Османская империя. Шесть веков истории

  
Тени величия: султан
 
Наступило время проклятых королей. То султан раньше времени покидает трон: Мурад IV умирает, не дожив до 30 лет; Ибрагим I свергнут через восемь лет после возведения на престол, Мустафа I – через четыре месяца. То султан восходит на трон в слишком юном возрасте: первому в этой череде, Ахмеду I, 13 лет, Мураду IV – 11, а Мехмеду IV – 7 лет. Вопрос о несовершеннолетии последнего даже не возникает, он был единственным потомком Османа мужского пола. Династической альтернативы османскому правлению нет. Существует мнение, что в конце XVII века потомки великого визиря Соколлу Мехмед-паши, Ибрагимханзаде, готовились наследовать османам, если династия угаснет. Это легенда. Летописец Наима в начале XVIII века сообщал, что крымские Гиреи будто бы хотели занять престол в 1624 году, когда в Стамбуле царил хаос. Это слух, но он многое говорит о хрупкости положения султана.
Одерживавший победы между 1635 (отвоевание Еревана) и 1638 (возвращение Багдада) годами, Мурад IV стал последним султаном, лично возглавившим военную кампанию [208]. В последующие века государь уже не был военным властителем, некогда выступавшим в окружении гордых янычар, образующих несколько линий людской обороны. Он довольствовался наблюдением за выступлением войск в поход с вершины «будки для процессий» (alay köşkü), расположенной в юго-западном углу стен Топкапы; делегировал руководство военными действиями визирям или главнокомандующим (serdar), назначенным в начале похода; больше не увлекался ратным делом и охотничьим промыслом. Мехмед IV в бесконечных зимних конных походах бороздил в поисках дичи Фракию и Фессалию. Его преемники охладели к подобным практикам. Султан также перестал быть зодчим. Ахмед I построил Голубую мечеть, однако строительство поставили ему в укор на том основании, что имперская мечеть может быть возведена только после победного завоевания. До середины XVIII века ни один султан не возводил монументальных комплексов. Более законным кажется украшение святых мест: Мурад III приказал окружить большую мечеть открытым пространством, Мурад IV занимался реконструкцией Каабы (kaaba), пострадавшей от наводнения.
Монарх потерял связь не только с полями боев, но и с землями, Мехмед III стал последним управлявшим провинцией, затем он отошел от дел. Мурад III – домосед, замкнуто живший во дворце, в течение двух лет он не выезжал из него даже на пятничные молитвы. Мурад IV единственный султан того периода, желавший управлять напрямую, восстановить порядок взимания налогов и организации управления, действия были подготовкой и необходимыми условиями для успеха в борьбе против сефевидского Ирана. До и после него государь редко заседал в диване. Великий визирь общался с ним путем обмена записками. Упадок практики прямых и регулярных разговоров между ними сократил автономию Порты и ослабляет авторитет дивана.
Чем больше слабела власть султана, тем большим образцом стал Сулейман. Для Ахмеда I образ деда превратился в ориентир и объект неизменного поклонения, он принимает свод законов, поддерживает создание литературных и художественных произведений и участвует в масштабных парадах. Былые военные кампании (sefername) описываются в повествованиях и иллюстрируются миниатюрами придворных художников. Механизм Османского государства, его власти над обществом зиждется на «мифе о величии султана» [209]. Поэтому необходимо обновить этот миф, создав альтернативную фигуру: проникнутый иератическим достоинством, видимый в редкие моменты, скупой на произносимые слова, «султан-вседержитель» охраняет вселенский порядок с вершины императорского престола [210]. Возникла традиция султанских портретов. Книги привязывают историю династии к генеалогическим представлениям пророков ислама. Вокруг ее членов разрабатывается сложный церемониал: появление и дни рождения наследников, а также прибытие послов, особенно из Индии или Ирана, отмечаются с большой пышностью, отражая великолепие, которое окружает трон, и щедрость, которую желает демонстрировать тот, кто его занимает; во время обрезания наследника в 1582 году сиротам и беднякам раздается более 10 000 платьев с карманами, набитыми деньгами.
   
Реконфигурации власти: Порта и императорский гарем
 
Открывший этот период великий визирь Соколлу Мехмед является одновременно одним из самых ярких политиков в османской истории и единственным сановником, который без перерыва занимал этот пост при трех султанах (1565–1579). Именно он обезопасил трон Селима II, подавив восстание янычар в начале правления. В благодарность новый султан выдал за него одну из своих дочерей – не редкость для великого визиря. Еще важнее, что султан предоставил ему дворец недалеко от Топкапы, на ипподроме, до Соколлу Мехмеда эту выдающуюся привилегию получил Макбул Ибрагим-паша, друг и фаворит Сулеймана. В своей деловой активности этот политик знал, как соблюсти интересы различных корпораций, одновременно выстраивая административную систему, тесно примыкающую к его дивану. Он оздоровил бюджет, укрепил оборону границ, отговорил султана от проведения сомнительных походов, координировал военные и административные действия, не покидая Стамбула и отправляя на войну своих главных соперников. На него же была возложена ответственность за поражение при Лепанто, он оказался подвергнут критике за размах сетей клиентелы, подозревался в желании захватить власть любыми средствами. Несмотря на сохранение поста, он потерял влияние в правление Мурада III и погиб.
В последующие десятилетия Порта развивает политические и институциональные преимущества, завоеванные Соколлу Мехмедом, но испытывает структурные проблемы. Великий визирь иногда подолгу отсутствует в столице (на восточном фронте в 1623–1631 годах). Каймакамам (kaymakam), которые его заменяли, приходилось лавировать и учитывать соперничество между домами визирей и растущим влиянием имперских зятьев (damad) и мужей сестер султана (enişte). Утраченная властителем Порты доля непосредственной власти во дворце перешла к султаншам-матерям и ближайшим лицам (musahib) в силу их нахождения подле монарха. Должность переживала трудности, и это отразилось в участившейся смене людей на посту великого визиря. За последние пятнадцать лет правления Мурада III его занимали 11 политиков. За первые двенадцать лет правления Мехмеда IV (1648–1656) сменилось 15 великих визирей, в том числе пять за один только 1656 год.
Стабильность восстанавливается в 1656 году с прибытием в Порту Кёпрюлю Мехмеда. Великий визирь настолько отличился на своем посту, что получил от султана право – уникальный случай в истории Османской империи – сделать своим преемником старшего сына Фазыл Ахмеда. Мало того, что последний занимал эту должность в течение пятнадцати лет, что еще более примечательно – в общей сложности в течение полувека эту функцию выполняли шесть членов одной и той же семьи. За это время династия визирей заключила союзы с наиболее влиятельными государственными деятелями, построила множество зданий и учредила большие вакфы. Возобновляя завоевания, но также и поражения, династия закрепила в лоне империи Крымское ханство, которое на протяжении полувека беспрестанно пыталось его покинуть. В это же время великий визирь создал собственный кабинет и администрацию, отдельную от Императорского дворца, – Высокую Порту (bab-ı ali).
С конца XVI века великому визирю приходилось считаться с растущим влиянием императорского гарема. Эта институция приобретает значительный вес, его население между 1575 и 1652 годами увеличивается с 49 до 436 человек; Султан Мехмед III строит там свои апартаменты; после смерти в них остается 20 сыновей и 27 дочерей; его сыновья вынуждены проживать во дворце в смежных покоях. В отличие от европейских дворов, женщины гарема – рабыни по происхождению, они были скрыты от взоров мужчин, за исключением султана, их несовершеннолетних сыновей и евнухов. С другой стороны, некоторые из них играют значительную политическую роль: выходя замуж за мужчин Порты, они обеспечивают своих близких союзниками.