Японская война 1904. Книга четвертая (СИ)

— И снова вы недооцениваете его величество, — покачал головой великий князь. — Когда Ники нужно, он умеет действовать довольно быстро. Вот и сейчас он сразу же связался с императрицей Цы Си, и та одобрила его инициативу. Более того, предложила, чтобы к титулу шел один из городов вдоль железной дороги, что сейчас официально находятся в нашей зоне контроля.
Сергей Александрович поморщился еще и этому подарку судьбы. Если раньше после окончания войны Макарову пришлось бы освободить земли, где он развернул свои мастерские и заколачивал деньги на простых солдатах, то теперь… Ему фактически дали возможность развивать их и дальше. Впрочем, ничего удивительного! После включения И-Чжоу в цепочку поставок Пекин тоже начал получать свою долю с торговли и просто так отказываться от нее не собирался. Все-таки Цы Си та еще старая лисица.
  
— А его величество ведь не только с Макаровым разобрался, — неожиданно добавил Витте.
— Что еще?
— Помните конфликт из-за того китайского города, куда мы вводили войска якобы для помощи в подавлении бунта? Если раньше этот вопрос висел в воздухе, то сейчас, когда китайская императрица согласовала награду для Макарова, она фактически признала нашу правоту в этом вопросе. Теперь, какие бы слухи ни продолжали распускать английские и американские газеты, официально вопрос закрыт раз и навсегда.
— Действительно… Если ты награждаешь кого-то, то тем самым закрываешь все его былые прегрешения. Возможно, взлет Макарова — это не самая большая цена за то, что Россия получит мир на востоке.
Великий князь уже был готов тоже согласиться со статусом-кво, однако Витте снова показал, что его не зря называют одним из самых хитромудрых сановников империи.
— Или… — он внимательно посмотрел на Сергея Александровича.
— Что?
— А почему мы решили, что Макаров должен получить себе именно Ляоян?
— Что вы имеете в виду?
— Вы же сказали, что ему можно отдать любой город на нашей железной дороге.
— Ну, не Мукден же или Харбин ему оставлять! Рожа треснет, — Сергей Александрович поджал губы из-за невольно вырвавшегося просторечного оборота.
— Но и Ляоян, где он уже обустроился, выглядит слишком легкой добычей. А что, если вписать в награду Инкоу? Макарову же все равно как раз его надо брать по замыслу Линевича, так вот пусть и постарается в том числе ради себя.
— Инкоу — порт. Разве его ценность не выше, чем у запертого посреди континента Ляояна?
— Именно что порт, который японский флот будет держать под обстрелом до конца войны. А если Макаров там большое производство развернет, то и до десанта может дойти.
— То есть вместо синицы в руках мы дарим ему журавля в небе. Однако война закончится, придет 2-я Тихоокеанская эскадра, и что дальше?
— А дальше… Рядом немецкий Циндао, английский Вэйхайвэй, французский Ханой и, собственно, Токио с воинственными самураями никуда не денется. Думаете, восток при таком наборе соседей может успокоиться? И если дойдет до нового конфликта, то куда все ударят в первую очередь? По крупному городу вроде Дальнего или Порт-Артура, где и будет стоять русский флот? Или же по мелочи вроде Инкоу, где в лучшем случае окажется дозор из пары миноносцев?
Сергей Александрович задумался, и чем дольше он размышлял, тем больше смысла ему виделось в словах Витте. Те же англичане смогли огранить Индию, сделав ее самым дорогим бриллиантом в своей короне, а Макаров… Нет, ему, обычному офицеру, никогда не реализовать потенциал целого города вдали от родины! Так что пусть пробует, пусть пытается и каждый раз, когда его будет настигать новая неудача, вспоминает, как однажды перешел дорогу великому князю и тем самым навсегда определил свою судьбу.
* * *
Слушаю доклад о переброске наших сил на юг. Разведка донесла, что японцы отходят довольно компактно, прикрывая лишь дороги на Порт-Артур и Корею, вот я и решил пользоваться моментом. По уже отработанной схеме во время торговли с Китаем: часть пути по Тайцзыхэ, потом небольшой переход до ветки между И-Чжоу с Инкоу — и готово. Без долгих выматывающих марш-бросков мы получали возможность перебрасывать на юг до пары батальонов в сутки. И это еще до того, как мы закончили временную железную дорогу до китайцев напрямую от Ляояна!
— 2-я дивизия завершила первую линию укреплений возле деревни Хоукаухен, — принялся докладывать Лосьев.
— Сколько оттуда до Инкоу? Двадцать пять километров?
— Двадцать шесть до города, двадцать четыре до железнодорожной станции, двадцать два до первой линии укреплений.
— До моря?
— Двадцать девять километров, если считать до рейда, где стоят японские корабли.
Я еще раз мысленно перепроверил, ничего ли мы не упускаем. А то не хотелось бы попасть под обстрел до того, как сможем нормально закрепиться.
— Что насчет вылазки к станции Дашичао?
Еще одна дерзкая часть моего плана. Раз уж мы настолько быстро смогли оказаться так далеко на юге, то почему бы не попробовать перерезать главную линию железной дороги, по которой японцы еще перевозили свои основные силы.
— Позицию прикрывает полк из 12-й дивизии Иноуэ. Подполковник Хорунженков немного пошумел рядом, но те не дергаются и уверенно держат позиции. Таких если и выбивать, то только силой, когда мы подтянем на юг побольше частей.
— Отставить, — я покачал головой.
Все-таки одно дело быстрый набег как бы между прочим и совсем другое — пойти против прямого приказа заниматься только Инкоу. Дослушав доклад, я приказал работать дальше по плану и направился в сторону вокзала. Хотел бы сказать, что это уже приехали новые грузовики, но до них еще несколько недель. До французских пушек — и того больше, сначала надо взять и зачистить Инкоу, и только после этого Думерг обещает отправить ценную посылку. Но вот что уже приехало, так это новые вагоны!
Если в прошлый раз мне прислали просто усиленные, но в принципе стандартные для Путиловского трехосные платформы, то теперь… Не знаю, кому Анна Нератова выкрутила руки по итогам нашей переписки, но новые вагоны поражали воображение. Возможно, в моем времени опытный человек только посмеялся бы над их характеристиками… Но сейчас, в начале 20 века, глядя на этих монстров, я просто не мог сдержать улыбку.
— Красавцы, — подполковник Афанасьев тоже скалил зубы. — Надо же, как придумали!
— Четырехосные вагоны у нас с 1898 года делают, — немного поправил я своего артиллериста. — Другое дело, что тут у нас все современные достижения в одном собрали. Обычно как? Могли весь вагон на одну рессору посадить или пружины мягкие поставить. Их загрузишь больше десяти тонн, и считай, что и нет ничего.
— Да, а тут свои рессоры в каждой тележке. И колеса даже не литые, кованые, такие не погнешь… А что за белая полоса у них по кругу?
— Контроль износа. Если какие-то повреждения, трещины или даже смещения, то на белом цвете сразу видно.
— Хорошо же, а? — Афанасьев зажмурился, словно кот, и полез смотреть цельную раму, в которой сразу были подготовлены закладные и под будущие пушки, и под краны, если придется что-то прямо в поле менять.
После основного вагона мы еще посмотрели один экспериментальный. Там тоже было четыре оси, но не по две штуки на тележке, а каждая отдельно крепилась прямо к вагону. Грузоподъемность и мягкость так получались хуже, зато благодаря тому, что каждая ось могла поворачивать отдельно, в итоге такие вагоны смогут входить в более крутые повороты. Для больших пушек это не так важно — их мы все равно только по прямой стараемся пускать. А вот что-то поменьше, если надо будет подвести поближе к линии фронта да по сложному рельефу — тут-то подобное решение и сможет сыграть.
  
— А паровоз тоже новый? — вот мы с Афанасьевым дошли и до главного блюда.
— Новый, — кивнул я. — На самом деле его планировали выпускать не раньше чем через пару лет, но ради нас решили поторопиться. — Я достал сопроводительное письмо и зачитал детали. — Работа инженера Гололобова, 4 цилиндра, двойное расширение пара. Машина более сложная, нужен будет особый пригляд, но… Мы на пару таких паровозов сможем полную тяжелую батарею поставить! Да на броне не экономить! Легкие японские пушки такой поезд даже прямой наводкой не возьмут!