Ник и другие я (СИ)

Он знал – таким нельзя приближаться к Эш и крохе – застудит же. И потому стряхивал снег с себя, дрожал и пытался согреться у камина, боясь приближаться к огню слишком близко… 
Кроха уже лежала в кровати, на эту ночь взяв и Эш к себе. Видимо, боялась, что та замерзнет в корзине. Неожиданно кроха позвала его к себе.
– Джек… Иди сюда под одеяло. Так согреешься быстрее. И эту ночь будешь спать с нами. 
Он напомнил – уж на это его ума хватало:
– Йааа… Холо…ый.
– Конечно, холодный – ты замерз, у тебя зуб на зуб не попадает. Не дури – иди спать тут. Чур, одеяло не стаскивать с меня.
– Йааа… Помммм…ююю… – собственное тело убивало его – он знал многие слова, но не мог произнести. 
Он лег в кровать, стараясь не задевать кроху. Та прижалась сама – спиной, потому что с другой стороны на её руке спала Эш. Стало тепло. Даже жарко, потому что сильно застучало сердце. Сердце? У него нет сердца. Он мертв. Хотя снег был холодным. 
– Спи… – прошептала кроха. Она даже подсказала: – Глаза закрой и спи. 
И он послушно закрыл глаза – он не умел спать. Но тьма сама пришла за ним. Тьма, в которой он сидел в роскошной ложе (Ложе – это же кровать, на ней лежат… Почему он лежал у всех на виду?) и хлопал певице. А вокруг кричали: «Браво! Бис! Браво!» – он, кажется, тоже кричал. Он помнил, как предложил это крохе, и та испугалась. И рассмеялась. 
Он проснулся от холода. Камин прогорел. В трубе дико завывал ветер, доски, прибитые к рамам, ходили ходуном и хлопали – кажется, он их плохо прибил. Изо рта крохи вырывался парок. 
Он аккуратно вылез из-под одеяла и направился к камину. Хотя бы попытаться. Вдруг все же получится, ведь все просто. Вымести пепел, собирая его в ведро. Разложить свежие дрова, веточки, щепки, бумагу. Кажется, не в таком порядке, но как получилось. А потом самое страшное – взять в руки то, где живет огонь (коробок спичек, это всего лишь коробок спичек, он даже не кусается). 
С первого раза не получилось.
И со второго тоже. 
Он снова и снова брал в руки этот злосчастный коробок. Пытался открыть. Пытался взять в руки спички. Но те падали из его дрожащих пальцев снова и снова. Он шипел. Он прикусывал до крови… Хотя откуда у него кровь? Так, гниль одна. Он прикусывал губы, но не мог себя заставить даже ради крохи зажечь огонь. Что-то глухое, древнее или просто мертвое восставало в нем, делая пальцы неуклюжими и слабыми. По лицу струился пот – ему было холодно, но липкий от страха пот разъедал глаза. 
Он не выдержал и вылетел на улицу. Отбежал далеко – как смог. Поднял голову вверх и просто злобно заорал в темные, обложенные плотными тучами небеса – снегопад прекратился на время.
– Охрометь! Охромеееееть!!! Да мою же мать – охромеееееееть!
Снег тихо таял на лице. Смешивался с потом и тек, словно слезы – соленый и терпкий. Босые ноги тут же замерзли. А дрожащие от страха пальцы принялись трястись еще сильнее. Он даже ради Эш и крохи не мог перешагнуть через собственные страхи. Из него защитник… Ну какой из него защитник? Кажется, кто-то сильно просчитался, прося его охранять малышку. 
Он мрачно вернулся в дом. Снова, упорно, упрямо, нагло подошел к камину и присел, подбирая спички с пола.
Кроха сонно зашевелилась:
– Джек, ну что ты колобродишь. Иди спать. 
Он еле слышно выругался:
– Охрометь… 
– Джек? – кроха приподнялась в кровати на локте. – Ого, ты камин почистил и приготовил дрова… Ну-ка, отойди в сторону! 
Он отошел. 
Кроха сложила пальцы в щепоть, и с них сорвался огонь, тут же принимаясь весело танцевать на сырых, шипящих дровах.
– Джек, ты просто умница – теперь до утра будет тепло. И возвращайся спать. Без тебя холодно. 
Он послушно лег рядом с ней, заставляя кроху ежиться холода.
– Прижмись сильнее, Джек. Я не кусаюсь, а ты так согреешься быстрее. 
Он осторожно придвинулся и положил свою руку ей на талию, обнимая. Это было странное чувство – вот так лежать, прижимаясь к ней. Непонятное, щекочущее, теплое, словно пригрелся на солнце, щурясь и ласково рокоча, словно в постели лучшей красавицы, которую долго уламы… Джек даже вздрогнул, выныривая из сна. Драконовы воспоминания! Ну зачем ему эта странная красавица с не менее странным именем Орхидея? Уж лучше бы вспомнил, как называется штука, которая дарит тепло без огня. Теплейка? Грейка? Греватель? Орки его задери, чтобы найти штуку, которая умеет греть без огня, надо сперва вспомнить её название! А он даже на такую мелочь не способен. Может, хоть Адам ему поможет? 
 
Он ушел к Адаму днем, когда помог крохе со всеми домашними делами, а стая вернулась из убежища и принялась за охрану. 
Провал пропустил его – он почти никогда не шалил, хоть отметины от его когтей, зашитые крохой, до сих пор чесались. Кажется, это называется фантомная боль. Орки всех задери, знать бы еще – что такое фантомы! Что такое боль, он знал. 
Ему повезло – Адам на посту был один. Из-за магической бури проезд в зону был закрыт. 
Адам буквально клещами вцепился в него и потащил в тепло поста:
– Небеса, Джеееек, ты же замерз! Зачем ты потащился в бурю сюда?! У тебя даже пальцы синие! Пойдем, я хоть чаем тебя напою… 
– Они… всегда… синииииииии… – возразил Джек и уставился на то, что ему и было нужно. Правда, это «нужно» было привязано шнуром к стене, но… Он ткнул пальцем в коробку: – это грррррейка? 
Адам, занимавшийся чаем у небольшого консольного стола, уточнил:
– Грелка?
– Это гррррелка? – поправился Джек. 
Адам обернулся и посмотрел, на что указывал Джек:
– А нет, это не грелка. Это обогреватель.
– Охрометь! – выразил все, что думал о длине слова, Джек. 
Хорошо, что Адам его понял:
– Тебе нужен обогреватель?
– Да! – с облегчением выдохнул Джек. – Это!
Электрический чайник щелкнул, отключаясь, и Адам спешно налил в стакан кипяток, заваривая пакетик чая. 
Джек полез в карман кителя и достал медальоны:
– Хватит? 
– Джееееек, не надо медальонов… Я тебе и так по гроб жизни обязан. – Адам непроизвольно почесал шрам на левой щеке – он тогда чуть не погиб, попав в ловушку с нежитью. Джек и его гепарды спасли его. 
Джек отрицательно качнул головой и все равно оставил медальоны на столе у чашки с чаем. 
– Мне ого нужно. Очень ого… Мнннного. 
Адам протянул стакан Джеку:
– Держи в руках – грей их! Пока не пить – очень горячо! Ясно?
– Так точно, – неожиданно отозвался Джек и сам замер от собственных слов. 
– Я тут кое-что привез… От племянника осталось. И не кривись так – дети быстро растут, вещи не успевают износиться… – Адам открыл шкафчик, где хранилась его одежда, и вытащил коробку. Поставил её перед Джеком на стол: – Смотри! Тут игрушки: грызунки, погремушки, машинки… Кукол нет – уж прости, да и не до кукол пока девочке… Как, кстати, назвали?
– Эш.
– Эш? Эшлин? Красивое имя.
– Эш – Элллллишшш…
– Элис? Ээээ…. – Адам опешил и пожал плечами: – ну Элис, так Элис. Тоже красиво. Короче, все чистое, помытое, бери и пользуйся! А про обогреватель… У вас же там алхимического генератора нет?
Джек нахмурился:
– Что?
– Электричества же нет? – попытался спросить по другому Адам.
– Охромееееть… – Нужные слова становились все длиннее и длиннее, а он на «пожалуйста» недавно чуть не сломался. 
Адам усмехнулся:
– Не ругайся. У тебя удивительные успехи в речи. Чуть быстрее – и от человека не отличить. 
Джек хотел был сказать – от контуженного и больного на голову человека, как говорила кроха, но «контуженный» – ни фига не короткое слово. 
Адам продолжил:
– Судя по всему, электричества у вас нет. Тогда… Нужен керосиновый, а лучше алхимический обогреватель.
Джек, заценив последние слова, только скрипнул зубами – да он до вечера зависнет на их произношении! 
Адам не удержался – рассмеялся, хлопая Джека по плечу:
– Ничего, скоро научишься! И ты чай уже пей – он, поди, подстыл. Сейчас что-нибудь придумаем с обогревателем…