Танго алого мотылька. Трилогия (СИ)

Рей понимал, что было бы странно ожидать от Кирстин веселья сейчас, после того, как она четыре месяца просидела почти что в полном одиночестве и темноте. И всё же до сих пор ни в одном из других интервью, записанных такими же точно столько же просидевшими в заточении людьми, эта тоска так не резала ему глаз.
Невольно вспоминались фотографии, которые Кирстин когда-то выложила в сеть для него. В компании таких же девушек и парней, с рюкзаком за спиной, она стояла на дороге, и ветер трепал её волосы — такие же отросшие, как сейчас. На тех фотографиях Кирстин улыбалась, и эта улыбка затмевала и родинку, которая так не понравилась Рею при первой встрече, и дешевый свитер, за которым толком было не разглядеть стройного тела.
  
Рей снова поднял взгляд. Нет, нынешняя Кирстин нравилась ему больше. Если бы только не этот взгляд…
— Эм… текст закончился. Я должна сказать что-то ещё? — Кирстин вглядывалась в зеркало, как будто хотела разглядеть Рея сквозь него.
Рей покачал головой и только затем вспомнил, что их разделяет непрозрачное стекло.
— Нет, — сказал он, включив микрофон, — спасибо, это всё.
Рей встал и собирался выйти, когда услышал голос за спиной:
— Мастер…
Рей вздрогнул. Несмотря на самый первый приказ, Кирстин ни разу ещё не называла его так.
— Да, — сказал он, возвращаясь к микрофону, и прокашлялся, обнаружив, что говорить удаётся с трудом.
— Что со мной будет теперь? Тот человек… Он меня заберёт или нет?
— Нет, — несмотря на все старания, слова давались с трудом.
Кирстин опустила голову, и взгляд её стал ещё грустней.
— Тогда зачем это всё? — тихо спросила она. — Вы… избавитесь от меня?
Рей снова прокашлялся.
— Нет.
Он помолчал. Кирстин подняла голову и теперь, казалось, смотрела прямо ему в глаза. И Рей понял, что не может врать. Впрочем, он и не хотел.
— Будет аукцион, — наконец сказал он.
Кирстин вздрогнула.
— Аукцион? — глаза её снова зашарили по стеклу, и Рей выдохнул с облегчением. — Как в кино?
Рей молчал.
— Меня выставят на помост и… — Кирстин растерянно замолкла, глаза её снова опустились в пол.
— Нет, — продолжил за неё Рей, — всё уже сделано. Нужные люди получат твои фотографии, посмотрят резюме и интервью. Официально они покупают фарфор. А ты просто специалистка по нему.
Кирстин сглотнула.
— Ясно, — сказала она глухо, — вот зачем это всё.
Рей молчал, и Кирстин тоже больше не стала спрашивать ни о чём. Она повернулась к зеркалу спиной, забралась на кровать и, обняв колени, уткнулась в них лицом.
Рей зажмурился, отгоняя от себя образы и чувства, которые сейчас ничем не могли помочь. Решение было принято. А жалость надо было прогнать прочь.
Вечером того же дня они с Майклом устроились в кабинете, чтобы подобрать список участников аукциона. Интервью и фотографии планировалось разослать трем десяткам потенциальных покупателей с курьерами. Одновременно в сети выставлялось несколько не слишком броских фотографий вазы — и Кирстин рядом с ней.
— Чарльз Бройден — наш постоянный клиент, помнишь, тот который любит гонки?
Рей поджал губы, ему очень хотелось сказать: «Нет».
— Майкл, ему восемьдесят лет…
Майкл посмотрел на него и поднял бровь.
— Ну, хорошо, — вздохнул Рей. — Кто ещё?
— Хусейн бин Заир — наш старый знакомый шейх.
— Нет… — вырвалось у Рея.
— Что «нет?» — раздражённо поинтересовался Майкл, снова поднимая взгляд от списка.
— Ну, Майкл, это же гарем… Зачем было столько времени тратить на обучение, если бин Заир её даже и не увидит никогда?
Майкл несколько секунд молча буравил его взглядом.
— У меня ещё шесть шейхов, — сказал он, снова опуская глаза в бумаги, — мне сразу исключить всех? А заодно тех, кто старше… Кто старше скольки лет?
Рей молчал.
— Диего Коррес, Мексика — мрачно продолжил Майкл, — кстати, ему всего лишь двадцать шесть. И он тоже наш постоянный клиент.
Рей вскинулся и посмотрел на него.
— А куда он дел прошлых четверых?
— Рей, — Майкл отложил в сторону стопку распечаток и, встав, подошёл к нему. Положил руки на плечи Рею и не сильно сжал, — мне кажется, ты сегодня плохо спал. Сам на себя не похож.
Рей молчал.
— Я не хочу её продавать, — после долгой паузы сказал он.
— Это пройдёт, — возразил Майкл, — всегда жалко терять хорошую вещь, особенно если ты сделал её сам. Но, Рей, если мы будем жалеть каждую хорошенькую девушку, то мы никого не сможем продать.
Рей закрыл лицо ладонями и с силой надавил на глаза.
— Ты прав, — сказал он наконец, — я хреново спал. Меня достало это место. Бесконечная тоска. Как только закончится аукцион — уеду домой.
— Да. Продадим её и поедем в Европу. Закатим вечеринку на пару сотен человек. Я заплачу за всё. Знаешь, если тебе от этого полегчает, я даже отдам эту чёртову Панамеру тебе.
Рей покосился на него.
Майкл фыркнул.
— А то я не знаю, как ты смотришь на неё.
Он вздохнул.
— Иди спать, Рей. Я сам составлю список. А утром покажу тебе.
Рей кивнул. На краю сознания он чувствовал, что это не тот вопрос, который стоит поручать Майклу — но остальная его часть хотела пустить всё на самотёк и ни за что не отвечать.
— Ладно, — сказал Рей, — утром поговорим.
Он встал и пошёл к себе.
— Всё готово! — возвестил Майкл, по обыкновению врываясь к нему в спальню в половине восьмого утра.
Рей с трудом оторвал голову от подушки и, приоткрыв один глаз, посмотрел на него.
— Список готов, пакеты переданы курьеру, осталось только ждать.
— Хорошо, — согласился Рей, уронил голову обратно на постель и снова уснул.
Майкл запрыгнул на просторную кровать сбоку от него. Какое-то время просто наблюдал, подложив локоть под щёку, а потом положил руку Рею на плечо и тоже уснул.
Аукцион проходил в закрытой форме в течение четырёх дней.
В первый день конверты находили адресатов, и до двенадцати часов те имели возможность заявить своё желание на участие в аукционе. Затем, в течение оставшихся семидесяти двух часов, можно было делать ставки на вазу через сеть. Никто из участников не знал, сколько ставит другой, и никто не знал имён тех, кто участвует в аукционе помимо него. Только организаторы имели полный список на руках, но даже они не знали, кому какая ставка принадлежит — ставки принимались под номерами, которые рандомно присуждались каждому участнику во время жеребьевки перед началом аукциона. И победитель получал сообщение о том, что его ставка оказалась самой большой, только в конце четвертого дня. Обладатели трёх наивысших ставок передавали организаторам сведения о своей личности, затем начинался самый последний этап — проверка надёжности клиентов. В первую очередь учитывалась платёжеспособность, во вторую — связь с криминалом. Иметь дело с людьми, которые могут сделать его соучастником убийства, Рей категорически не хотел.
— Игра не стоит свеч, — говорил он.
Майкл в этом случае был полностью согласен с ним — он тоже не хотел пожизненно оказаться в тюрьме.
Рей проснулся в половине одиннадцатого и тогда же увидел список, лежащий у него на столе. Майкл крепко спал, прислонившись лбом к его плечу.
Рей выбрался из его рук, взял стопку бумаг и просмотрел.
— Майкл! — рявкнул он так, что тот моментально проснулся и сел. Первым желанием Рея было крепко врезать другу по башке, но для начала он просто спросил: — Ты его не сократил?!
— Ну да… — Майкл протёр глаза. — Слушай, уже поздно спорить, всё равно я всё разослал.
— Ты… что? — Рей подскочил к нему и, схватив за грудки, дёрнул вверх.
— Я тебе сказал три часа назад! — Майкл попытался отцепить его руки от себя. — Ты сказал: «Хорошо!»
  
— Я спал! Ты…
— А я-то в чём виноват? — Майкл наконец освободился и, встав на ноги, остановился напротив него. — Мы бы потеряли ещё один день!
— Да ничего бы с тобой за день не произошло!
— Ты бы этот список не одобрил даже через год!