Стрела Гильгамеша

Венедиктов посмотрел на пергамент, подошел к кирпичной стене, постучал по ней и повернулся к карлику:
– Дайте что-нибудь острое, нож например…
– Никак ты что-то задумал? – Карлик нахмурился, и один из двух сопровождавших его качков в черном шагнул ближе.
– Да бросьте вы! Хочу только убедиться, что правильно нашел место!
– Нож я тебе не дам. Стас сделает, что надо.
Подручный достал складной нож, открыл его и повернулся к Венедиктову:
– Что делать?
– Воткни вот сюда и попробуй вынуть кирпич.
Стас приставил нож к щели между двумя кирпичами и ударил кулаком по рукоятке, чтобы загнать лезвие в щель.
Вмиг в ресторане погас весь свет, а Стас рухнул на кирпичный пол без сознания.
Окон в подвале не было, поэтому зал погрузился в непроницаемую темноту.
– Держи его, Влад! – злобно зашипел карлик. – Он пытается сбежать!
Второй подручный нашел в кармане зажигалку, высек бледный огонек и увидел Венедиктова, бежавшего в дальний конец зала. Он устремился следом и успел заметить, как беглец юркнул в низкий сводчатый проход.
Громила прибавил ходу и, пригнувшись, нырнул в тот же проход. Он уже почти нагнал Венедиктова, как вдруг получил страшный удар по лбу. На мгновение перед его глазами вспыхнули яркие искры, нечто вроде северного сияния, а потом наступила еще более глубокая темнота.
Услышав за спиной глухой удар и последовавший за ним звук падения, Венедиктов перевел дыхание и включил фонарик на телефоне.
Его расчет оправдался.
Когда он привел карлика и его костоломов на бывший консервный завод, руководствовался не геолокацией, а тем единственным соображением, что сам был консультантом при проектировании и строительстве лофта, особенно же плотно работал над чертежами ресторана «Постоялый двор».
Он помнил схему электропроводки, знал, куда нужно воткнуть нож, чтобы устроить короткое замыкание. Кроме того, помнил, что запасной выход из ресторана очень низкий, а в одном месте осталась металлическая труба, об которую и сам он, и другие сотрудники не раз ударялись головой. Поэтому когда Влад погнался за ним в темноте и развил спринтерскую скорость, то с разбега врезался в эту трубу и таким образом был выведен из строя.
Венедиктов наконец выбрался из темной галереи. Он оказался за пределами лофта, на набережной Обводного канала. Взглянул на часы – прошло больше пятидесяти минут с того времени, когда Марию заперли в герметичном гробу. По словам карлика, у нее оставалось воздуха еще на полчаса…
К счастью, до «Тенистого уголка» было недалеко.
Венедиктов поймал машину и помчался на помощь Марии.
Кафе соседствовало с салоном красоты, поэтому половину столиков занимали дамы в специальных шапочках, ожидающие, когда прокрасятся волосы. Была парочка с бровями, щедро намазанными краской, одна – с волосами, накрученными на палочки. Дамы пили латте, капучино или свежевыжатый сок из экзотических фруктов и сплетничали, кто-то уткнулся в телефон.
На подруг дамы поглядели с недоумением. Вламываются две тетки не первой, скажем так, молодости, одна растрепанная, как огородное пугало, с размазанной тушью под левым глазом, вторая бледная до синевы, в мятой одежде, и пахнет от нее так, что непонятно почему вспоминается фильм «Возвращение живых трупов». Причем вспомнили даже те, кто его вообще никогда не видел.
Вновь прибывшие, однако, не обратили на взгляды ни малейшего внимания. Одна тетя протащила вторую в дальний угол и бросила на стул, после чего подошла к стойке.
– Кофе, – сказала она, – большую чашку. Самую большую… А из еды что у вас есть? – При этом она пренебрежительно посмотрела на печенье и булочки, выложенные за стеклом.
Выяснилось, что из еды есть горячие бутерброды с ветчиной, сыром и еще с чем-то. Тетка заказала четыре штуки и, получив чашку кофе, размерами напоминавшую (пардон) детский ночной горшок с ручкой, прихватила еще восемь пакетиков сахара. Отнеся чашку подруге, вернулась и заказала себе обычный капучино.
Когда принесли бутерброды, Мария вылакала уже полчашки кофе и набросилась на еду, как голодный тигр на антилопу.
 
Бутерброды оказались разными. Первым Марии на зуб попался самый непритязательный, без изысков, с ветчиной и сыром, но исчез он мгновенно, Надежда и глазом моргнуть не успела.
– Со вчерашнего дня не ела, упадок сил! – прочавкала Мария, уловив ее удивленный взгляд.
– Так бы сразу и говорила, – вздохнула Надежда, потом нахмурилась и подошла к окну.
У входа в «Тенистый уголок» творилось что-то невообразимое. Подъезжали многочисленные машины, из них высыпали люди в форме, кто-то кричал в громкоговоритель что-то строгое, затем вывели в наручниках парочку охранников, администратора, еще одну женщину, которая в прошлый раз рявкнула на Надежду, когда та притворялась уборщицей. Потом пошли санитары, некоторые прямо в несвежих халатах, за ними врачи и лаборанты, и Надежда сообразила, что берут всех по принципу «потом разберемся».
Она не очень удивилась, увидев, что распоряжается всем та самая девица, которая угостила ее в свое время сигаретами. Не зря она там толклась все время, наверняка засланный казачок от полиции или от ОМОНа.
Тем временем из дверей вывели ту бабу, которая изображала жену Венедиктова. Ее-то за что? За компанию наверное.
С удовлетворением отметив, что фальшивая жена Венедиктова движется неуверенно, чуть прихрамывая, очевидно, ожог от сигареты давал себя знать, Надежда вернулась за стол. Мария в упоении расправлялась с очередным бутербродом. Этот оказался с курицей и салатом.
– Ты хоть не заглатывай так, подавишься, – проворчала она просто так, чтобы что-то сказать.
– Что там случилось? – спросила Мария, окончательно прикончив бутерброд.
– Похоже, «Тенистый уголок» накрылся медным тазом, полиция там вовсю орудует. Одно плохо: кровавый карлик опять сухим из воды выйдет, гуляет где-то.
– Он куда-то повез Кирилла… – «Уже, значит, Кирилл…» – многозначительно подумала Надежда, но вслух ничего не сказала. – Он совсем другим человеком стал, – продолжала Мария, – когда Илья Семенович ему установку дал.
– Ой! – Надежда подскочила на стуле. – Забыла совсем! Ты знаешь, что с Ириной случилось? Убили ее!
– Что-о? – Мария подавилась третьим бутербродом, с копченым мясом и аккуратно засунутыми внутрь маринованными огурчиками.
Она долго кашляла, потом пила воду под осуждающими взглядами клиенток салона красоты. Надежда в это время излагала ей все, что увидела утром по телевизору в криминальных новостях.
– Кошмар какой! И это я сама позвонила Армену, сказала, что его там ждет убийца Инки, а они еще один труп нашли? Ну ты меня и подставила!
– Я?! – возмутилась Надежда. – Да я-то при чем? Когда я уходила, она была жива-здорова! Ты, кстати, про меня ничего не говорила, имя мое не упоминала?
– Нет. Просто назвала адрес и сказала про Инку. А у них дело висит нераскрытое, он даже обрадовался… Но что с этой заразой Ириной случилось-то?
Надежда не слушала, уже набирала номер знакомой журналистки Лили Путовой, с которой не раз пересекалась по поводу своих расследований.
Лиля была девицей гренадерского роста, за что получила от коллег и недоброжелателей кличку Лилипутова. Надо сказать, она на прозвище не обижалась, но не потому, что характер был хороший. Нет, характер у Лильки был вредный, просто она не любила размениваться на мелочи. Потому что была хорошим журналистом.
Их с Надеждой отношения были неплохими, но обе держали друг с другом ухо востро. Сейчас Надежда мысленно приготовилась и льстиво заворковала:
– Лилечка? Здравствуй, дорогая!
– Чего надо? – полушепотом ответили в трубке. – Говорите быстро, Надежда Николаевна, сейчас сигнал пропадет.
– А вот убийство в кабинете психоаналитика… там женщину нашли мертвую…
– Что-о? – заорала Лилька в полный голос. – Сейчас, сейчас, одну секунду…
Послышался стук, потом хлопнула дверь, после чего Лиля заговорила нормальным голосом: