивым тоном переспросил Сонук.
— Обещаю. Ешь скорее.
Мари отрезала ножом маленький кусочек помидора с сыром и положила в рот. Медленно прожевав, она снова заговорила:
  
— Послушай…
— Да? — он поднял на нее глаза.
— Так почему ты не любишь, когда женщины курят? Мне вдруг стало интересно.
— Я не говорил, что против курящих женщин. Я просто не хочу, чтобы моя женщина курила.
— Почему?
— Что почему?
Почему? Это вопрос застал Сонука врасплох, и он не сразу нашелся что ответить. Почему мне не хочется, чтобы «моя женщина» курила? Интересный вопрос. Ведь курящие девушки на университетских скамейках, например, иногда даже казались ему весьма привлекательными. Еще ему нравились образы женщин из фильмов нуар, одетых в вечерние платья, с длинными тонкими сигаретами в руках. Тогда почему?
— Не знаю. Я как-то об этом не думал, но, может быть, мне не нравится выражение лица у женщины в тот момент, когда она курит.
— А что в нем такого?
— От него создается впечатление какой-то самодостаточности. Это выражение лица, когда она неторопливо выдыхает сигаретный дым, — когда я смотрю на него, мне кажется, что эта женщина отталкивает меня от себя, что ей не нужны такие, как я. Понимаешь, о чем я?
— Хм, не очень.
— Ну… Вот в старших классах школы девчонки постоянно собираются в кучки и между собой о чем-то хихикают и шушукаются. Мальчишкам в такие моменты всегда становится жутко не по себе. Им кажется, что девчонки смеются над ними. Они ведь наверняка знают, что мальчишки видят их, и нарочно хихикают, всем своим видом как бы говоря: «Эй, смотрите, нам и без вас хорошо. Вы такие придурки! Небось постоянно втихаря пялитесь на нас?» Что-то в этом роде. То же самое и с сигаретами. Женщины, когда курят, прикрывают глаза, чтобы насладиться. Когда они делают так, я сразу чувствую себя жалким и невзрачным.
— Так ты завидуешь.
— Да, скорее всего. Мне кажется, женщины действительно знают толк в удовольствии. — Сонук заговорил еще более тихим голосом. — Ты ведь тоже по несколько раз кончаешь. Мужчины же кончают один раз и все. И, в отличие от женщин, они не стонут, как обезумевшие, и не теряют сознание. Мне иногда даже хочется стать женщиной.
Мне иногда хочется стать женщиной. При этих словах внутри нее щелкнул какой-то выключатель. Внезапное желание забило мощным фонтаном. Ей хотелось прямо сейчас оказаться в постели абсолютно голой и кувыркаться по белой простыни в объятиях этого мужчины. Она была готова взмолиться перед ним. Обойдусь я без сигарет. Я сделаю все, как ты хочешь. Только пожалуйста, давай поскорее уйдем отсюда в ближайший отель! Мальчишка, сидящий напротив, вдруг стал подобен величественному султану. Мари наколола вилкой кусочек отварной спаржи и положила в рот.
— Тебе неинтересно? — спросил Сонук.
— Да нет, интересно. Очень интересно.
— Есть такая книга — «Война и жестокость». Там говорится, что, когда солдаты на войне насилуют и безжалостно убивают женщин, они как бы мстят им за то, что в обычной жизни чувствовали себя угнетенными ими. В мирное время женщины смотрят на солдат свысока, смеются им вслед, и если те пытаются с ними заговорить, холодно отбривают.
— Ты тоже так считаешь? Думаешь, что женщины смотрят на тебя свысока?
— Нет, но временами мне кажется, что женщины дразнят меня.
— Например?
— Ты же тоже дразнишь меня.
— Я?
— Ты прекрасно знаешь, как сильно я этого хочу, но нарочно дразнишь меня несколько месяцев подряд.
— Но я…
— И не оправдывайся.
— Мне же еще не сняли гипс. — Мари сама не заметила, как начала говорить виноватым тоном.
— А мне так даже больше нравится. Ты так еще сексуальней. Когда мне еще доведется заняться этим с женщиной в гипсе?
Ризотто с морепродуктами стыло на тарелке. Это блюдо нельзя есть холодным. Оно должно отправиться в рот ее молодого любовника. Мари нервно смотрела на остывающую еду. Кончики ее пальцев мелко дрожали. Одновременно судорога отвращения пробежала по ее плечам к подбородку.
— Ладно, — выдавила она.
— Что?
Мари разрезала пополам последний ломтик сыра.
— Я сделаю это.
— Что это?
— Не хочешь — проехали.
Она пристально смотрела на возлюбленного, наблюдая за тем, как его рот расплывается в улыбке.
— О, правда?!
Лицо Сонука засияло; он по-настоящему, всем своим существом ликовал. На мгновение забыв, чему он так радовался, Мари почувствовала себя счастливой оттого, что смогла доставить ему эту радость.
— Спасибо, спасибо тебе!
Мари положила в рот отрезанный кусочек холодного сыра. Язык не ощущал никакого вкуса.
— Но я не хочу, чтобы это был кто-то незнакомый. Пусть это будет человек, которого ты хорошо знаешь. Кто точно никому не разболтает.
— Конечно. У меня есть один хороший друг. Сокурсник по юрфаку. Мы с ним с детства неразлучные друзья. Он уже успешно сдал первый тур адвокатского экзамена. Словом, парень что надо.
— То, что он сдал первый тур экзамена, делает его таким замечательным?
— Ну, дело не в этом. Я имел в виду…
— Ладно, — перебила его Мари, — можно без подробностей. Раз уж вы такие близкие друзья.
— Как насчет сегодняшнего вечера?
— Не слишком ли быстро?
— Что тут быстрого? Я уже несколько месяцев жду.
Мари почувствовала странное облегчение. Он был на седьмом небе от счастья, и ей стало даже немного стыдно, что она так долго отказывала ему в этой радости.
— Ты до такой степени рад?
— Я так горжусь тобой! Сегодня в семь сможешь?
— Давай.
— Ужин за мной.
— Да ладно тебе. Ты же студент еще. Я угощаю.
— О, что-нибудь вкусненькое?
— А что ты хочешь?
— Этот друг любит свинину на гриле. Может, пойдем в тот ресторан, где мы в прошлый раз ели свиную грудинку в винном маринаде?
— Хорошо, увидимся там тогда.
Сонук уплетал остывшее ризотто, дрожа от легкого возбуждения. Не отрываясь, он взял левой рукой телефон и проверил новое сообщение. Немного погодя сигнал раздался снова, и в этот раз Сонук переложил вилку в левую руку и большим пальцем правой руки начал быстро набирать текст. Наверное, пишет своему другу с юрфака. Интересно, что он ему говорит? Этот друг уже знает обо мне? Мари выпила залпом остывшую воду. Официантка подошла с графином в руках и наполнила опустевший стакан. Они сидели посреди шумного ресторана, но Мари чувствовала себя так, словно ее бросили одну посреди огромной пустыни. Она достала из сумки телефон. На экране было два непрочитанных сообщения. Одно было от Киена: «Я сегодня задержусь». Может, случилось что-то срочное? Второе пришло от Хенми: «Мам, я иду к другу на день рождения. Поужинаю там, будь спок». Сбитая с толку, Мари рассеянно смотрела на сообщения: оба будто договорились не приходить домой к ужину. Казалось, муж и дочь тайно задумали подтолкнуть ее к Сонуку. Она быстро набрала на клавиатуре ответ обоим. Дочери написала, что тоже придет домой поздно, а Киену отправила только короткое «ладно». Подняв голову, она увидела, что Сонук смотрел на нее. Белки его глаз покрывали тонкие кровеносные сосуды. Мари вдруг представила кусок вареной молоки в ухе.
20
Хенми прочитала сообщение. Оставив подносы на стойке, они с Аен вышли из столовой и спустились в магазин за банановым молоком. Хенми жить не могла без этого молока, и его сладковатый вкус не надоедал ей даже после трех-четырех бутылочек в день. С молоком в руках, они вышли из магазина и сели на скамью возле цветочных клумб. Мимо них прошла шумная стайка девочек. Сразу за ними появился Чингук.
— Эй! — окликнула его Аен.
Чингук только тогда заметил их.
— Привет.