Вечно дикая

– Да, предупреждал.
Джона перебирается на свою сторону кровати, и матрас под ним прогибается.
– Не позволяй ему залезть к тебе в голову. Ты трудилась изо всех сил, чтобы подготовить дом к их приезду. Взгляни на него. – Он прокручивает фотографии гостевого домика, которые я сделала вчера с помощью верного кэнона Саймона. – Это будет самый лучший дом, предложенный в аренду, в радиусе ста километров от Трапперс Кроссинг.
– Он, и правда, миленький.
Джона опускается на подушку.
– По крайней мере, этот придурок мог бы проявить уважение.
Я закатываю глаза.
– Ладно, но тебе все равно нужно успокоиться, Джона, иначе эти две недели покажутся вдвое длиннее, и никто из нас не получит удовольствия. Особенно твоя мама.
– Да, я знаю. Просто он так легко выводит меня из себя.
– И все же. Тебе нужно придержать язык.
– А когда мне это удавалось?
– Да никогда.
Это мне и нравится в Джоне. В обычных ситуациях.
Он улыбается, но улыбка быстро гаснет.
– Бьерн не дал мне забрать их на самолете, а потом жаловался всю дорогу сюда.
– На что?
– Да на все. На двухчасовую поездку, музыку по радио, то, что джип слишком трясет, что он тесный и не годится для передвижения по снегу. С последним я, кстати, вполне согласен…
Я издаю протяжный стон.
– Не начинай снова, пожалуйста.
– Я беспокоюсь, что ты можешь слететь с дороги.
Качаю головой. Один снегопад в октябре, и Джона уже решил, что ему не нравится, как мой джип «Вранглер» – между прочим, его подарок мне на день рождения – ведет себя на скользкой дороге.
– С моим джипом все прекрасно. Он буквально создан для того, чтобы ездить по плохой местности.
– Ладно. Я беспокоюсь о том, что ты можешь не справиться с плохой дорогой, так лучше?
Я в недоумении. Вот правда и выплыла наружу.
– Я хороший водитель!
– Ты ездишь слишком быстро.
– Неправда!
– Да ну? – Он ухмыляется. – Сколько зим ты уже водишь?
– Не в этом дело.
Как и не в том, что на экзамене по вождению я сбила лося, и, если Джона вспомнит сейчас об этом, я закричу.
– Если бы я водил самолет безрассудно, то ты, наверное, не захотела бы, чтобы я продолжил летать.
– Ты разбил два самолета, – сухо напоминаю я. – Разве я хоть заикнулась о том, чтобы ты прекратил летать?
– Это была не моя…
– Ага! – тычу в него пальцем.
Джона зависает в поисках подходящего ответа, который не может придумать, потому что одна из этих аварий произошла именно по его вине. Он поступил безрассудно.
Я сбавляю тон, иначе мы вот-вот поссоримся.
– Это мой джип. Я люблю его и не собираюсь продавать. Ездить со скоростью пятнадцать километров в час тоже не буду. Если тебе он не нравится, купи себе хороший, надежный, новенький грузовик. Деньги у нас есть.
В ответ получаю категоричный взгляд, но, похоже, Джона не в настроении спорить.
– В общем, я сказал Бьерну, что он может взять машину напрокат и доехать к нам самостоятельно, а не пользоваться услугами персонального водителя.
– И что он на это ответил?
– Что уже потратил достаточно денег на авиабилеты и не собирается платить еще и за машину.
– Перелет из Осло до Аляски – дело не дешевое.
Я знаю, потому что видела цену. Хотела предложить оплатить их перелет. Но Джона отговорил, сказав, что Бьерн сочтет это за оскорбление.
Джона отмахивается от моих слов.
– У этого скупого ублюдка полно денег. Бьерн просто хочет высказать свое недовольство, потому что он жалкий урод.
– Он не показался мне таким уж плохим.
Ворчливым, конечно. Немного резким, может быть.
– К тому же ему шестьдесят девять, и он, наверное, не спал целых полтора дня. Я бы на его месте тоже ворчала.
Джона хмурится.
– Когда это ты стала такой толерантной?
Смеюсь.
– Заткнись.
– Я серьезно. Ты слишком много времени проводишь с Мюриэль и Роем. Это они приучили тебя терпеть так много дерьма?
– О! Кстати, о Рое… У меня еще не было возможности рассказать тебе.
Закрываю ноутбук и убираю его на тумбочку, а затем придвигаюсь к Джоне. Он без лишних слов поднимает руку, позволяя мне прислониться к его широкой груди.
 
Пересказываю все подробности письма Делайлы.
– То есть ты хочешь сказать, что рылась в личной почте этого замкнутого человека?
– Оно лежало на самом видном месте.
– Так бы поступила и Мюриэль.
– Это не одно и то же!
– Ладно, как скажешь, мини-Мюриэль.
Я игриво бью его по животу, и мышцы Джоны напрягаются.
– Она ворвалась бы к нему в сарай и засыпала вопросами. А я этого не сделала.
– Потому что он, скорее всего, достал бы ружье.
– Да какая разница? В любом случае главное не это.
Джона улыбается, словно издеваясь надо мной.
– Ладно. И что же главное?
– То, что он не намерен с ней общаться.
– И это его выбор. Мы не знаем, что происходило между ним и его семьей все эти годы. Может быть, он просто не хочет иметь с ними ничего общего.
Прикусываю язык от желания сказать, что, вообще-то, знаем. Я знаю, потому что Рой рассказал мне в ту страшную ночь в августе, когда самолет Джоны разбился в долине. Я никогда не рассказывала о том, чем поделился со мной Рой. Никому, кроме Саймона, и сделала это лишь потому, что Саймон никого не осуждает.
Джона бы осудил. И очень сурово.
Рой и так уже достаточно наказал себя, уединившись в своем доме в лесу на тридцать три года, предпочитая в качестве собеседников домашнюю живность и диких собак.
– А как насчет «простить былые прегрешения и отпустить ситуацию»? Разве не ты подтолкнул меня к тому, чтобы дать отцу еще один шанс?
И Джона сделал это потому, что не дал своему собственному отцу второго шанса, а потом стало слишком поздно.
– Да, но Рой не умирает. Кроме того, Рен был порядочным парнем. А Рой… это Рой.
– Рой тоже порядочный.
Джона фыркает.
– На прошлой неделе, когда он приезжал подрезать копыта Зику, на нем опять была та чертова шапка из енота. Бандит от него спрятался.
– Он порядочный по-своему, – вношу поправку я. – Знаешь, я тут вот, что подумала: если бы Агнес не позвонила мне, я бы никогда не приехала на Аляску и не познакомилась с отцом. С тобой мы тоже никогда не встретились бы.
– И что? – В голосе Джоны появляется настороженность.
– И… я сделала фото контактов Делайлы.
– Что за безумный план рождается в твоей хорошенькой головке?
– Еще сама не знаю.
Его пальцы откидывают волосы с моего лица, пока он смотрит на меня сверху вниз.
– Он не похож на Рена. Рой больше напоминает дикого зверя – того, чье доверие ты наконец заслужила. Но если ты подорвешь его, все снова вернется на круги своя.
– Знаю. Поэтому и беспокоюсь.
Рой так далеко продвинулся с нашего первого визита к нему в марте – в тот день, когда мы переехали сюда и узнали, что стали гордыми владельцами ненужного нам козла.
– Ну хватит о Рое.
Джона наклоняется ко мне. Его губы касаются моего лица и плавно переходят к самому чувствительному месту – под ухом. Он знает о моей маленькой слабости.
– Это наша предпоследняя ночь наедине, аж до второго января.
– Боже мой, ты прав!
– Слишком долгий срок, чтобы за стеной нашей спальни находились твоя мама и Саймон.
– Они оба пользуются берушами для сна.
Саймон спит очень крепко, а маму раздражает звук его дыхания.
– Тебя никакие затычки для ушей не заглушат.
– Ой, заткнись.
Джона любит подтрунивать надо мной, что я могу быть очень громкой, но на самом деле это – обычно – неправда.
– Тогда, наверное, тебе лучше приняться за работу.
Он бросает на меня вопросительный взгляд.
– Какую работу?
– Ты мне должен. – Поднимаю брови. – За вчерашнее, в офисе.
Уголок его рта приподнимается, и его пальцы начинают ловко расстегивать пуговицы на моей пижаме, пока он не распахивает ее, подставляя мою грудь прохладному воздуху.