Кровь, которую мы жаждем (ЛП)

— Я хочу твоей смерти.
 ГЛАВА 5  
 Где-то в лесу  
 ЛИРА 
Молния сверкает в темном небе, сиреневая вспышка освещает наши протянутые руки, где на кончиках пальцев лежит сделка. Ветер завывает между нами, зачесывая мои кудри на лицо, и в нос ударяет соленая вода.
— Надеюсь, эта сделка стоит твоей жизни, питомец. — Я чувствую, как его рука выскальзывает из моей хватки как раз в тот момент, когда за облаками раздается раскат грома. Этот громкий раскат скрепляет наш договор. Закрепляет мою судьбу. Отступать некуда. Не сейчас.
Тэтчер засовывает руки в карманы и идет прочь от меня к нашей группе друзей, которая стоит в ожидании чуть дальше по пляжу. Мне нужно время, чтобы прочувствовать всю тяжесть того, что я только что сделала.
Я никак не могу победить его. Миля пути через высокие деревья, чтобы добраться до бухты Блэк Сэндс, была достаточной, чтобы мои легкие горели. Обогнать его в метке будет невозможно. Позади меня в лесу клубится туман, значит, видимость во время игры будет низкой. Я была бы слепа, не в форме и бежала бы ради своей жизни. В буквальном смысле.
Перевожу дыхание, направляясь по мокрому пляжу, пропитанному дождевой водой и приливом. У меня нет выбора, на самом деле нет. Жить с порывами к убийству, которые я не знаю, как подавить, хуже смерти. Это мой единственный шанс на нормальную жизнь.
Мне нужно победить, мне нужно, чтобы он научил меня. Чтобы он показал мне, как он может выдержать то, что создал его отец. Потому что мой рассудок висит на тонкой ниточке, которая с каждой секундой становится все тоньше.
Три месяца назад, когда я убила того детектива в доме Сэйдж, чтобы спасти жизнь Тэтчеру, во мне что-то проснулось. Годами я жила с этой болезнью внутри своей души. Каждый раз, когда я смотрела на себя в зеркало, я видела его, свернувшегося в темном углу и время от времени оскаливающего зубы.
Но теперь оно проснулось, шипит и жаждет пищи, которую я не умею готовить.
Я наслаждалась убийством этого человека. Тепло его крови багровыми волнами стекало по моей руке. Наблюдать, как он корчится и задыхается на полу перед тем, как испустить последний вздох.
Это неправильно, что я так себя чувствую. Я знаю это. Это неправильно, аморально, и в этом нет ничего хорошего, но я не могу ничего поделать с тем, что я чувствую.
Я бы вырвал это из себя, если бы знала как, но не знаю, и я не знаю, как с этим жить.
Тэтчер Александр Пирсон — моя последняя надежда или мой смертный приговор.
У нас всегда так было. Никогда ничего промежуточного.
 Черное и белое.
Инь и янь.
Темное и светлое.
Покой и движение.
Размытые линии. Кровавые штрихи.
Мы две души с проклятым началом, созданные из одного злого семени, которым никогда не суждено быть вместе, но меня невозможно оторвать от него. Преследовать его больше не достаточно, чтобы сдерживать то, что внутри.
Мне нужно, чтобы он увидел меня.
— Ты единственный, кто носит часы, Тэтч. Какого хрена ты до сих пор единственный из нас, кто приходит поздно? — Взрывной голос Рука Ван Дорена почти заставляет меня улыбаться. Если бы обстоятельства не были столь серьезными, я бы, возможно, рассмеялась.
— Предпочитаю делать вход, — спокойно отвечает он. — Не говоря уже о том, что я не единственный, кто не смог прийти вовремя.
Рук только ухмыляется, подходя к своему другу. — Я тоже скучал по тебе, засранец.
 Тэтчер насмехается, позволяя Руку сжать его плечо в знак приветствия. Это самое близкое подобие объятий, которое можно получить от Тэтча, и все это знают. Алистер использует это время, чтобы подойти к ним, пока я отхожу дальше к группе, замечая двух людей, которые значат для меня больше всего на свете.
— Это считается встречей Общества одиночек? — Я радостно улыбаюсь.
Сэйдж и Брайар обнимают меня, переплетая конечности, когда мы обнимаем друг друга в столь необходимые объятия. Мы втроем столкнулись с невыразимым, преследующими воспоминаниями и опустошающими травмами, которые останутся в наших душах до самой могилы.
 
Мы бежали от беды и навстречу ей рука об руку, спасались от смертельных судеб и встречались лицом к лицу со злом, живущим в черте города Пондероз Спрингс. То, что мы пережили, то, что мы разделили, скрепило узы, которые не сгибались.
Она не сломается под давлением времени или расстояния. Это вольфрам, свернутый и намотанный так крепко, что он прослужит всю жизнь.
Общество одиночек было вдохновлено «Обществом мертвых поэтов», книгой, которую моя мать читала мне больше раз, чем я могу вспомнить, и фильмом, который я знаю наизусть. Хотя я никогда не была поэтом или писателем, я мечтала о тайной группе друзей, тех, кто разделяет страсти, мечты и тайны своей жизни, которые они скрывают от остального мира. Люди, рядом с которыми можно быть самой собой, не боясь насмешек. Друзей, которых будешь носить в своем сердце долгие годы.
Когда я встретила Брайар и Сэйдж, я все поняла.
Они тоже испытали тяготы жизни и существовали за занавесом мировых стандартов. Те, кто бродил по окраинам, не имея ни места, которое можно было бы назвать домом, ни людей, которых можно было бы назвать своими.
Забытые. Одинокие и отчаянно ищущие признания.
Не имело значения, что все мы кардинально отличались как по характеру, так и по внешнему виду. Если бы не обстоятельства и судьба нашей встречи, мы, возможно, никогда бы не заговорили друг с другом.
Если бы Брайар Лоуэлл не сказала «да» на принятие в Холлоу Хайтс, я бы никогда не пересеклась с ней. Она могла бы попросить поменять соседку, как только увидела табличку с мертвыми жуками на стене и состояние моей половины общежития, но она не сделала этого. Она увидела что-то во мне, как и я в ней.
Увидела человека, которым я стремилась стать. Умную, волевую и стойкую. Она не позволила своему воспитанию испортить то хорошее, что в ней было. Она использовала навыки, которым ее научили в детстве, чтобы пробиться в жизни, и нет никого, кого бы я уважала больше.
Я точно знаю, что никогда бы не переступила порог школы Сэйдж Донахью. Девушка из стали и пламени, закаленная жестоким обращением и королева масок. Злобная чирлидерша с превосходной и красивой грацией была лишь одним из ее фасадов, созданных для защиты девушки, которую я знаю сейчас.
Заботливую, страстную и яростно защищающую людей, которых она любит. Она больше, чем сумма всего того, что люди говорят о ней. Больше, чем то, кем ее заставил стать отец. Сэйдж — это больше.
— Ты должна была просто поехать с нами, — пробормотала Брайар, уткнувшись мне в плечо. — Говорила тебе ехать. Моя мама была чертовски расстроена, что не смогла с тобой познакомиться.
— Это было время для тебя и Алистера, и я не хотела вмешиваться. — Я вдыхаю их знакомые запахи, и если бы не ужас от того, что должно произойти, я бы заплакала от счастья.
— Ему было бы все равно! — Она отступает назад, пристально глядя на меня: — Ты ему нравишься, хотя он этого и не говорит. Он больше не смотрит на тебя так, как «я всех ненавижу», и это уже победа. Гораздо больше, чем это можно сказать. — Она толкает Сейдж бедром, мягко ухмыляясь.
Сэйдж стонет, откидывая свои клубничные светлые волосы на плечо. — Он никогда этого не оставит. Ты же сама хотела пойти той ночью!
— Алистер переживет это. Он просто ворчливый. Не должен вредить своему ребенку и все такое, — шучу я, и это вызывает у них обоих громкий смех.
Встречи с ними стоили того, чтобы ждать. Они обе предложили мне поехать с ними в отпуск, но я отказалась. Не потому, что я не хотела ехать, но я знала, что им нужно время.
Время, чтобы принять эту новую жизнь. Последствия, с которыми мы можем столкнуться, и будущее, которое может наступить.
Мы все смирились.
— Как побережье? Тебе уже надоел Рук? — спрашивает Брайар, и Сэйдж улыбается.
Я провожаю ее взглядом и вижу, как они задерживаются на брюнете в нескольких футах от нас. Его руки свободно свисают вокруг плеч обоих друзей. Тэтчер и Алистер выглядят так, будто предпочли бы быть мертвыми, а не тронутыми, но они позволяют ему висеть.