Танго алого мотылька. Трилогия (СИ)

По дороге в Париж он позвонил Майклу и предупредил, что остановится в его квартире на пару дней. Рей добрался туда к половине первого. Он засыпал на ходу, но ещё больше хотел есть.
Полистав телефон, отыскал в списке ближайшее кафе, которое работало всю ночь — это была «Trattoria Doge Veneziani». Название бросилось ему в глаза, потому что было знакомым — Рей уже обедал когда-то там. Выбрав в приложении пиццу с грибами и четырьмя видами сыра и вбив свой адрес, он отправил заказ и потянулся, раздумывая, как бы не уснуть в ванной — Рей собирался принять её прямо сейчас.
  
В квартире Майкла, в отличие от двух его собственных, не было отдельных помещений для охраны. Обругав подобную неустроенность быта, Рей отпустил «группу поддержки» в отель.
Он зевнул ещё раз и, стягивая на ходу футболку, направился в душ.
Бурхан Аббас вполголоса выругался и огляделся по сторонам, чтобы проверить, никто ли не слышал его слов. Тряпка, которой он протирал плиты на лестнице перед входом в пиццерию, настолько пропиталась грязью, что могла только размазывать её, но никак не стирать.
Работу, которой он занимался здесь, Бурхан терпеть не мог, пребывая в полной уверенности, что она, во-первых, не годится для него, во-вторых, не подходит для мужчин вообще. Но найти ничего лучшего здесь, в чужой стране, куда они с братом приехали почти что пять лет назад, он так и не смог.
Валидэ… Вспомнив о сестре, Бурхан в который раз стиснул зубы, глубже загоняя тоску и злость.
Валидэ была самой красивой во всей их семье. И когда они приехали сюда, в Париж, оба были уверены, что если кто-то из них двоих и найдёт здесь свою судьбу, то это будет она.
И Валидэ нашла.
Обоим им двоюродный брат матери помог устроиться в этот ресторан. Валидэ взяли на кухню, а Бурхана — только мыть полы. Бурхану обидно было знать, что среди горячих кастрюль пропадает такая красота, но не так уж много времени прошло, когда сестра стала исчезать из коморки где они жили по вечерам. «Нашла-таки свою судьбу», — думал Бурхан — и почти угадал. Совсем скоро Валидэ рассказала ему, что богатый европеец ухаживает за ней. Рассказала с опаской — видимо, боялась, что брат за такие дела побьёт, но Бурхан был рад. И не только потому, что Валидэ теперь было хорошо. Оба они знали, что любовь и прочие глупости тут не при чём.
— Смотри не продешеви, — сказал ей тогда Бурхан, — может, он вообще купит нам дом и обоим даст содержание.
Валидэ и сама это понимала, и казалось, даже слишком спешила привязать европейца к себе.
Бурхан видел её любовника один раз — проследил за Валидэ, чтобы точно знать, что та не ввязалась во что-то не то. На всю жизнь запомнил он его карие глаза, высокую худую фигуру и красивое, даже на его взгляд, лицо.
«Шайтан», — подумал он, но вслух ничего не сказал. Потому что деньги Валидэ приносила домой уж очень хорошо.
А потом Валидэ пропала. Просто в один день, не оставив ни записки, ни следов. Бурхан искал её, даже в полицию ходил. Но там никто не стал её искать. Дядя говорил, Валидэ в Сирию сбежала — но Бурхан знал, что это не похоже на неё. Валидэ приехала сюда, и здесь, во Франции, у неё только стали налаживаться дела.
— Эй, Бурхан, — окликнул его, высунувшись в окно один из поваров, — заказ надо отвезти, у тебя есть дела?
Вообще-то обычно до заказов Бурхана никто не допускал, но, видимо, ночью не осталось никого, кроме него.
— Могу, — только и сказал он. И, спрятав швабру с ведром, стал подниматься, чтобы забрать пиццу у поваров.
Дорога по адресу заняла десять минут, не более того. Бурхан не преминул отметить про себя, как здесь живут — просторный холл, оборудованный камерами, раздражал и вызывал иррациональное желание поглубже натянуть на лицо капюшон. С инстинктами Бурхан спорить не стал.
Так, спрятав лицо капюшоном и держа пиццу в руках, он поднялся на шестой этаж и позвонил в дверь.
Бурхану показалось, что время замерло, когда створка открылась, и он увидел перед собой то самое лицо. На клиенте не было ничего, кроме белого полотенца, скрывавшего бёдра.
Мгновение он стоял неподвижно, пока красивые губы не скривило отвращение.
— Я думал, это приличный ресторан, — разочарованно сказал стоявший перед ним мужчина, — давай сюда.
Он протянул руку за пиццей. Разносчик медлил, и тогда Рей, опомнившись, взял с обувницы, стоявшей при входе, приготовленные купюры и попытался вложить арабу в ладонь.
Он не успел понять, что произошло, когда араб, бросив пиццу, схватил его за запястье и потянул на себя, одновременно наступая и пытаясь перешагнуть порог.
На одних рефлексах Рей попытался выкрутить нападавшему руку, но не успел — в пальцах разносчика сверкнул нож.
Нападающий прокричал что-то по-арабски и нанёс удар. Рей успел увернуться, и тот прошёл вскользь.
Он рванул руку араба и потянул на себя, выбивая нож. Выкрутил запястье, и клинок полетел на пол. Оба бросились следом за ножом — араб успел на мгновение раньше его. Он распластался на полу, но как только Рей накрыл его своим телом — перевернулся на спину и не думая полоснул по горлу.
Рей свалился вбок, глядя на противника широко распахнутыми, удивлёнными глазами и зажимая горло рукой. Араб так же удивлённо смотрел на него. Затем вскочил и бросился прочь.
Рей, с трудом преодолевая боль, тоже попытался встать, но не смог. Из последних сил он оттолкнулся от пола рукой и затащил собственное безвольное тело в квартиру. Нашарил на обувнице телефон и, набрав последний номер, поднёс трубку к уху.
— Да, — голос Майкла был расслаблен и немного зол.
Рей попытался сказать хоть что-то, но сознание мутилось от боли, и он не смог.
— Да! — повторил Майкл. — Рей, что там?
Скользкий от крови телефон выпал из его рук, а ещё через мгновение в трубке раздались гудки.
Кирстин не находила себе места все последовавшие после записи интервью несколько дней. Она мерила камеру шагами из конца в конец. Отчаяние пульсировало в груди, и она снова думала о том, какая же она идиотка. «Продают. Как будто вещь», — думала она. И злость мешалась в сердце с тоской. Кирстин жмурилась, силясь преодолеть подступающие к глазам слёзы.
Спать она почти что не могла.
Еду в этой новой камере подавали через окошко, и поначалу Кирстин даже скучала по тем дням, когда Мастер стал приносить её сам. Впрочем, здесь еду тоже обычно передавал он — или присутствовал, когда её передавал кто-то другой. Он неизменно говорил Кирстин что-нибудь, напоминая о себе.
Теперь Кирстин казалось, что в этом всё дело. Тот попросту приучил её к себе. Было ли между ними что-то ещё? Кирстин не знала. Её бросало из крайности в крайность, хотелось верить этому человеку — и в то же время она испытывала к нему всё более сильную ненависть.
С тех пор как мастер перестал приходить, еду приносил кто-то молчаливый, и если в первые дни Кирстин отказывалась от неё, то после записи интервью стала исправно есть. Она хотела быть готова ко всему, хотя и представить себе не могла, что ждёт её теперь.
В голове роились мысли о том, что можно будет попробовать сбежать, когда её будут перевозить на континент — и тут же разум подсказывал, что даже если ей удастся выбраться из рук бандитов живой, они всё равно найдут её.
Всё оказалось проще, чем она предполагала. И шанса ей не оставил никто.
Кирстин не знала, сколько прошло дней или часов, когда двери открылись — без предупреждения и без приказа надеть маску или лечь на кровать.
Она даже оторопела от неожиданности и от простора открывшихся перед ней возможностей, но в следующее мгновение внутрь вошли трое людей, похожих на «мастеров» — в чёрных футболках, джинсах и масках на всё лицо.
  
Не успела Кирстин дёрнуться, только отступить чуточку прочь, как её схватили за руки с обеих сторон, а третий из мужчин быстро и чётко сделал укол под ухо.
Кирстин лишь пискнула тихо и погрузилась в сон.
  
Том 2. Танго алого мотылька
   
Глава 1. Логово Зверя
 
Спала она плохо. Всё время чудились чужие руки, раздевавшие её, терзавшие тело, ощупывавшие со всех сторон.