С волками жить...(СИ)

— Не заводись, собачка, и меня не заводи!
— Тогда веди себя адекватно и не вари пальцы, — говорю сдержанно, а самого дёргает рявкнуть, — а то собачка возьмёт и грызанёт в воспитательных целях.
— Навредишь мне — вернётся тебе. Знаешь, как гарантия сосуществования.
— А мне гарантии не нужны. Я тебе верю, Дан, — широко улыбаюсь, видя лёгкое недоумение моей реакции на старательное выбешивание. — Нам тут высиживать нельзя. На тебя идёт охота, и очень надеюсь, позже объяснишь, что ты задолжал этим тварям, и куда тебя носило?
— А с чего ты взя…
— Волков, у тебя кожа на лице обгорела и шелушится. Хочешь сказать, нашёл, где позагорать в феврале?
— Это обморожение.
— Мозга у тебя отморожение, — мрачнею. — Гномяра мне так и бросился рассказывать, да я и без него почуял: ты подверг опасности беременную Киру. Верю, что не специально, но ты должен был подумать чуть дальше.
— Я не знал, что будет «хвост».
— Допустим, — наблюдаю, как он смотрит на пальцы, кожа уже регенерировала, но давать агрессивному, враждебно настроенному существу такое преимущество я не собирался. Выяснить бы, что происходит с Даном. Не запущен ли необратимый механизм, который потом остановит только… Глаза Дана чуть сузились.
— Нам нужно как можно скорее вернуться в Салан. Я добыл Леону какой-то артефакт, за которым эти твари и увязались.
— И эту хрень ты намерен притащить в Салан? — голос мой сорвался на рык. — Совсем плохой? Давай рассуждать: Леон посёлок опасности не подвергнет, значит не в артефакте дело, а в тебе. Где тебя носило?
— Искал родственников и близких одной занозы в твоей заднице.
— Нашёл?
— Нет, все похоже умерли. Или…
— Трусливые шакалы не рискнут сунуться в Салан, даже с перспективой вырвать тебе глотку. И сдаётся мне, дома для тебя самое безопасное место.
Дан смотрел с усмешкой, в какой-то момент мне показалось, что он понял: понятие дома в таёжном посёлке, уже не наполняло сердце теплотой. Он всегда будет чужим в Салане, даже если ему перельют всю мою кровь. Оборотни будут относится с опаской к инкубу, и с усмешкой — к закидонам вожака. А значит, надо вернуться к работе в Центре, конспиративным квартирам, домам без адресов и одиночеству.
— Поспим и отправимся домой, — настойчиво тяну его в спальню, грею сильными руками, глажу плечи и спину слишком нежно, удивляя самого себя, выдавая привязанность и беспокойство с головой. Дан артачится, отталкивает, пока не обнимаю сзади, прижимаясь губами к шее.
— Ты чего такой дикий? Тяпнули тебя всё-таки бешеные звери?
— Скорее глаза открыли. Тебе заняться больше нечем, как решать мои проблемы, вожак? Неравный расклад: я с одной стороны, с другой — стая и вера. Волки ж за тобой, наконец-то увидели нормальную жизнь без насилия и самодурства.
— А при чём тут ты?
— Я — угроза для стаи, бомба замедленного действия, и Леон это знает, и Кира, и даже ты. Что за жизнь, постоянно ожидая от меня ножа в спину?
— Херню не пори. Зачем тебе слетать с катушек?
— Не мне решать. Не понял еще? От меня это не зависит.
— А кому? Кто опытнее тебя в этом теле или сильнее твоей тёмной сущности?
— Ептить, Вик! Я — убийца! Ликвидатор! Я выкашивал оборотней кланами, не задаваясь вопросом, а что они натворили! Просто по команде «фас», и взрослых, и молодняк! Да ты и срать со мной не должен садиться. Понимаешь?
— Во, дурак! — обнимаю до хруста, а Дана протестующе выгибает. — Сам решил? А я? Просто мимо проходил? Или напомнить, что считаю тебя семьёй?
Он краснеет шеей и лицом от напряжения и досады, пот выступает крупными каплями,
— Ненавижу быть правым, Бойко, но ты дебил, и я дебил, а два дебила — это сила. А ещё я ненавижу Салан этот, ёбаные валенки, шерсть твою клоками повсюду, холод и ваше хвостатое братство. Я один жил! Один! Не боялся сдохнуть. А теперь что?
— Теперь ты в стае. В семье. Чем плохо?
— Я — часть стаи, потому, что трахаюсь с тобой! — грязно улыбается. — Кто будет терпеть меня в Салане, если ты куда-нибудь свалишь?
Замолкаю, потому, что Дан раскаляется, и воздух становится пряным и густым, как кисель, я даже вижу в углу мерзкую пасть…
 
— А что… со мной так плохо трахаться, если не дорожишь хотя бы этим? — разворачиваю инкуба лицом к себе. — А вот я… ничего менять не хочу, для меня чувства не сезонная шмотка, из которой можно вырасти или поизносить. У меня все волки в стае — не подарки, каждый с гонором и характером, и крышу может у каждого сорвать. Поэтому мы не лезем в большие города, Дан, и живём максимально для себя.
— Скажи, почему из всех волков на свете я выбрал тебя?!
— Я — красивый!
— Ага.
— И член у меня что надо.
Ржёт.
— Терпение железобетонное.
Цокает.
— И я тебя люблю.
Замирает, смотрит из-под патлатой чёлки.
— Даже если я тебе этого никогда не скажу, ты же не отвяжешься? Всё цепляешь на себя: блох, репей, меня… как медали за отвагу.
— Совесть проснулась? — касаюсь губами уголка рта, напористо толкая на кровать и нависая над Даном.
— Если бы… — обнимает за шею и роняет на себя. — Пукнула и храпит дальше! — легко кусаю в предплечье, с удовольствием наблюдая знакомые блеск в глазах, движение языка по нижней губе.
Когда успели раздеться и уже поругаться, кто сверху? Пока во всём не разберусь, я этого беса к своей заднице не подпущу. Дан не особо и рвётся в ведущие, осторожничает, но на ласки отзывается вслепую, помня меня если не мозгом, то каждой клеткой кожи — это точно.
Дан
Сижу полуголый возле Вика, пока он лениво водит у меня по бедру заученные на память бывшие там когда-то вензеля оберегов. Форточка распахнута настежь, сквозняк гуляет по коже, чувствую как дует ветер, но холода не ощущаю вообще. Ничего не чувствую.
Наблюдаю, как пальцы оборотня спускаются на лодыжки, шершавые, помню каждый шрам. Откуда мне знакомо его лицо? Ещё при нашей первой встрече я был уверен, что где-то его видел, но прошлое в таком глубоком забытии, что даже пытаться отыскать там лица было бы глупо.
— Скажи мне, волк, у оборотней регенерация быстрее чем у демонов? — Вик отвлекается от своего занятия и, перекатившись с бока на спину резко садится. Вот и поговорили. Ну нельзя же все принимать так близко к сердцу!
— Если сравнивать нас с тобой, то да, выше.
— То есть, просто гипотетически… предположим…
— Дааан?..
— Ты не можешь не замечать, что физический вред причиненный мне, каким-то неведомым образом отражается на тебе, будь прокляты твои обряды волчьи! — я взял его руку в свою и ткнул под нос почти отошедшие от ожога пальцы. — Вот я и спрашиваю… — почему-то в голове это было легче, а сейчас язык немеет, и слова не могу подобрать. — Если убьют меня, ты же успеешь восстановиться?.. — немая пауза длится так долго, что я, кажется, начинаю седеть. Вик, не моргая, уставился в одну точку и провалился куда-то. — Я не знаю, как это снять, как остановить всю эту чертовщину, и тварь внутри меня тоже не хочет сдаваться. Не хочу, чтобы в один прекрасный момент мы с тобой оба сдохли из-за моей неудачной родословной. Никогда не любил «Ромео и Джульету», так себе пьеса, да?..
— Хорошая история, — начал моргать, но всё равно подвисает. — Дан, — его лицо исказилось за долю секунды, звериные черты лица проявились на человеческой плоти, это было завораживающе и страшно одновременно, при всем при этом он стал улыбаться, и я реально заволновался за его психику. — А с чего ты вообще взял, что тебе кто-то даст умереть?..
От его уверенности стало не по себе. Сейчас на меня смотрел не тот влюбленный дурковатый мальчишка, которого я встретил, а взрослый упрямый мужик, который скорее переступит через себя, чем позволит мне сделать по-своему, даже если во благо, даже если чтобы защитить, просто потому что он так решил, и это, мать его, нихуя не романтично! На моих глазах близкий мне неч сейчас собственным руками продаёт мне гвозди, которыми я заколочу наш общий гроб! Он же не отступит! Даже если придется чем-то жертвовать! А жертвовать придётся! Не будет иначе! И хорошо не будет тоже! А у него стая! У него ещё не прожитая жизнь!!!