Берс в ребро (СИ)
— Так какого ж рожна, сын, ты указаниям этим лекаря не следуешь⁈ Безруким калекой, что ль, задумал на всю жизнь остаться? Так душу мне не трави, а просто скажи, как есть: так, мол, и так, отец, понравилось мне таскать на шее сосиску эту, что теперь у меня, заместо правой руки, навсегда останется!
— Ну, батюшка…
— Ты знаешь в какую прорву золота мне обошлось восстановление твоей руки⁈ Лекарю три часа биться пришлось за спасение твоей руки. Просто чудо, что ему удалось токи живы в ней восстановить! Если же их дальше регулярно не прочищать на алтаре, они на раз-два снова забьются, и рука твоя превратиться в сухую ветку!.. От тебя, болвана, требуется сущая малость: периодически поддерживать на алтаре жива-ток в собранной руке. Ты же, вместо алтаря, кашу воям разносишь… Будто прислуги для этого нет!
— Да понял я, понял. Пост сдам, и тут же пойду…
— Считай, сдал уже, — хмыкнул в усы родитель. — Ступай, Борис, к алтарю. А я тут за тебя додежурю… Эй, а вы че уши развесили⁈ — рявкнул глава рода Савельевых уже на косящихся со всех сторон в их с сыном сторону ратников. — Ну-ка живо всем спасть!
Ратники мигом зажмурились, и стали эмитировать сонное сопенье.
— Так-то лучше, — тут же перешел с рева на полушепот Артем Любомудрович. — Отдыхайте, ребята, пока возможность такая есть. Набирайтесь сил. Чую, передышки этой ненадолго уже нам осталось, и скоро выкормыши изнанки снова ринутся на штурм наших стен.
Уже ступивший на первые ступени уводящей со стены низ лестницы Борис остановился и, обернувшись к отцу, задал навеянный его словами вопрос:
— Батюшка, когда ж мы уже супостатов от стен стольного града погоним? Ты обещал через две недели, а уже третья к концу подходит?
— Скоро, Бориска, уже очень скоро. Чуть-чуть осталось еще потерпеть. Враг подавлен нашей стойкостью…
— Батюшка, но твари изнанки слабее день ото дня, вовсе, не становятся, — осмелился перебить сын.
— Бориска, ты что ли жрец Единого, чтоб утверждать такие вещи⁈ — возмутился Артем Любомудрович.
— Нет, конечно, но…
— Вот и не суй свой нос куда не следует!.. Враг уже значительно ослабел. Но на стороне тварей изнанки по-прежнему огромный численный перевес. Сокращать который пока — подчеркиваю: ПОКА! — нам выгодней на стенах стольного града.
— А как же маменька? Родовой дом? Деревни наши?..
— Увы, пока мы бессильны что-либо для них сделать. И нам остается лишь уповать на Единого: что он смог их там как-то спрятать от нашествия и уберечь. Но очень скоро мы обязательно вернемся с победой домой, и освободим наших…
— Когда скоро? — перебил Борис.
К продолжению разговора между старым и молодым барином снова стали жадно прислушиваться окружающие ратники. И, заметив это, Артем Любомудрович решил тут же в корне его пресечь.
— Так! А ты почему до сих пор здесь⁈ Ну-ка, бегом к алтарю!
Борис вынужден был подчиниться, и скрылся на лестнице.
А еще примерно через десять минут от далекой лесной полосы хлынула широкая, как море, лавина тварей изнанки.
Орда супостатов ринулась на очередной штурм города. И у поднятых по тревоге защитников стены временная передышка сменилась кровавым ратным трудом.
Глава 27
Глава 27
Очередная серия попыток по освоению третей стойки Омута силы, увы, закончилась позорным провалом, как и предыдущая (еще на Изнанке) — мне банально не хватало пака под водой мощи рывка, чтоб раскрутить тело до необходимой силы вращения… Зато утешительным призом за мои старания стало: полное исчезновение (в процессе многократного «купания») с тела зловонной крови тварей изнанки.
Покинув хранилище с зарубцевавшемся боком и полностью восстановившимся резервом маны, я снова верхом на Заразе оказался на заваленной трупами чудовищ изнанки арене. Солнце за время моего отсутствия здесь проделало по небосклону внушительный путь, и клонилось уже к закату. Вечерело. Растянувшиеся на пол арены тени родового дома и садовых деревьев, недвусмысленно намекали на скорое наступление ночи.
Впрочем, надвигающиеся сумерки не очень-то меня пугали. Мой самый развитый на текущий момент показатель Сопротивление позволял измененным игровой мутацией глазам видеть в кромешной тьме, как сова.
Первым делом я, разумеется, направил пита обратно к колодцу. Вода мне после Омута была пока что без надобности (да и вряд ли, после обитания на дне колодца жабоподобного злота, тамошняя, оскверненная тварью изнанки, жижа теперь была пригодна даже для мытья), но труп могучего стража локации в спокойной обстановке осмотреть было необходимо…
Да-уж, вынужден признать, уведенное меня впечатлило. То, что в момент схватки оказалось частично скрыто маскировкой Давления высокоразвитой твари, теперь предстало предо мной, что называется, во всей своей чудовищной «красе». И, вместо полупрозрачной тени здоровенной жабы, я увидел распластавшегося на земле закованного в роговые латы исполина, в два моих роста, имеющего определенное сходство с вышеозначенным представителем семейства бесхвостых земноводных, однако впечатляющий набор: из десятидюймовых клыков в широченной пасти и из полуметровых когтей на верхних и нижних конечностях, сделал теперь злота больше похожим на чудовище из популярного ужастика моей родины — чужого. Кстати, обуглившаяся земля под изувеченной моим топором башкой твари указывала, что пролившаяся туда кровь злота так же, как и у монстра из фильма, содержала изрядную примесь кислоты.
— Твою ж мать! — прошептал я, невольно поежившись. — Неужто я реально смог завалить такое?..
Утвердительный трубный рев Заразы тут же развеял мои сомнения. Гордящийся своим хозяином пит вызывал на бой всех окрестных тварей. Вторя хотелке хозяина, Манок юлой завертелся на кончике его короткого хвоста, ультразвуковыми волнами сканирую землю в округе. Но, ожидаемо, смена перебитым нами в первой половине дня тварям изнанки в округе еще не успела зародиться, и, к разочарованию рвущегося в бой глыба-быка, его воззвание к врагам на сей раз осталось безответным.
Нерастраченную агрессию пит решил выместить на трупе злота и, закончив реветь, яростно заколотил тяжелыми копытами по броне роговых доспехов мертвого монстра.
Вопреки недавним заверениям Психа: о неуязвимости стража локации, роговая броня последнего под ударами Заразы практически сразу же стали покрываться сетью трещин. Видимо, крепость доспехов трупа, из-за естественных процессов разложения мертвой плоти, тоже начала постепенно истончаться. Иного объяснения тому, что наикрепчайшие с виду роговые пластины лопнули, как пластмассовая обманка, буквально поле дюжины ударов Заразы, я найти не могу.
Из треснувшей роговой пластины на бедре злота пахнуло прокисшим дерьмом и выплеснулся фонтанчик фиолетовой мути, который практически на лету тут же оказался слизнут проворным языком питомца.
— Фу, Зараза! Выплюнь эту гадость! — заверещал я, навалившись на рогатую башку неразборчивого обжоры, как наседка на хаванувшего опасного жука цыпленка. — Там же кислота, дебил! Она те ща все нутро прожжет, и звездец! Плюй бяку! Живо!..
Но рогатый ушлепок, забив на голос разума в моем лице, продолжил крушить копытами броню монстра и самозабвенно слизывать выплескивающиеся здесь и там из расходящихся трещин фиолетовые струйки зловонной жижи. К счастью, мои опасения: относительно наличия большого процента кислоты в фиолетовой жиже, оказались преждевременными — лакавший ее недуром Зараза оставался бодрым и полным сил, без намека на проблемы с пищеварением. Если в фиолетовой дряни и имелась кислота, то, походу, лишь в ничтожной доле, так что могучий организм глыба-быка усваивал ее только в путь, без какого бы то ни было вреда здоровью.
Питомец определенно кайфанул от трупного сока злота, который неожиданно подействовал на него, как на кота валерьянка. Зараза, с головой уйдя в процесс добывания и слизывания фиолетовой дряни, совершенно перестал реагировать на мои команды, пришлось спрыгивать с его спины и пытаться вручную оттащить ошалевшего пита от коварной кормушки.