Счастье из чужой вселенной (СИ)

— Она очень красивая, — улыбнулась я. — Во всяком случае, из космоса вид потрясает.
— На самой планете ещё лучше, — мягко произнёс эр.
В алых глазах сквозь боль проглядывалась искренняя ностальгия. Было очевидно, Айлир очень любит родину и скучает по ней. Грустно, что вернуться его вынудили такие трагические события.
  
Вообще, все сутки пути красноглазый был тих и подавлен. Уделял внимание по необходимости, следя, чтобы я ни в чём не нуждалась, но не докучал. Остальные члены экипажа и вовсе словно не замечали меня. А ещё мне было предоставлена возможность любоваться звёздными видами с капитанского мостика, и я во всю ею пользовалась. Вдруг я больше никогда не получу такого шанса?
— Ничего не бойся, Ева, — опять очень тихо сказал Айлир. — Всё будет хорошо. Я не позволю кому-либо тебя обидеть. И, Ева, спасибо. Спасибо, что согласилась помочь мне.
— Да не за что, — пробормотала несколько ошарашено.
К чему эти слова про «ничего не бойся»? Неужели, мне на Эриоте может угрожать какая-то опасность? Впрочем, она мне может угрожать везде, учитывая мою расовую принадлежность, а точнее, отсутствие оной. Но всё равно меня не покидало чувство, что я влезла во что-то не то и могу очень пожалеть о своём мягкосердечии. Но иначе я поступить не могла.
Глава 21
ЕВА
— Ист Кейролис, — громогласно звучал голос Императора Ихтарона, отражаясь от стен внушительного зала, — вы обвиняетесь в преступном заговоре против Империи и Императора и признаны виновным в измене. За данные преступления мера наказания — смертная казнь посредством введения яда Юоси. Вы лишены рода и права на погребение в родовой усыпальнице, ваше тело будет предано Вселенной, да помилует она вашу душу. Приговор будет приведён в исполнение немедленно. У вас есть право последнего слова.
Стоящий ровно в центе зала эр, скованный по рукам, ногам и даже хвосту, выглядел измождённым, но не покорившимся. Он был пугающе похож на стоящего рядом Айлира и его брата, который находился слева от красноглазого.
У отца Айлира были те же кроваво-алые полоски в каштановых, чуть тронутых сединой на висках, волосах. Глаза чуть темнее, не красные, а насыщенного бардового цвета. Такой же высокий рост, широкий разворот плеч. И, конечно же, красота, которой отличались все представители этого вида.
— Если ты, мальчишка, надеешься, что я сожалею о своём выборе, то зря, — дерзко вскинув голову, отозвался приговорённый, глядя прямо на правителя. — Мне лишь жаль, что я не увижу торжество справедливости. Как падёт презренная Федерация, как ты слетишь с трона, которого не заслуживаешь.
При этих словах забитый эрами под завязку зал возмущённо загудел. Источники информации, утверждающие, будто хвостатые могут иметь какой угодно цвет глаз и полосок в волосах, не лгали. От обилия цветастых инопланетян пестрело в глазах. Нереальное зрелище. Наверное, мало кто из живущих на территории Федерации видел столько эров сразу.
— Но сильнее всего я сожалею, что был плохим отцом, — продолжал ист Кейролис.
На этих словах я краем глаза уловила, как дёрнулся Айлир и напрягся его брат.
— У меня родилось двое сыновей, и оба они выросли ничтожествами и предателями, — вещал осуждённый, брезгливо скривившись, — не подчиняющимися родовой субординации, и мне стыдно, что я породил их на свет.
Айлир изо всех сил стиснул кулаки, взгляд казался невидящим и застывшим. Мужчина прерывисто дышал, а его хвост неосознанно обвился вокруг моей ноги и сжал конечность так, что я охнула от боли. В любой другой ситуации я бы возмутилась таким произволом и потребовала свободы, но сейчас лишь терпеливо вздохнула.
После того, как мерзости перестали выплёскиваться изо рта эра, к нему направились трое соплеменников в форме личной гвардии Императора, или как там это правильно называется? Двое встали по бокам от осуждённого, зорко отслеживая любую попытку воспротивиться казни, третий достал непонятную ёмкость с содержимым ярко-жёлтого цвета. Прислонил её широким концом к шее иста Кейролиса, в гробовой тишине было слышно слабое шипение, с которым яд проникал в тело эра.
После все исполнители строевым шагом скрылись из зала. С минуту смертник стоял, не шевелясь, испепеляя собственных детей ненавидящим, безумным взглядом, после чего его тело начали скручивать судороги. Глаза широко распахнулись, рот открылся в попытке закричать, но послышался лишь задушенный хрип. Затем мужчина сначала рухнул на колени, а следом распластался на полу. Ещё пару раз выгнулся в предсмертной агонии и затих в невероятной изломанной позе и искажённым страданием лицом.
Это было жуткое зрелище. Не скоро я смогу забыть это ужас, свидетелем которому пришлось стать. Но тяжелее всего было смотреть на белого, как лист бумаги, Айлира. Хвостатый застыл статуей и, казалось, даже дышать перестал. Только крупная дрожь, сотрясающая его, говорила, что рядом живой мужчина, а не бездушный манекен.
Мне казалось, будто я на физическом уровне ощущаю его боль, но как помочь, я просто не знала. Все слова в этой ситуации будут пустыми. Его отец был чудовищем, но большую часть жизни Айлир любил его, чуть ли не преклонялся ему. И даже после всего тот был красноглазому по-своему дорог. Оттого и так невыносимо было сейчас ему.
Император, к которому я заочно прониклась неприязнью из-за жестокого требования о присутствии сыновей предателя, вещал какую-то напыщенную чушь. Что-то о том, что так будет с каждым, о важности преданности и любви к родине. Ну и, конечно же, о несокрушимости Империи. В общем, нового или интересного ничего. Да и внимание моё было сосредоточено на Айлире. Даже когда Ихтарон дал добро расходиться, эр продолжал стоять и смотреть на скрюченное тело, недавно бывшее его родственником.
— Айлир, — позвала тихо, касаясь плеча.
Эр не отреагировал, продолжая стоять, будто неживой. Не зная, как быть и чем хоть немного помочь, решилась на форменное безумие. Не говоря ни слова больше, просто обняла напряжённое тело, несколько мгновений он не шевелился, после чего повернулся ко мне лицом и так стиснул в объятиях, что даже мои рёбра чуть хрустнули. Айлир прижался ко мне всем телом. Обвил руками и хвостом, зарывшись носом в мои волосы. Он цеплялся за меня так, словно я была его последним шансом выжить, той самой соломинкой, за которую держится утопающий. Внезапно мне стало так обидно, больно за него, что пришлось закусить губу, чтобы сдержать позорный всхлип. Может, хвостатый и гад, но такого он не заслуживает!
— Я не хочу мешать, но нам надо лететь домой, — послышался хриплый голос брата Айлира.
Тяжело вздохнув, Айлир с видимым усилием отстранился, посмотрел печально и шепнул одними губами:
— Прости, — после перевёл взгляд на Мейна, своего брата, и кивнул утвердительно.
Красноволосые братья оба были ощутимо подавлены, но старались идти, гордо расправив плечи. Красивые лица напоминали бесстрастные маски, не выражающие никаких эмоций. Окружающие эры косились на братьев с любопытством, тихо перешёптываясь между собой. Это был тот редкий случай, когда меня почти не замечали, так как для сплетен были более интересные объекты. И впервые я была этому не рада. Я чувствовала, как их нервируют окружающие с их взглядами и шепотками, тогда как я была привыкшей, и мне, скорее всего, было бы совершенно плевать, ведь я всю эту толпу вижу в первый и последний раз в жизни.