Таинственный спаситель

– Ну, по-моему, жаль было бы оставить человека на растерзание толпы, – ответила баронесса, намеренно растягивая слова, чтобы девушка не заметила ее страха, заставлявшего так сильно колотиться сердце. – Особенно молодого и красивого.
Пинкни пугливо взглянула на Изабель.
– Но, миледи, если толпа хочет заполучить его, а он в нашей карете… э…
Изабель собралась с силами и решительно улыбнулась. Рука ее стиснула рукоять шпаги на коленях.
  
– Вот потому-то они и не должны узнать, что Призрак у нас, понятно?
Горничная несколько раз моргнула, переваривая услышанное, потом улыбнулась. Девушка была воистину хороша, словно куколка.
– О да, миледи.
Пинки спокойно откинулась на сиденье, будто вполне уверившись, что теперь, когда все разъяснилось, они вне опасности.
Изабель сдвинула шторку, чтоб выглянуть в окно. Она не была столь же оптимистична. Многие улицы Сент-Джайлса узки и извилисты, поэтому карета перед этим ехала так медленно. Толпа может продвигаться быстрее, чем они. Но, поглядев назад, Изабель увидела, что преследователи начали отставать. Экипаж выехал на прямой отрезок дороги, и кучер Джон пустил лошадей рысью.
С чувством глубочайшего облегчения баронесса опустила шторку. Слава Богу.
И вдруг карета резко остановилась.
Пинкни взвизгнула.
– Спокойно. – Изабель бросила на служанку суровый взгляд. Если на них нападут, не хватало еще только ее истерики.
Изабель выглянула в окно, затем торопливо сунула шпагу под плед.
И как раз вовремя. Дверца экипажа распахнулась, и перед ними предстал гвардейский драгун в алой форме.
Изабель мило улыбнулась.
– Капитан Тревельян! Как приятно вас видеть – особенно после того, как мы убежали от преследователей.
Угловатые скулы капитана порозовели, но он все равно окинул салон кареты острым взором. На минуту глаза его, казалось, задержались на пледе.
Изабель твердо удерживала взгляд на его лице, не переставая улыбаться. Она небрежно поставила ноги на расстеленное покрывало.
Драгун резко перевел взгляд на нее.
– Мэм, я рад видеть, что вы и ваши сопровождающие в целости и сохранности. Разъезжать по Сент-Джайлсу сегодня небезопасно.
– Да, но мы же этого не знали, когда выезжали утром. – Изабель вежливо вопросительно вскинула брови. – Вы уже поймали того пирата?
Губы капитана вытянулись в тонкую линию.
– Это лишь вопрос времени. Доберемся и до него, и до Призрака Сент-Джайлса. Чернь преследует их обоих. Всего хорошего, миледи.
Она кивнула, не осмеливаясь дышать, пока драгун не захлопнул дверцу кареты и не велел кучеру трогать.
Пинкни презрительно фыркнула.
– Солдаты. Их парики всегда ужасно старомодны.
Изабель обмякла на сиденье и послала горничной быструю улыбку.
Полчаса спустя карета остановилась перед аккуратным особняком.
– Несите его в дом, – приказала баронесса Гарольду, когда он открыл дверцу.
Тот устало кивнул.
– Слушаюсь, мэм.
– Гарольд! – Изабель спустилась на землю, все еще сжимая в руке шпагу.
– Миледи?
– Молодцы. Вы оба, ты и Уилл. – Она кивнула на второго лакея.
Застенчивая улыбка озарила широкое грубоватое лицо слуги.
– Благодарствую, миледи.
Изабель позволила себе легкую улыбку, после чего вошла в дом. Эдмунд, ее дражайший покойный супруг, купил для нее Фэрмон-Хаус незадолго до кончины и подарил ей на двадцать восьмой день рождения. Он знал, что титул и имения перейдут к дальнему кузену, и хотел обеспечить любимую собственным домом, свободным от майората.
Переехав туда четыре года назад, Изабель сразу же оформила его по-новому. Теперь холл был обшит дубовыми панелями теплого золотистого цвета. На полу был настелен паркет, и то там, то тут попадались вещицы, которые ее забавляли: изящный столик на золоченых ножках со столешницей из розового мрамора, статуэтка смеющегося фавна, держащего зайца, из черного мрамора, маленькое овальное зеркало, обрамленное жемчужинами. Все эти вещицы она любила больше за вид, чем за стоимость.
– Спасибо, Баттерман, – сказала Изабель. Сунув шпагу под мышку, она стянула перчатки, сняла шляпу и вручила их дворецкому. – Нужно немедленно подготовить комнату.
Баттерман, как и вся прислуга, был безупречно вышколен. Он не удивился неожиданному приказу – как и шпаге, которую она небрежно держала.
– Слушаюсь, миледи. Голубая комната подойдет?
– Вполне.
Баттерман щелкнул пальцами, и служанка торопливо отправилась наверх.
Изабель повернулась ко входу и наблюдала, как вошли Гарольд и Уилл, неся Призрака. Шутовская шляпа с мягкими полями лежала у него на груди.
Баттерман приподнял бровь при виде мужчины без сознания, но лишь сказал:
– Голубая комната, Гарольд, пожалуйста.
– Да, сэр, – пропыхтел Гарольд.
– Если не возражаете, миледи, – пробормотал дворецкий, – полагаю, миссис Баттерман могла бы помочь.
– Да, благодарю вас. Пожалуйста, пришлите миссис Баттерман наверх как можно быстрее. – Изабель устремилась вслед за лакеями.
Служанки еще поправляли простыни на кровати в голубой комнате, когда лакеи прибыли со своей ношей, но огонь в камине уже горел.
Гарольд заколебался – возможно, потому, что Призрак был весь в грязи и крови, – но Изабель указала на кровать. Раненый застонал, когда лакеи положили его на безукоризненно чистое стеганое покрывало.
Баронесса поставила шпагу в угол и поспешила к нему. Теперь они были вне опасности, но пульс ее по-прежнему частил. Изабель осознала, что несколько возбуждена странным поворотом событий. Она спасла Призрака Сент-Джайлса. День, который начался так обыденно, почти скучно, закончился любопытным приключением.
Глаза мужчины были закрыты. Лицо все еще скрывала маска, хотя и сидела криво. Она осторожно приподняла маску и удивилась, обнаружив под ней тонкий черный шелковый шарф, прикрывающий верхнюю часть лица от прямого крупного носа до лба. Ткань с вырезанными дырками для глаз оказалась второй, более тонкой, маской. Изабель осмотрела маску арлекина, которую держала в руке. Она была из кожи и покрашена в черный цвет. Высокие дугообразные брови и огромный, гротескно загнутый крючковатый нос придавали владельцу маски вид злого сатира. Она положила маску на прикроватную тумбочку и снова посмотрела на Призрака. Он распластался на кровати, обмякший и неподвижный. Кровь пропитала трико его шутовского костюма. Она закусила губу. Местами кровь была довольно свежей.
– Баттерман сказал, что тут раненый, – проговорила миссис Баттерман, быстро входя в комнату. Она подошла к кровати и с минуту оглядывала Призрака, подбоченившись, потом решительно кивнула: – Ну, ничего не поделаешь. Придется раздеть его, миледи, чтобы найти, откуда идет кровь.
– О, конечно, – отозвалась Изабель и потянулась к пуговицам на панталонах, а миссис Баттерман принялась расстегивать дублет.
Позади Изабель раздался приглушенный возглас.
– Ох, миледи!
– Что такое, Пинкни? – спросила она, возясь с неподдающейся пуговицей. Кровь засохла, и ткань встала колом.
– Неприлично вам делать такую работу. – Пинкни казалась такой шокированной, будто ей предложили пройтись нагишом по Вестминстерскому собору. – Он же мужчина.
– Не беспокойся, мне уже доводилось видеть голого мужчину, – мягко отозвалась Изабель, стаскивая трико. Короткие подштанники под ним насквозь пропитались кровью. Боже милостивый. Может ли человек выжить, потеряв так много крови? Она обеспокоенно нахмурилась, взявшись за завязки подштанников.
– У него синяки на плече и ребрах и несколько царапин, но от них не могло натечь столько крови, – заключила миссис Баттерман, разведя в стороны полы дублета и задрав рубашку Призрака до подмышек.
  
Изабель бросила взгляд вверх и застыла. Грудь незнакомца бугрилась тугими мускулами, коричневые соски резко выделялись на бледной коже, а между ними кучерявились черные волоски. Живот был твердым и мускулистым, пупок прятался в такой же курчавой черной поросли. Изабель заморгала. Она видела обнаженного мужчину – вернее, мужчин, это так, – но Эдмунду шел шестой десяток, когда он умер, и он определенно никогда не выглядел вот так. А те немногие тайные любовники, которых она заводила после смерти мужа, были аристократами, людьми праздными. Едва ли у них было больше мускулов, чем у нее самой. Взгляд ее задержался на дорожке волос, спускавшейся от пупка и исчезавшей в подштанниках.