Империя света

— Нет.
— Их совместно выпускали «Форд» и «Хёндай». Это была наша первая машина. Когда отец мыл ее на стоянке у дома, соседские дети выбегали поглазеть.
— Да, в те времена автомобили были редкостью.
— Они смотрели не на машину, а на отца. Он был комиком. Дети собирались вокруг и начинали передразнивать его. Но в жизни он был совсем не таким, как на экране телевизора, а сдержанным и неразговорчивым. Он не обращал на них внимания, и тогда они начинали дерзить и выкрикивать его прозвище.
  
— И он терпел или…
— Что?
— Ваш отец. Он молча терпел это?
Чхольсу улыбнулся.
— Говорят, когда дети швыряют камни в обезьян в зоопарке или барабанят по стеклу витрины в зоомагазине, приводя в ужас щенков, на самом деле они хотят общения. И когда не получают ответа, пытаются обратить на себя внимание, как могут.
Мари молча кивнула. Стрелка тахометра постепенно преодолела деление в 2500 оборотов.
— Если дети никак не успокаивались и продолжали кричать, отец, положив мокрую тряпку на капот, резко оборачивался и начинал гримасничать, показывая свой коронный танец. Дети разражались смехом и один за другим начинали повторять за ним. Весь двор тогда вдруг наполнялся детьми, и все как один весело кривлялись в дурацком танце на полусогнутых ногах. Тогда отец снова поворачивался к машине, молча домывал ее и поднимался обратно в квартиру. Он ставил пластинку Караяна, ложился на диван и долго слушал молча музыку. В такие моменты, глядя на него, я понимал, что быть комиком не так-то просто.
— М-да…
— А на следующий день отец снова смеялся с экранов телевизоров и весело танцевал свой танец. Ах, что-то я разговорился. Простите.
— Нет, что вы. Это очень забавная история.
Он вдруг переменился в лице.
— Вам это кажется забавным?
Мари спешно начала оправдываться:
— Нет, вы не так поняли, я хотела сказать…
Он улыбнулся уголком рта.
— Ничего страшного. Чужие истории всегда кажутся забавными.
Наступило короткое молчание.
— Здесь ограничение скорости до восьмидесяти километров, — Мари указала пальцем на дорожный знак.
Впереди сверкнула серебристая поверхность камеры контроля скорости. Чхольсу поставил левую ступню на педаль тормоза.
14
Киен припарковался на стоянке перед офисом. Закрывая дверь, он напоследок еще раз окинул взглядом машину. В голове промелькнула мысль, что он может уже никогда не сесть за этот руль.
Он тихонько огляделся по сторонам и поднялся в офис по темной лестнице. Сонгон в наушниках смотрел порнофильм с японскими девушками и, увидев Киена, спешно закрыл окно браузера.
— Вы уже вернулись?
— Что значит «уже»?
Сонгон посмотрел на настенные часы.
— Ой, а я и не заметил, что столько времени прошло.
— Ты узнал про экраны?
— Они вот-вот должны мне перезвонить.
— Прости за такую просьбу, но не мог бы ты сбегать купить мне клавиатуру? Моя что-то стала барахлить, некоторые клавиши то работают, то не работают. Хотел по дороге заскочить в магазин да забыл.
— Понимаю. Это ужасно неудобно, даже если только одна клавиша не работает. Я схожу за новой. Только на дорогу может уйти довольно много времени, вам очень срочно?
— Ничего страшного, можешь по дороге заодно пообедать.
— Хорошо.
Киен достал из бумажника несколько купюр по десять тысяч вон и протянул Сонгону. Тот попрощался и вышел. Киен тут же подошел к столу Сонгона и открыл верхний ящик, в котором беспорядочно валялись помятые документы, цветные стикеры для заметок, наушники, степлер, разбросанные по углам визитки, несколько кусков проволоки непонятного назначения, рекламное пресс-папье и упаковочная лента. Он внимательно осмотрел предмет за предметом, но ничего подозрительного не нашел. Сложив все предметы на место в обратном порядке, Киен вернулся за свой стол. Экран компьютера погас и тихо мерцал в режиме ожидания, как глаза травоядного животного. Киен ударил пальцами по клавиатуре, и компьютер тут же проснулся и был вновь готов к работе. Он снова открыл письмо, прошелся по всем ссылкам до приказа № 4, собирая странные метафоры, напрочь лишенные поэтического вдохновения. Наконец они сложились в следующее сообщение: «16 марта в 3 часа пополуночи тайная встреча в точке 3674828».
Киен посмотрел на часы. У него оставалось меньше суток. Он развернул карту и проверил координаты. Это был полуостров Тхэан. Ногти Киева впились в темя. Агент его уровня вполне мог бы спокойно вернуться через третью страну, и он не понимал, почему был выбран именно этот сложный и опасный маршрут. Первым делом в голову приходили два возможных объяснения: либо у них возникли подозрения, что о его существовании стало известно южнокорейской разведке, либо это просто проверка его на верность. В любом случае для него это сулило большие проблемы.
Киен достал отвертку и снял крышку компьютера. По дну корпуса катались клубки пыли. Он осторожно открутил болты и вытащил жесткий диск, затем отнес его в туалет, положил на дно умывальника и открыл кран. Умывальник быстро заполнялся водой, и из жесткого диска начали выходить пузырьки воздуха. Сколько часов он провел за этим компьютером — а теперь это всего лишь пустые пузырьки воздуха. У него было ощущение, будто он своими глазами наблюдает, как из его мозга вырезают какую-то часть. Пузырьки прекратились. Он вытащил диск из воды, стряхнул воду и вернулся в кабинет. Теперь его можно будет выбросить по дороге в общественном туалете в метро. Он взял четыре болта и прикрутил крышку обратно к корпусу компьютера. Затем он вытащил один за другим все ящики стола и вытряс из них все содержимое. Визитки, ручки, скрепки, степлер, клей-карандаш и прочая мелочь рассыпались по поверхности стола. Он внимательно перебрал визитки: какие-то имена были действительно знакомы, а какие-то он совсем не помнил. Как бы там ни было, вскоре все они будут шептаться о внезапно исчезнувшем мелком дистрибьюторе зарубежных фильмов. Он не стал выбрасывать визитки, но положил их обратно в ящик так, чтобы их легко смогли найти при обыске. Затем он сложил туда все остальное, встал из-за стола и подошел к книжным полкам. Словно простой служащий, собравшийся в летний отпуск, он медленно прошелся пальцем по корешкам книг. Какие из них можно было бы взять с собой? Будет ли у него время на чтение? Да и сможет ли он вообще читать там книги, взятые отсюда? Наверное, вряд ли. Он вдруг осознал, что из мира, наполненного книгами, ему предстоит отправиться в мир, который окружен стенами. Первой он вытащил «Последнюю теорему Ферма» Саймона Сингха, решив, что книга по математике, возможно, не будет вызывать вопросов ни с одной из сторон. На всякий случай он взял и сборник стихов для расшифровки посланий — вдруг за это время придет еще какой-нибудь приказ. Немного поколебавшись, он положил в сумку роман Олойкова «Смерть солдата», который все собирался прочитать, но постоянно откладывал на потом.
Свой mp3-плеер, в котором хранилось более двух тысяч песен, он тоже прихватил. Внутри белого прямоугольника размером с пачку сигарет располагались два круга один в другом. Сколько песен он еще сможет послушать в будущем?
Он так долго собирал свою огромную коллекцию. На минуту он задумался об этих годах. Попав на Юг, он вместе со всеми слушал аудиокассеты. Он терялся перед высокими стойками в музыкальных магазинах, заставленными дисками и кассетами настолько плотно, что между ними зубочистку было не просунуть. Ему не верилось, что в мире может одновременно существовать такое огромное количество разных песен. Он прибыл из царства военных песен и строевых маршей. В той стране музыкой не наслаждались в одиночестве — она лилась из громкоговорителей на всю улицу, ее напевали вместе дружным хором. Первое электронное устройство, которым он обзавелся на Юге, был аудиоплеер «Сони уокмэн». Он покупал для него кассеты и с упоением слушал песни популярных здесь Чжо Енпхиля и Ли Мунсе, а также открыл для себя «Битлз» — «Битлз» особенно запали ему в душу. Уединившись в комнате, он слушал их «Неу Jude» и «Michelle» через наушники своего уокмэна, словно смакуя запретный плод втайне от всех. Это было новое для него удовольствие, о котором он не знал при жизни в Пхеньяне. Позже, когда у него появилось более или менее постоянное жилье, первым делом он купил себе небольшую аудиосистему с проигрывателем для компакт-дисков. Со временем, по мере того как качество воспроизведения становилось лучше, его вкусы тоже менялись в сторону классики и джаза. А затем, не успел он оглянуться, век компакт-дисков закончился. Киен старательно копировал звуковые дорожки с дисков, конвертировал их в mp3-файлы и сохранял в своей коллекции, однако он уже не предавался музыке так же страстно, как в первые годы.