Дьявол ночи (СИ)

— Нет, — сглотнул слюну оцепеневший от страха Андерс, — учитель.
— Вот и славно, — не меняя тона и не сбавляя шага, заключил Финстер. — Будь так добр, прояви еще немного терпения. Мы почти пришли. А скоро и вовсе вернемся в Ландрию. Обещаю, когда будешь трахать шлюх в борделе за мой счет, я устрою тебе такую иллюминацию, что ты начнешь молиться на темноту.
— Спасибо, учитель, — облегченно выдохнул Андерс.
Да уж, почти пришли. Это единственная радостная новость. Хоть он всем сердцем ненавидел Кабир и хакиров и мечтал как можно быстрее убраться отсюда, Андерс с содроганием смотрел на предстоящую перспективу недельного плавания до родной Ландрии. Смешно: свер, полжизни проведший на побережье Гарнунского моря, ненавидит воду и корабли. Наверно, в том был виноват арт огня, который учитель углядел в непутевом карманнике, по незнанию когда-то влезшем в карман чародея. Если бы не этот ничтожный арт, который Финстер огромными усилиями развивал в своем ученике уже несколько лет, наверно, Андерс Энганс давно бы удобрял почву своим пеплом под какой-нибудь яблонькой.
Андерс умолк и, чтобы хоть как-то занять себя, попытался сориентироваться в ночном городе. Он повертел головой и тяжело вздохнул: те же самые громады белых известняковых домов и зданий, укрытые непроглядной ночной теменью, что и на предыдущей улице, и на улице, что они прошли десять минут назад. К сожалению, ориентирование не было его коньком. Он и днем умудрился бы заблудиться в чистом поле, а уж ночью без надежного поводыря ему и вовсе на что было рассчитывать. Он прожил в Шамсите около года, но до сих пор путался в названиях улиц, а если приходилось куда-то идти одному, то добирался до нужного места исключительно по подсказке прохожих. Единственное, что хоть как-то ему позволяло ориентироваться — время. Он инстинктивно заучил примерное время, за которое он с Финстером обычно добирался до дома, и только это помогало хоть как-то рассчитывать, когда наконец-то удастся завалиться на кровать.
Важное собрание, которое он привел с прислугой и безуспешно перемигивался со смуглой кабиркой, закончилось больше часа назад. С расставания с ар Курзаном прошло минут двадцать. Значит, топать еще добрых полчаса. Андерс даже не рассчитывал на какую-нибудь повозку. Во-первых, учитель любил ходить пешком, а значит, и ученик вынужден разделять его любовь. Во-вторых, ночью в Шамсите не найдешь ни одного извозчика ни за какие деньги, даже за всю казну царя Садима.
…Когда именно тревога обуяла Андерса, он так окончательно для себя и не решил. Просто, когда им предстояло войти на очередную шамситскую улочку между домами, им овладело нехорошее предчувствие. И вроде бы улочка ничем не отличалась от прочих, ну, разве что чуть уже, нисколько не темнее всех прочих и воняла не меньше, но Андерсу совершенно не хотелось туда идти. Он даже чуть подотстал от учителя, но не остановился — замыкающий кабирец толкнул в спину, вынуждая топать. Кабирцы вообще относились к нему как к недостающему звену между собакой и женщиной; эб джиннлейялов приказал им уважать учителя, а не его ученика.
И когда они дошли до середины улочки, Андерс лишний раз убедился, что его интуиция никогда не подводит.
На выходе с улицы стояла чья-то рослая фигура, преграждая дорогу. Андерс не то чтобы увидел, он отчетливо почувствовал присутствие кого-то. Кого-то опасного. Чуждого. Пугающего.
Впередиидущие кабирцы замерли как вкопанные, закрывая остановившегося учителя, который, глядя на преграждающую путь фигуру, не проявлял никаких признаков беспокойства. Замыкавший кабирец оттолкнул Андерса и проскользнул мимо бесшумной тенью, держа руку на рукояти заткнутого за кушак пистолета. Андерс отступил к стене, услышав в тишине резкий и предупреждающий щелчок взводимого курка.
Андерс глубоко вдохнул. Пусть он потом за это поплатиться, пусть его бессильное тело потащат волоком, но он не может больше чувствовать себя слепой мышью. Андерс сосредоточился, зажмурился, собирая в себе все крупицы ничтожного арта, напрягся, по телу прошла болезненная судорога, а за ней — легкое головокружение. Он открыл глаза. Тесная улица Шамсита стала чуть светлее, по крайней мере, можно было различить хоть что-то, кроме белых стен домов — ухабистую мостовую, мусор, нечистоты, устроенную кем-то у противоположенной стены свалку ломаных досок, присыпанных известкой. Андерс увидел подсвеченную изнутри фигуру учителя, переливающуюся и искрящуюся по контуру яркими всполохами радужного света, в котором преобладали красные тона — арт огня. Увидел серые, как у любых простых людей, силуэты трех «джиннов», медленно и осторожно двигающихся вперед, прикрывая друг друга. Андерс глянул дальше, туда, где вроде бы стоял тот, кто преградил путь… и не увидел никого. Выход с улицы пустовал, но Андерс отчетливо чувствовал исходящую из пустоты опасность. Он прижался к стене еще плотнее. Хотелось закрыть глаза, но Андерс не позволил себе сделать этого.
 
— Мен нак са? — предупреждающе окликнул один из кабирцев.
Ответа не последовало. Силуэт учителя на миг вспыхнул чуть ярче — признак сдерживаемого волнения. Только сейчас Андерс понял, что тот сильно напряжен. Такого не было, даже когда Андерс неделю безуспешно пытался овладеть простейшими чародейскими приемами, а учитель с великим трудом подавлял в себе порывы применить древнейший метод обучения.
— Ант абти ад! — угрожающе повысил голос кабирец, вытягивая из-за кушака пистолет. Андерс вздрогнул. Даже не зная языка, он предпочел бы убраться на другой край города, подальше от обладателя такого голоса. Даже пистолет бы не понадобился.
Вновь лишь напряженная, звенящая тишина.
— Ант лисам нне? — зло вопросил кабирец, нацеливаясь в пустоту. — Абти!
И тут Андерс заметил слабо различимое движение на выходе из улицы. Какое-то пятно, едва искажающее пространство, двинулось навстречу «джиннам». Кабирца с пистолетом вдруг швырнуло на стену с такой силой, что в стороны прыснула крошка известки, обнажившей голый камень.
— Шай-талла! — крикнули оставшиеся на ногах «джинны», выхватывая сабли и кинжалы.
Они бросились на пустоту с двух сторон. Кабирец справа коротко замахнулся. Звонко лязгнул металл, встретившийся с металлом. Рука кабирца взмыла ввысь, и тут же в его шее вспухло яркое пятно. Кабирец захрипел, роняя кинжал, его силуэт начал угасать. Второй «джинн» рассек воздух над пустотой, скользнувшей вниз, и в ответ на его животе вспыхнула яркая косая черта. Пустота подскочила, искажая силуэт кабирца, в основании шеи которого расползся след нанесенной глубокой раны, страшной, уродливой и смертельной. И в полном молчании, не издав ни звука. Над улочкой пронеслись лишь короткие предсмертные стоны, лязг стали и упавших на мостовую тел.
Третий «джинн» оказался на удивление крепким. Он не только сумел подняться на ноги, но даже не выронил пистолета и теперь стоял, держась за ушибленную голову, целился в пустоту. Но вдруг вздрогнул, хватанул ртом воздух, затрясся, медленно приподнимаясь на носки и хватаясь свободной рукой за горло. Кабирец захрипел, закашлял, давясь от боли, выронил пистолет и принялся драть горло обеими руками. И вдруг раздался мерзкий хруст ломающихся позвонков. Голова «джинна» наклонилась под неестественным углом, сильно выворачиваясь влево. Андерс тонко пискнул, зажав себе рот, и в ужасе зажмурился. Ему стало нехорошо и от услышанного последнего вздоха кабирца, и от противного мягкого звука упавшего замертво человеческого тела. И от наступившей затем тишины. Андерс плавно скатился вниз по стене, дрожа всем высушенным страхом и вторым зрением телом.
— Мен ант со? — ударил по ушам ледяной голос учителя, четко проговорившего каждое слово.
Андерс открыл глаза, привлеченный сверкнувшей сквозь закрытые веки вспышкой.
Он увидел прямую, с гордо расправленными плечами спину учителя, излучавшего уверенность и спокойствие. В ладони вскинутой руки пылал цветок яркого огня, рассеивающего и разгоняющего непроглядную тьму шамситских улиц ночи.