Лакей и я

– Да знаю я, знаю, – поморщился Лукас. – От одной мысли о сезоне у меня мурашки по коже бегут. Всюду эти жеманные безголовые девицы со своими хищными мамашами, жаждущие заполучить богатого мужа для своей дочери. Не хочу искать жену на балах – мне такая и даром не нужна.
– А что, есть другие способы? – с усмешкой поинтересовался маркиз.
– Пока точно не знаю. – Лукас отпил из кружки, причем с каждым глотком его уверенность росла. – Только на этот раз я твердо намерен найти девушку, которая будет любить меня, а не мои деньги и титул.
  
Разумеется, он говорил о леди Эмили Форсуэл. Лукас никогда не называл ее имени, но друзья знали, что ему пришлось перенести. Он мог делать вид, что ему безразлично, только все равно не мог их убедить, что эта леди не разбила ему сердце. Впрочем, особенно горевать у него не было времени: вплоть до сегодняшнего дня Лукас был занят работой.
– Да! – Уорт стукнул кулаком по столу. Веселый, как правило, голос герцога был полон гнева. – Думаю, все со мной согласятся, что леди Эмили пала – ниже некуда. Тому, что она сделала, нет оправданий: бросила одного ради другого только из-за более высокого титула. Лично для меня эта женщина больше не существует.
Уорт поднял чрезвычайно больной вопрос, поскольку был больше остальных возмущен поведением леди Эмили, и ему очень хотелось убедиться, знает ли она, что ненароком променяла будущего графа на барона.
– Давайте не будем обсуждать сейчас леди Форсуэлл, – простонал Лукас и закрыл лицо ладонью.
Жизнерадостность вернулась к Уорту вместе с официанткой, которая принесла выпивку.
– Спасибо, любовь моя, – улыбнулся он девушке, после чего снова обратил все свое внимание на друга. – Я всего лишь хочу сказать, что если ты хочешь найти женщину, которая полюбит тебя, а не титул, то мероприятия сезона со всей их претенциозностью – не те места, где это возможно.
– Да, – кивнул Лукас со вздохом и отсалютовал герцогу кружкой. – Разве я не то же самое сказал? Поэтому я и старался избегать всей этой мишуры два года.
– Ах, значит, поэтому игнорировал скучные балы в «Олмаксе»? – Уорт усмехнулся. – А я-то думал, что всему виной противный чуть теплый чай и светская болтовня ни о чем, из-за чего их всячески избегал я.
– Все знают, что ты не ходишь туда, где не подают бренди, – заявил Белл, глядя в упор на друга.
Уорт подмигнул ему в ответ.
– Не спорю. И еще там нельзя сорвать банк, как у Холистера.
Это был любимый игорный дом Уортингтона, где он и проводил практически все свое свободное время, имел карт-бланш и регулярно то выигрывал, то проигрывал небольшие состояния.
Лукас почесал подбородок и, невидящими глазами уставившись на кружку, пробормотал:
– Если бы в обществе не знали, что я граф, шансов найти пару у меня было бы больше.
Выпивка, очевидно, развязала ему не только язык, но и мысли.
Смех Уортингтона разнесся по всему помещению паба.
– Я бы многое дал, чтобы это увидеть. Граф одевается как простолюдин, чтобы найти истинную любовь. В этом есть что-то экзотическое, не так ли?
Клейтон тоже засмеялся и покачал головой, а Беллингем, склонив голову набок, вполне серьезно заметил:
– А знаете, это не такая уж безумная идея.
– Ты о чем? – не понял Лукас.
– Чтобы переодеться простолюдином и отправиться на поиски жены, – напомнил маркиз.
Уортингтон похлопал друга по плечу и опять расхохотался.
– Ты спятил, старина? Вроде бы даже не пил…
Беллингем вообще не употреблял спиртное. В его кружке было рисовое молоко или еще что-нибудь не менее экзотическое. Он предпочитал держать свои мысли и чувства под контролем, и друзья это знали. Именно он всегда отвечал за то, чтобы они всякий раз добирались до дома благополучно, избегая ненужных встреч с патрулями и университетскими чиновниками в Оксфорде. Маркиз подался вперед и устремил взгляд на Лукаса.
– Если все хорошенько обдумать, это может сработать.
– Нарядиться простолюдином? – Лукас растерянно моргнул. – И что дальше?
– Да его все знают как облупленного, – заметил Клейтон. – Как он может измениться?
– Ты предлагаешь ему надеть маску или изменить внешность? – спросил Уорт, похлопывая себя пальцем по подбородку. Он уже не улыбался, скорее наоборот: всем своим видом выражал серьезность.
Лукас несколько минут в недоумении смотрел на Белла, потом перевел взгляд на Уорта.
– Вы ведь это несерьезно? Как это можно осуществить?
– Нет, речь не о костюме, – пояснил Беллингем. – Я думал скорее о… подходящих обстоятельствах.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Уортингтон, подавшись вперед.
– Вы меня пугаете, – подал голос Лукас. – Что, действительно всерьез обдумываете, как эта нелепая идея может сработать?
– К примеру, пусть это будет… прием в загородном доме, – предположил Беллингем, обращаясь к Уортингтону и не обращая внимания на замечание Лукаса.
Тот тряхнул головой и прищурился.
– Прием в загородном доме – это хорошо.
– Но это будет не какой-то там прием неизвестно где, конечно, – продолжил Белл. – Его должен устроить один из нас – тех, кто принимает участие в эксперименте.
– Эксперимент? – оживился Клейтон. – Вряд ли мне что-то нравится больше, чем опыты и эксперименты. Кстати, так уж совпало, что я устраиваю ежегодный прием в своем загородном доме и собираюсь разослать приглашения.
Виконт произнес все это таким будничным тоном, словно между прочим, как будто только что не подлил изрядную порцию масла в огонь, медленно, но верно разгоравшийся.
– Эксперимент? Какой эксперимент? – очнулся Лукас.
Беллингем щелкнул пальцами.
– Прием в загородном доме – то, что надо, Клейтон!
– Нет-нет-нет! Подождите! – Лукас, сидевший между Беллом и Уортом, заерзал на стуле. Надо как-то срочно протрезветь. Его друзья, похоже, лишились рассудка, даже Белл, обычно самый уравновешенный и хладнокровный. – Никакой прием в загородном доме не сможет изменить мою внешность. Меня все равно узнают.
– И он прав, – заметил Клейтон, глотнув эля.
Слава богу, хоть он сохранил здравый рассудок и не принимает все эти бредни всерьез.
– Нет, если ты пригласишь дебютанток только этого сезона… – проговорил маркиз, и уголки его губ дернулись в слабой улыбке. – И если создашь правильные обстоятельства…
Лукас глубоко вздохнул и отодвинул кружку.
– Дебютантки меня, возможно, и не знают, зато их мамаши – определенно, ведь у многих есть старшие дочери. Это и есть здравый смысл, которого так не хватает нашему разговору.
– А вот здесь вступают правильные обстоятельства, – наставительно проговорил Беллингем и улыбнулся.
Уортингтон поскреб отросшую за день щетину на подбородке и согласно кивнул:
– Полагаю, ты на правильном пути.
– Имейте в виду: я отказываюсь носить маску, – заявил Лукас. – Средневековье какое-то!
– Никакой маски, – заверил его маркиз и, откинувшись на спинку стула, в раздумье принялся теребить нижнюю губу, как делал всегда – совершенно бессознательно, – если что-то замышлял.
– О костюме тоже не может быть и речи, – продолжил Лукас и отодвинул кружку подальше: если выпить еще хоть глоток, ситуация станет совсем уж безумной.
– Ну, я имею в виду не только костюм… – Беллингем и Уортингтон переглянулись, и герцог рассмеялся:
– Клянусь богом, это будет незабываемое зрелище – получше спектакля в «Друри-Лейн».
– Какого еще спектакля? – сморщил нос Клейтон. – Я перестал понимать, о чем вы.
– Повторяю для тех, кто забыл помыть уши, – нагло ухмыляясь, медленно проговорил Беллингем. – Речь идет о Лукасе, который выступит в роли слуги.
– Слуги?
Нет, от его друзей можно ждать чего угодно, но это слово было в самом конце списка.
  
– Да! Это превосходно! Все получится, если хорошенько подготовиться! – воодушевился Уортингтон.
Лукас уставился на герцога как на безумного.
– Я должен стать слугой? И чему ты радуешься?
– Этого мало. Мамаши некоторых дебютанток все же могут его узнать даже в одежде слуги, – заметил Клейтон.