Берс в ребро (СИ)

Заразу, судя по его восторженному реву в конце затянувшейся «прополки» земли на территории Савельевки, система так же не обидела достойным бонусом.
Управившись с зачисткой земли вокруг последней крестьянской избы примерно в районе полудня, я уже нацелил было пита обратно на каменистую тропу обратно наверх по холму, к родовому дому, дабы поделиться с прячущимися там людьми печальной вестью, что внизу выживших отыскать мне, увы, не удалось. Ну и, разумеется, чтобы отведать стряпни тетки Марши (матери Василисы), а то после скудного завтрака из фруктов, мой вернувшийся в естественному способу восстановления растраченных калорий организм уже возмущенно урчал от голода.
Но в последний момент, резко передумав, вместо холма, я направил Заразу к не приметной избушке, располагающейся аккурат за поваленными тварями воротами частокола. Это строение, принявшее на себя первую волну прорыва тварей изнанки, я уже исследовал (с него, собственно, мы и начали зачистку территории села сразу после спуска с холма) и не обнаружил тогда внутри ничего заслуживающего дополнительного внимания — там так же, как и везде, внутри была единственная достаточно просторная комната, с большой каменной печью, и с заляпанными засохшими пятнами крови полом и стенами.
Однако, что-то необъяснимое потянуло меня вдруг заново осмотреть и исследовать этот дом. А за три месяца в Изнанке я привык доверять зову своей интуиции. Потому понукаемый мною Зараза вновь прошелся по разбитому в груду щепок крыльцу и через широченную дыру, возникшую на месте сгинувшей бесследно двери, без проблем забрался внутрь избы.
Следуя зову интуиции, оказавшись внутри, я тут же задрал голову к потолку и увидел пролом в правом его углу, через который виднелся деревянный остов соломенной крыши.
Заставив пита встать под проемом, я ухватился руками за края дыры в потолке и, подтянувшись, вскарабкался на затянутый паутиной, пыльный чердак. В лицо тут же ударила волна смрада, и пред глазами неожиданно загорелась строка очередного системного лога, информирующего: о бонусной единице к параметру Интуиция.
Когда глаза приспособились к царившему на чердаке мраку, я разглядел за печной трубой тело у дальней стены чердака. Вернее, увидел прислоненный спиной к стене безобразный обрубок без обеих ног и левой руки, с кровавым месивом на месте лица, и со вспоротым животом, из которого на пол свисали черные от запекшейся крови жгуты кишок. От огромной, на полчердака, лужи крови под телом (в основном, разумеется, в виде бурой корки, но с вкраплениями ближе к обрубкам ног еще влажных пятен) доски пола вспучились и растрескались. Для меня так и осталась неразгаданной загадкой: как кровь, при таком ее обилии, не просочилась отсюда вниз, и почему ни единого бурого пятнышка не проступило на побелке потолка.
Но самая жуть случилась, когда я, подобравшись к телу, потянулся рукой к поясу изуродованного тела, за висящем на ремне сбоку кошельком (содержимое которого возможно могло пролить свет на личность несчастного). «Труп» вдруг шевельнулся и с пола, с быстротой атакующей гадюки, мне в грудь ударил ржавый от крови клинок меча, невидимая рукоять которого, позже, была мертвой хваткой зажата в ладони единственной уцелевшей правой руки «мертвеца».
Даже реакция игрока шестого уровня не позволила мне в тесноте чердака полностью увернуться от мастерского удара. Покатившись по доскам чердачного пола, я ощутил, как из широкого разреза в левой части груди хлынул настоящий поток крови.
Внизу отчаянно взревел почуявший мое смертельное ранение пит.
Перед глазами все поплыло. И из последних сил я дернул стремительно немеющее тело в направлении крика перса.
Кажется, я провалился и полетел вниз.
Дальше потеря сознания. Чернота…
  
Глава 34
 
Глава 34
— Учишь тебя, учишь, и все, как об стенку горох… — сквозь постепенно стихающий шум в ушах донеслось знакомое хриплое ворчанье сбоку. И еще до того, как сами собой распахнулись глаза, я уже догадался: где очнулся после продолжительного беспамятства.
 
Открывшееся в следующую секунду моему взору мягкое изумрудное свечение, исходящее от окружающих со всех сторон огненных решеток, ожидаемо, подтвердило мою догадку.
— За-ааа-за? — кое-как пролепетал я еще плохо слушающимся языком.
— Разумеется, он родимый, — тут же живо откликнулся на мою реплику сидящий рядом огненный аватар Психа. — М-да! Повезло тебе, Дениска, с питом — просто страсть, как повезло. Второй раз грома-бык жизнь тебе уже спасает. И если в первый раз там до алтаря было рукой подать, то сейчас питомец твой подвиг, считай, настоящий совершил…
В подтверждение слов Психа, из скрытого в обособленном пространственном кармане загона донесся гордый рев Заразы.
—…Мало того, что рану твою нехорошую слюной целебной вовремя залить успел, — продолжал меж тем петь дифирамбы питу дух системного предмета, — еще потом исхитрился беспомощного хозяина на хребет себе языком забросить, и им же придерживать тебя все дорогу до самого алтаря, карабкаясь сперва в гору, и продираясь затем через садовые деревья.
— Ну спасибо ему, че, — прокряхтел я уже более внятно, параллельно ощупывая руками разорванную сорочку и толстую корку свежего длинного шрама на груди.
— Нет, вы только гляньте на него, — всплеснул руками Псих и передразнил меня: — Спасибо, че…
— Хорош нагнетать, а, — поморщился я. — Работа у Заразы такая — хозяина своего из беды выручать. На то он и питомец.
— А твоя, значится: лупцевать, по чем зря, несчастную животину топором по рогам!
— Мууууу!.. — возмущенно вторил заступнику из загона невидимый грома-бык.
— Это че за предъява, ваще! — я попытался сесть, но, из-за резкой боли в не до конца зарубцевавшейся ране на груди, пришлось опуститься обратно спиной на гранит пола. — Зараза тогда конкретно был не прав, и отхватил за дело! К тому же, я его легонько, можно сказать: приласкал обухом — чисто для острастки…
— Мне-то сказки не рассказывай, — фыркнул Псих. — У бедолаги от твоей приласки чуть мозготряс не приключился.
— Мууууу!.. — вновь зашелся в одобрительном реве Зараза.
— Ябеда, — устало выдохнул я в направлении ячейки с порталом в загон.
— Вместо того, чтоб удальца пита дрессировать, лучше б ты, Денис, самому себе обухом разочек по лобешнику прописал, — продолжил выносить мне мозг Псих. — Может после этого мозги твои, наконец, встали б на место, и ты перестал бы совершать идиотские ошибки… Че, сложно было там, на чердаке, сперва топор в руку призвать, и под его защитой уже соваться к незнакомцу?
— Да блин! — закатил я глаза, принимая справедливость упреков наставника. — Там от человека-то, считай, практически ничего не осталось. Весь в гниющих ранах и засохшей крови. С выпотрошенными кишками. Он же ж не дышал даже совсем…
— Однако ж все вышеперечисленное не помешало ему нанести неотразимый удар, — парировал Псих. — К которому ты оказался совершенно не готов. Если б не быстрая помощь Заразы, этот удар стал бы для тебя смертельным.
— Вот же ж дерьмо! — капитулировал я.
— Надеюсь, этот урок научит тебя впредь быть осторожнее, и опасаться подвоха даже в безобидных, на первый взгляд, обстоятельствах.
— Такая же фигня, — буркнул я.
— Не понял?
— Тоже надеюсь, что научит.
— Чувство юмора — это хорошо.
— Ага, офигительно! Какому-то почти трупу подставился, как…
— На самом деле, избежать раны, при контакте с вестником, тебе, по любому, вряд ли бы удалось, Денис, — огорошил вдруг неожиданным признанием Псих и, воспользовавшись моим немым изумлением, продолжил шокировать дальше: — Но, вовремя прикрывшись топором, ты избежал бы столь серьезной раны, и, вероятнее всего, обошелся бы безобидной царапиной руки или ноги. Через кровь которой точно так же получил бы от вестника право на квест, и смог бы ознакомиться прямо на месте с системным оповещением о нем и сопутствующими бонусами.