С волками жить...(СИ)
— Пошёл к чёрту! — Я в домике!
— Я от него недавно, тебе привет, ждёт в гости, — улыбнулись одновременно, правда ненадолго. — Забил на предназначение, на инстинкт самосохранения, в принципе на проклятье, на особенность видов, на межвековую вражду… — перечисляет мою биографию, я водичку пью, лишь бы чем-то занять руки и рот.
— А что, нельзя?..
Минутная пауза длилась десять. Видели когда-нибудь седого курящего оборотня? А нет… показалось, это у него из ушей так пар повалил!
— Ты как-то сказал, что так любить нельзя. И был прав. Мы едва не подохли оба.
— Мне всё можно, волк, я уже совершеннолетний.
— Ты когда молчишь — выглядишь умнее.
— Ну поэтому я и промолчал, что пришёл тебя убить, так тебе же не понравилось…
— Не сравнивай жопу с пальцем!
— А можно я спрошу? — нет, мне правда любопытно.
— Нет.
— Ты меня, надеюсь, сразу в больницу повёз, без всяких там…
— Я тебя укусил, — вы бы видели эту злорадную наглую морду! — Хотел закрепить в тебе оборотня, без суперспособностей конечно, но Кира провела анализы, и всё-таки ты остался неч, так что кровь сработала немного… не по плану и…
— НЕТ!
— Пожалуйста! Обращайся! Если ещё захочешь сдохнуть, я к твоим услугам!
— Я не хочу линять!
— Уймись.
— Не хочу гадить под кустами! И яйца вылизывать не хочу!
— О, боги… сам тебе вылижу. Делов-то на пол зайца! — Вик выглядит серьёзно, а глаза издеваются.
— Бойко, я не умею выть! Не хочу, чтобы меня блохи топтали! Я не буду есть свеженину, которая ещё из зубов пытается удрать! Да лучше бы ты на моей могиле лапу задирал и ромашки удобрял, чем это!
— Умолкни уже, дурной, — Вик тянет ко мне лапы, а я по ним тазиком.
— Я хотел самую большую соснууу, лежать под ней…
— Тебе лишь бы соснуть. Над чем, кстати?
— Не перебивай, я зачитываю завещание.
— Ты для этого слишком живой, — вот теперь мне не понравился его голос, он резкий, как пощёчина. — А мог умереть. И не думал обо мне. Тебе было плевать! Ты даже не представляешь, через что я прошёл.
— По башке седой видно немного…
— Волков! Я думал, что тебя потерял, — сейчас острый взгляд волка совсем не настроен на стёб.
— Ты меня сам почти убил, ну это так, для справки. Совесть мучает? — он вылупил на меня свои огромные тёмные глазищи и посмотрел так по-взрослому, что сделалось не по себе, как не слабо я ему психику измотал за такой короткий промежуток времени, а то ли ещё будет. Стыдно стало мне, что не поговорил с ним, расставив все точки над i, что не сказал правды, хотя мог не рисковать Саланом и просто увести его за собой, Бойко бы пошёл. Стыдно, что видел во сне и не раз, как он протыкает мне грудь, только вот не представлял, что навредить мне напрямую не сможет, а просчитав всё, вгонит чёртов кинжал в себя. Что появится гадёныш и испоганит наши отношения, а доверие, и так хрупкое, пошатнётся из-за собственной неуверенности и тупой ревности. Что в принципе задание на Вика взял, а он и не знал тогда, что Салан под зачистку попадал — Славка вытянул, памятник ему за это при жизни… ну, небольшой такой памятник. Да, за это стыдно. Но я в этом не признаюсь.
— Похоже, нет, — качает головой, как ни в чём не бывало. И у этого совесть отсохла.
— Тогда прекращай разводить демагогию, как могло бы быть, — привыкаю к его седине на висках, но с трудом. Выглядит на жизнь взрослее и сексуальнее на порядок. — Ты же всё равно не надеялся на «долго и счастливо».
— Да я смотрю с тобой ни долго не проживешь, ни счастливо.
— Найди себе другого инкуба. Правда, они почти все вымерли. Как мамонты. Попробуй вампира. Они в постели… — начинаю вспоминать первое, что приходит на ум, затыкаюсь на моменте, когда Вик начинает закатывать рукава, и тут я понимаю, что теперь физически его слабее на порядок, и как же это хорошо прикладывает по самооценке! Бойко читает по глазам и ухмыляется скотски стёбно, но молчит. Молчит, пока стягивает через голову водолазку и расстёгивает джинсы, молчит, прикусив губу, чтобы не сказать всё то, что перемолол у себя в голове за последние три дня, а ему хочется, только вот мне его откровения сейчас будут, как серпом по яйцам. Он всё это знает, поэтому молчит, даже когда укладывается сверху, пережав мои запястья своими руками и заведя мне их за голову, утыкается лицом между подушкой и моей шеей, рычит в неё. Вибрация разносится по всему телу, задевая каждую клетку, и кажется сам вибрирую. Кожа разогревается, словно к ней приложили раскалённый утюг. Дыхание сбивается от тяжести и от близости, всего сразу, и всего слишком много, потому что от переизбытка ощущений увлажняются глаза.
В этот момент Славка неудачно зашёл, и то ли он подумал… то ли не подумал, хотел Вика снять… Я предупреждал, что в обороте волк у меня не красавец, а когда ещё эмоциями не управляет, из него конкретная зверина рвётся… Когда-нибудь видели визжащего оперативника?.. Ка-а-айф… И бегает быстро!
— Не хочешь мне ничего сказать? — колючей щетиной обтирается о подбородок, прижимается губами, лизнув языком.
— Очень хочу, — выдыхаю томно, у него напрягается всё, включая уши.
— И? — глаза поднимает, а они огромные и светятся! И момент такой романтичный, такой подходящий…
— Слезь, Бойко, ты тяжёлый.
— Рррр…
— Тогда хотя бы дверь закрой, а то сейчас Славик вернётся с подмогой… И вообще ты мне весь больничный режим нарушаешь, — дальше мой рот замыкают поцелуем и остаётся только обнять за шею. Я ведь сам виноват, сам первым к нему подошёл: из-за выражения глаз, наверное, ощутив внутреннюю силу.
Вика выдворяют раньше, чем он успевает обсудить то, что так и осталось подвешенным в воздухе, доставляющим дискомфорт, как если этого не произнести в слух, то оно в скором времени поглотит, всосёт как в вакуум, не оставив тебе самого себя.
Мысли без конца выматывают, даже больше, чем старание медперсонала меня вылечить. Даю слово, если в меня ещё раз ткнут иглой или засунут куда-нибудь очередную трубку для обследования даю слово — я плюну на свое желание не засерать карму новыми смертями и начну убивать!
Остаются вопросы, на которые не смогу ответить ни я, ни Вик. Вопросы, возможно, вообще не имеющие ответов, но тем не менее они есть, и хочу знать, какого черта вообще всё так произошло. И даже, где брать ответы, я знаю тоже. Точнее у Кого.
Прикрываясь пледом, плетусь в подвал, сквозняк лютует, и до ломоты ноют кости. Всегда поражался, как этот кадр может быстро базироваться на любой территории, неизменно остаётся лишь желание спрятаться поглубже. Ото всех. А в череде последних событий могу предположить, что ещё и от себя.
Кабинет найти несложно, там всегда перед дверьми стоят двое шкафообразных элементов, мало кто знает, что их угрожающая внешность не более чем ширма, это неудачный эксперимент, который уже не удасться обратить, в глазах големов не зажжётся разум, и весь оставшийся срок они будут чётко выполнять приказы того, кто поддерживает их физиологические процессы в пределах нормы.
Славка никогда не любил людей. Не любил ни как вид, ни как отдельно каждого. Этакий мелкий расист, неспособный перебороть свою неприязнь, потому что она раз за разом подкреплялась новыми жестокими фактами, которые не могло спокойно стерпеть его сердце. Я его не оправдываю и не защищаю, люди слишком эгоистично настроены на счёт нечей, а гному приходится урегулировать каждый конфликт, начальник же, мать его так.
— Ты когда сутулишься — ещё меньше кажешься, — беззлобно подкалываю, он отмахивается и погружается по макушку в завалы бумаг на столе, если бы мог — залез бы под них целиком.
«Изнасилование неча». «Рабовладение». «Убийство». И это только часть сводок, которые не попадут в новости, зато рядом ещё одна: при купании пьяный горожанин едва был не утоплен русалкой… ох, даже вникать не хочу. А Славка хочет. Он постоянно лезет во всё это дерьмо, чтобы не было межрасовой войны. Может он и прав. По своему.
— Не загораживай свет, — просит, когда встаю прямо над ним, слишком близко, чтобы он продолжал меня игнорировать, слишком близко, чтобы наша дружба не стала давить ему на нервы.