Не время для героев 3 (СИ)

И надо сказать, прогресс у кехару был — почти такой же, как у меня в самом начале пути магического развития. С тем лишь отличием, что Сейран осваивал только иллюзии, не затрагивая прочие направления Дара Аулэ — но и это было для него большим шагом вперёд.
Иногда я присоединялся к сыну Эльхана в его тренировках в специальном зале, что-то подсказывал или участвовал в совместных уроках с ним и Беренгаром, с удовольствием и смехом наблюдая за тем, как юный и горячий кочевник постоянно переругивается с проекцией Сейнорай.
Забавно, но при всей разнице между нами, я чувствовал в Сейране родственную душу. Мы были похожи с ним, и даже то, что в нас обоих проснулась магия иллюзий, добавляла этой «общности».
А вот с Тормундом, оставшимся при Изабель, наладить отношения мне пока не удавалось. Светловолосый здоровяк держался почтительно и отстранённо, не выказывая признаков радости оттого, что я жив, или воодушевления от своего пребывания здесь. В этом не было ничего удивительного — я помнил, что случилось с его семьёй, и помнил о его отношении к «тёмным».
Тем удивительнее было, что он вообще приехал с посольством. Я искренне не понимал Императора, пославшим сюда человека, который всей душой ненавидит таких, как я…
Ведь если он должен был расшатать мои чувства к прошлой жизни или изображать дружбу — почему он этого не делал?
Пока что эти вопросы оставались без ответа, а время шло. День за днём, декада за декадой я изнурительно работал, раскатывал по столице, окрестностям и гарнизонам королевства, вникал в жизнь черни и колдовской элиты, общался с людьми, знакомился с ними, присматривался, подыскивал тех, кого собирался ввести в обновлённый государственный аппарат, строил планы, продумывал ходы наперёд, шаг за шагом выстраивая политику взаимодействия с соседями.
Так прошло два месяца, и к концу осени, когда мы собрали с полей скудный (но больший, чем раньше) урожай я, наконец, закончил написание свода законов, и решил представить его своему народу…
  
Глава 16 — Слово владыки
 
(Конец осеннего месяца 1077 года от Раскола) 
В день, когда Ялайское королевство должно измениться раз и навсегда, я собираю в центральном зале замка всех тех, кого в Империи называют «элитой», а здесь — сангаур.
Буквально — «владеющих жизнями».
Идеально круглый зал спокойно вмещает больше пятисот человек. Разумеется, это капля в колдовском море моего государства — здесь лишь высшие магические чины, те, кто управляет школами малефиков, отдельными полками и корпусами армии, особыми службами и прочие чернокнижники, обладающие властью — Высшие, Направляющие, командиры, а также абсолютно все генералы, переброшенные с помощью порталов из самых дальних гарнизонов, и некоторые полковники армии.
Они занимают места на каменных скамьях, установленных несколькими круговыми ярусами вдоль стен, сидят в полнейшей тишине и смотрят на меня. Рядом с единственными дверями в зал завис в воздухе Советник.
А я, совершенно один, стою по центру зала за высокой, изысканно украшенной серебром и драгоценными камнями каменной кафедрой. На ней покоится книга в тиснённом кожаном переплёте — свод законов Ялайского королевства.
На его составление я потратил немало времени — несколько месяцев упорно и кропотливой работы. Мне помогали знания, полученные в родительском доме, память Архивариуса, опыт Беренгара, а также мнения некоторых людей со стороны. Той же Иссель, например, которая прекрасно знала, что нужно черни, и как облегчить жизнь простых ялайцев.
Помог и Сейран, с которым мы ночами обсуждали многие законы и обычаи его народа, а время от времени к работе подключалась даже Изабель — её образование, в отличие от моего, было безукоризненным. Я использовал это как повод продемонстрировать ей и Империи, что в Ялайском королевстве грядут перемены.
А сегодня настал момент оповестить об изменения тех, кто совершенно точно не захочет расставаться с накопленной веками властью…
Я внимательно разглядываю каждое из лиц в зале. Молодые и старые, свежие и не очень. Некоторым здесь нет и тридцати — но выглядят они на все восемьдесят. Это те, кто участвовал в войне и убил много людей…
 
Другие едва-едва получили посохи чернокнижников — символ, который указывал на то, что эти колдуны добились высот в изучении тёмного искусства — но пока что ни разу не были на фронте и практически не покидали пределы городов. Опыта таким малефикам недоставало, но именно на них я собирался делать ставку при столь монументальных изменениях основ целого государства…
— Приветствую вас, сангаур, — произношу я твёрдым и уверенным голосом. — Должно быть, каждый из вас ломает голову о том, зачем мы сегодня собрались? Не буду томить вас в ожидании, а потому начну без прелюдий — я намереваюсь изменить жизнь в нашем королевстве. Изменить её в лучшую сторону — не только для нас с вами, но и для всех остальных.
Тишина. Ни шёпота, ни ропота, ни вопросов. Всё те же внимательные взгляды, вперившиеся в моё лицо…
— Это, — я кладу руку в перчатке на книгу. — Новый свод законов Ялайского королевства, написанный мной. И сегодня — здесь и сейчас, при всех вас, при тех, кто в отсутствие Ирандера правил от его имени — я объявляю, что отныне этот документ будет регулировать нашу жизнь. В нём собрана мудрость — нашего народа, и древних предков, живших на Западном континенте. Сам замок, сама частица Арканума подсказывали мне, когда я работал над этим трудом. И благодаря ему Ялайское королевство приблизит момент своего расцвета!
Я делаю короткую передышку, давая присутствующим осознать мои громкие слова. Теперь некоторые из них всё же переглядываются меж собой…
— Повелитель, вы сказали, что там собрана «мудрость нашего народа»? — спрашивает высокий и очень худой направляющий, один из тех, кто больше пяти лет несёт службу у Аларского перешейка.
— Именно так.
— Но ведь вы, простите мою дерзость, не из ялайцев.
— Ирандер — мой отец. Так что уважаемый Зердан ошибается. Я — плоть от плоти и дух от духа ялайца, потомок Сейнорай, — ничуть не смущаясь, отвечаю я в гробовом молчании, воцарившемся в зале после этих слов. — На мне перчатка владыки, владевшего этими землями тысячу лет. Ты сомневаешься в том, что я ношу её заслуженно?
— Нет, владыка, разумеется, нет, но…
— Тогда в следующий раз подумай хорошенько, прежде чем произносить такую глупость. Я могу счесть её оскорблением.
За то время, пока пришлось управляться с ошмётками Ялайского королевства, кое-что я понял совершенно ясно. Каждый из малефиков — каждый до единого, невзирая на их опыт, достоинства и недостатки — лучше всего понимает язык силы и страха. То, чем они умеют пользоваться, действует на них самих лучше всего, так что я не собираюсь строить из себя добряка и пытаться продавить свою идею уговорами.
Потому что понимаю — это сочтут слабостью. Даже те реформы, что я предлагаю, вызовут у чернокнижников вопросы и недовольство. Чтобы они не решили, что я слаб — нужно показывать силу. Пока что — просто на словах…
— Отныне мы станем руководствоваться этим документом в каждом аспекте наших жизней, — почувствовав прикованное после «осаживания» старика-Направляющего внимание, я продолжаю. — И не только мы — каждый житель королевства будет обязан подчиняться этому документу. Страна находится в упадке — и это не только потому, что она скудна ресурсами и плодородными почвами. Долгое время тут творилось беззаконие, которое никем не пресекалось. И вы все к нему причастны. Вы не думали о королевстве — только о себе, и Ирандер, оказавшийся запертым в башнях Ай-Шадзул, оказался неспособен контролировать воцарившийся хаос.
Снова переглядывания. На этот раз многие смотрят на меня настороженно и перешёптываются.
— Безграмотный и бесправный народ, который ждёт только наказаний, не может быть эффективным. Ремёсла не развиваются. Магия — захиревает от поколения к поколению, потому что нет никакой системы обучения, потому что теряются важные знания. Никто не может наказать колдуна за то, что он творит по своему желанию. Никто не может наказать солдата, который по прихоти убивает крестьянина лишь за косой взгляд. Но отныне это изменится!