Счастливчик (СИ)

Annotation
Красавица Николетт любит благородного венгерского рыцаря Себастьена. Но ее молочный брат, рыцарь Окассен преследует ее своей жестокой любовью. Окассен, кажется, собрал в себе все недостатки - вспыльчив, злобен, психически нездоров. Себастьен, наоборот, настолько красив и удачлив, что все зовут его счастливчиком. Героям предстоит пройти множество поединков, интриг, тяжёлых испытаний, прежде, чем станет ясно, кому достанется любовь Николетт.
  
Счастливчик
Глава 1 Письмо из южных земель
Глава 2 Кузен Себастьен
Глава 3 Грех не бывает красивым
Глава 4 Помолвка Николетт
Глава 5 Сладкий сон
Глава 6 Право первой ночи
Глава 7 Согласие на брак
Глава 8 Сатанинский дождь
Глава 9 Позор семьи
Глава 10 Бродячий цирк
Глава 11. Новые друзья
Глава 12. Ревность
Глава 13. Побег
Глава 14. Первое дитя
Глава 15. Бедный трубадур
Глава 16. Странная свадьба, нежданные гости
Глава 17. Тот самый рыцарь
Глава 18. Невеста за десять монет
Глава 19. Молния
Глава 20. Порча
Глава 21. Лечение
Глава 22. Знак счастья
Глава 23. Цыганка
Глава 24. Приглашение
Глава 25. Сплетни
Глава 26. Убийство
Глава 27. Гость издалека
Глава 28. Зачем бояться смерти
Глава 29. Дочь сеньора
Глава 30. Счастливчик
 Счастливчик 
 Глава 1 Письмо из южных земель 
Промокшему насквозь, забрызганному грязью рыцарю пришлось проскакать два месяца от границ дикой южной страны, чтобы достичь французской провинции Анжу.
А там было скучно и серо. Тоскливый ноябрьский дождь висел над полями, как грязная занавеска. Запах болота поднимался от запущенного рва, окружавшего старый особняк. С первого взгляда приезжий рыцарь даже не смог определить, чьё это жильё — зажиточного крестьянина или аристократа. Растрескавшаяся ограда, утыканная поверху вороньими гнёздами, всего одна башня, небрежно приоткрытые ворота, около которых не было ни караульной будки, ни даже простого стражника.
— Эй, ты! — окликнул рыцарь проходившего мимо крестьянского подростка. — Это имение семьи де Витри?
Подросток молча кивнул. Бедновато живут, подумал рыцарь, окинув взглядом крышу, давно нуждавшуюся в ремонте. Спрыгнул с коня и шагнул в ворота.
В доме были только двое детей да служанка Жилонна. Хозяин имения, шевалье де Витри вместе с двумя слугами, составлявшими весь его штат, уехал на охоту — добыть хоть какой-нибудь дичи к столу, очень уж надоела солонина. Его супруга, мадам Бланка, надев поверх туфель деревянные крестьянские башмаки, отправилась пешком на мельницу, провести ревизию запасов зерна и муки.
Служанка Жилонна чистила в кухне котлы и сама с собой бормотала. Шипели сырые дрова в очаге, пахло дымом, но, в целом, было довольно уютно. Дети тут же играли в трик-трак. Это были мальчик и девочка, лет по двенадцати, похожие на лицо, как брат и сестра — оба светловолосые, сероглазые, с правильными чертами. На самом деле, никакого родства между ними не было.
— Твой ход, — сказал Окассен.
Николетт усмехнулась и бросила кости. Ей выпал удачный ход, такая уж она была счастливица — всегда выигрывала. Окассен сердито засопел и подтянул под себя ногу в заштопанном чёрном трико. Он был бледный, волосы — светло-русые, прямые, но лицо приятное. Одет он был бедно, половину застёжек на потёртом чёрном кафтане заменяли верёвочки, продёрнутые в дырки.
Николетт тоже была бледна. Солонина и дым от сырых дров не дают здорового румянца. Но девочка отличалась удивительной, хотя и слегка болезненной красотой. Волнистые белокурые волосы были заплетены сзади в две косы, а по бокам беспорядочно свисали. Огромные серые глаза смотрели по-взрослому серьёзно и печально. Рот был немного больше, чем считалось идеальным по канонам красоты, зубы — ровные и белоснежные.
— Бросай! — сказала Николетт. — Заснул?
Окассен сделал ход и проиграл. Ему стало смертельно скучно, и захотелось сделать что-нибудь «этакое», что разогнало бы и едкий дым, и паутину над очагом, и тоскливое бормотание служанки. Посмотрев насмешливо в лицо Николетт, он сказал:
— Ты всегда выигрываешь, потому что мать у тебя была ведьма!
Николетт не разозлилась, но застыла на секунду. Потом ответила тихо:
— Не трогай её. Она умерла.
— Она была ведьма, это все знают.
Окассен улыбнулся злорадно, зная, что Николетт сейчас непременно разозлится.
— Она спасла тебе жизнь, — сердито проговорила девочка. — И она выкормила тебя своим молоком.
— Я этого не помню, — насмешливо возрази Окассен. — Говорят, у неё был хвост.
— Ты набитый дурак! — воскликнула Николетт, бросив фишки на стол.
Она ушла от стола и села на ларь, стоявший под окошком. Окассен притащился за ней туда. Уселся рядом и толкнул своей ногой её ножку в дырявом шерстяном чулке.
— Ты вечно ходишь рваная, потому что твой отец был нищим. Я слыхал, он страшно пил. А от пьяниц родятся дураки.
Окассен добился своего — девочка бросилась на него, вцепилась в волосы, а ногтями расцарапала ему шею. Конечно же, он оборонялся. Завязалась яростная драка, из которой мальчик вышел победителем. И неудивительно — он был достаточно крепкий для своих лет, выше своей противницы почти на полголовы.
Вся красная и взлохмаченная, Николетт ревела, сжавшись в комок на полу. Окассен влез на ларь и посмотрел в окно, застеклённое несколькими грязными стёклышками, каждое — с ладонь величиной.
— Эй, не реви! Приехал кто-то. Пойдём, посмотрим!
Окассен был единственным сыном хозяев имения де Витри. Николетт, его молочная сестра, находилось в странном положении то ли служанки, то ли приёмной дочери. Её покойная мать, кормилица Окассена, никакой ведьмой, разумеется, не была. Она хорошо разбиралась в целебных травах, слыла хорошей лекаркой, к которой таскались больные со всей округи. Звали её тоже Николетт.
Она, действительно, приняла очень тяжёлые роды у мадам де Витри. И ребёнок, и мать находились на пороге смерти. Окассен шёл вперёд ножками — очень дурная примета. Уже не оставалось никакой надежды увидеть его живым, даже ножки были чёрно-синими. Мадам де Витри, обессиленная болью, уже ничего не понимала.
— Ребёнок наверняка задохнулся, — сказала деревенская повитуха.
Лекарка Николетт сварила своей госпоже болеутоляющее питьё, а потом с помощью своего мужа и господина шевалье извлекла ребёнка из материнского чрева. Она сама тянула дитя за ножки, а мужчины по очереди давили ладонями на живот мадам.
Когда чёрно-синее создание появилось на свет, Николетт схватила его, потрогала жилки на шее и крикнула:
— Он ещё живой!
Она унесла мальчика на лавку и принялась шлёпать, а потом вдувать воздух ему в ротик. И оживила! Младенец издал слабый писк и задышал. Шевалье де Витри тогда плакал, обнимал лекарку и клялся, что будет воспитывать её дочь, как свою собственную. Маленькой Николетт тогда было семь дней от роду. В отличие от господского сына, она родилась вполне благополучно. За всё время, пока её мать возилась с роженицей, малышка даже не проснулась.
Потом лекарка кормила обоих младенцев, и спали они в одной колыбели, чтобы было проще за ними присматривать. Когда пришло время крестить мальчика, умилённая мадам де Витри, читавшая в юности много рыцарских романов, дала сыну имя Жан-Окассен. Это была дань благодарности умелой лекарке, которая её совсем не оценила, поскольку не читала знаменитого рыцарского романа «Окассен и Николетт». Как впрочем, и других книг — подобно большинству деревенских женщин, она была неграмотна.
Спустя год лекарка Николетт утонула в реке. Как говорили люди, из-за своей чрезмерной доброты — бросилась спасать тонущего мальчишку, но попала в водоворот. Маленькая дочка её осталась на попечение мужа. О нём можно сказать только два слова — бродячий трубадур. Он давным-давно осел в доме Витри, где стал чем-то вроде оруженосца или управляющего. Женился на крестьянке, чем создал двойственное положение своей дочери. А потеряв жену, спился и умер.