Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) (ЛП)

“О, черт”, - бормочет он сквозь зубы, его бедра дико дергаются, когда он теряет всякий контроль. Струя горячей жидкости заливает меня, и я понимаю, что он кончает. Я сжимаю свои внутренние стенки вокруг него, намеренно пытаясь выдоить его, и череда проклятий слетает с его губ, когда он толкается один раз. Второй. В третий раз. А потом падает на меня сверху.
Я лежу так какое-то время, пытаясь собраться с мыслями. Я не кончила. Все мое тело на пределе, я готова упасть, но он не двигается. Разочарование захлестывает меня, и я толкаю его за плечи, отчаянно пытаясь сбросить его с себя.
Он выходит из моего тела, поток спермы выливается из меня и оставляет мокрое пятно. Я откатываюсь от него, прижимаясь к нему, мы оба пытаемся отдышаться.
“Ты не кончила”, - говорит он через несколько секунд, его голос звучит как шепот.
Я качаю головой. "нет."
Его рука опускается между моих ног, его ловкие пальцы находят мой клитор. Он потирает его кругами, его темп ускоряется, пытаясь вывести меня из себя. Для этого ничего не нужно. Несколько уверенных движений его длинных пальцев, и я взлетаю, как ракета, повторяя "О Боже, о Боже" снова и снова, пока мой оргазм сотрясает меня.
Я приоткрываю глаза, когда он убирает руку с моей киски, как раз вовремя, чтобы посмотреть, как он сосет наши смешанные соки со своего указательного пальца. “Я же говорил тебе, что их будет три”.
Мой разум путается, вспоминая, что он сказал, только после того, как он уже встал с кровати и небрежно оделся. Я сажусь, сжимая свои дрожащие бедра вместе, наблюдая, как он одевается, пытаясь придумать, что сказать.
“Ты ненавидишь меня?” - небрежно спрашивает он, натягивая джоггеры, пропуская нижнее белье.
Я смотрю на него, не уверенная в том, чего он от меня хочет.
“Ты должна”, - продолжает он, натягивая толстовку через голову, и этот красивый торс исчезает из моего поля зрения. “Я обращаюсь с тобой как с дерьмом, и все же ты приходишь ко мне. Многократно.”
“Я ненавижу тебя”, - соглашаюсь я, отодвигаясь, когда он плюхается на край матраса и надевает ботинки, повернувшись ко мне спиной.
"Хорошо." Похоже, он доволен. “В конце концов, я выебу тебя из своей системы, верну тебе ту чушь, которую ты называешь своими глубокими мыслями, и мы сможем забыть, что этот момент времени когда-либо существовал”.
Я смотрю, как он встает и вытягивает руки к потолку, его толстовка приподнимается и обнажает сексуальную полоску его плоского живота. Мой рот практически наполняется слюной при мысли о том, чтобы лизнуть его там.
Облизыть его повсюду.
“Потому что, поверь мне, тебя так легко забыть”. Я моргаю, чтобы сфокусировать на нем взгляд, слишком поздно понимая, что он невероятно близко. Он хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть на него. “Спасибо за трах”.
Он оставляет наказывающий поцелуй на моих губах, прежде чем отпустить меня, шагая к двери, не оглядываясь, осторожно открывая и закрывая ее так тихо, как церковная мышь.
Его слова снова и снова прокручиваются у меня в голове, и я понимаю, что он полон дерьма. Единственная причина, по которой он вернулся в кампус раньше, была из-за меня. Он не мог перестать думать обо мне. Это были его точные слова.
Я незабываема. Он просто пытается убедить себя, что это не так.
Мои губы начинают подниматься в улыбке, и я кладу на них пальцы, пытаясь остановить расползающуюся улыбку, но это бесполезно.
Глупый, своевольный мальчишка.
  
20 глава
 
 Саммер 
Он игнорирует меня в течение трех дней.
Конечно, он это делает — это то, что он делал раньше. Теперь он трахает меня до полусмерти, а потом притворяется, что меня не существует в классе. В кампусе. За обедом. В коридорах. Это его обычный режим работы, и я даже не обижаюсь. По крайней мере, все остальные по-прежнему оставляют меня в покое.
Я позволила ему поступать по-своему. Он как маленький надутый ребенок, который должен закатить истерику — после того, как получил то, что хотел. Обходится со мной молча, обращается со мной как с незнакомкой. Впрочем, он может притворяться сколько угодно. Мы так хорошо понимаем друг друга, что, клянусь, воздух между нами потрескивает и искрится электричеством каждый раз, когда мы находимся в присутствии друг друга. На уроке американского правительства он всегда занимает свое место раньше меня, его глаза следят за мной, когда я прохожу мимо, все мое тело загорается от одного взгляда.
 
Он совершенно выводит меня из себя, и я думаю, что поступаю с ним так же. Напряжение между нами растет с каждым днем, и я становлюсь более смелой, когда он проходит мимо меня в коридоре или в классе. Я откровенно пялюсь, не заботясь о том, кто это заметит. Кто бы что-нибудь сказал? Он тоже не может не смотреть на меня, его глаза опускаются на мою грудь. Мои ноги. Я закатываю пояс своей юбки специально для него, подол танцует вокруг моих бедер, и я молча надеюсь, что сведу его с ума.
Однажды после моего урока французского зал заполняется людьми, и все мы, казалось бы, движемся как один. Он приближается, на голову выше всех остальных, его пристальный взгляд прикован к моему. Мы проходим мимо, его пальцы на мгновение находят мои, так быстро, что я почти могу поверить, что этого не было. Его указательный палец изгибается, на мгновение обхватывая мой. В одну секунду мы соприкасаемся…
В следующий момент он исчезает.
Уит Ланкастер стал опасной навязчивой идеей, и я не знаю, как выкинуть его из головы. Моей крови. Он сказал, что собирается выкинуть меня из своей системы, но как это возможно? С каждым нашим взаимодействием становится только хуже. Он становится... большим. Я не могу отделаться от мысли, что влияю на него точно так же.
В середине недели на нас обрушивается жара. Это последний месяц лета перед тем, как наступят морозные утра и резкие послеполуденные ветры. Затем последует бесконечный дождь, а затем, в конце концов, ничего, кроме снега. Все в кампусе при каждом удобном случае выходят на улицу, хватаясь за последние кусочки теплой температуры и яркого солнца. За обедом, в свободное время, после школы.
В четверг во время обеда я стою в очереди в столовой, расплачиваюсь с кассиром, прежде чем повернуться, чтобы выйти на улицу, когда налетаю на Чада, чуть не уронив на землю завернутый сэндвич и пакет чипсов, зажатый в моей руке.
Чад хватает меня за локоть, поддерживая. “Ты в порядке?”
Я поднимаю на него взгляд. Чад привлекателен. Не такой красивый, как Уит, но он близок к этому. У него теплые карие глаза и густые каштановые волосы. Он из знатной семьи со связями с британской королевской семьей — его тетя вышла замуж за герцога. Его семья также часто появляется в журналах и на сайтах, посвященных сплетням, благодаря его сестре, влиятельному человеку в социальных сетях, которая общается с Кайли Дженнер и ее командой.
Но его рука на моем локте ничего не делает со мной. Даже искры не было. Его прикосновение бессмысленно.
“Я в порядке. Спасибо.” Я слабо улыбаюсь ему, но он никак не реагирует. Он просто опускает руку, кивает мне один раз и уходит.
Я смотрю ему вслед, когда он направляется к своим друзьям, Уит, конечно, один из них. Его взгляд цепляется за мой, выражение его лица непроницаемо, и я смотрю на красивого парня, который шантажирует меня. Парень, который называет меня дерьмовыми именами, прикасается ко мне, как будто я самое красивое, что он когда-либо видел, и сводит меня с ума своим ртом. И пальцами. Боже, я презираю его. Он так сбивает с толку.
Остаток дня я ловлю Уита на том, что он наблюдает за мной почти с отвращением во взгляде. Или это гнев. Я не могу сказать. Он так невероятно расстраивает, и теперь я единственная, кто игнорирует его, решив наслаждаться днем и прекрасной погодой, пока могу. Уже поздний вечер, и я сижу на траве рядом с библиотекой с Сильви, задняя часть наших бедер чешется от травы.
“Надо было взять одеяло”, - ворчу я, почесываясь.