Наномашины, ученик! Том 6 (СИ)

Мы печально вздохнули, признавая доминирование полусфер Линнет над нашим мелким мозгом. Как мотыльки на лампочку…
Ну короче, началось выступление, и закрывала всероссийскую олимпиаду снова Линнет. Она вообще, в целом, лицо страны. Виктор — дьявол, его опасаются. Вторая его жена, Алиса — скрытна и не мелькает на публике. А вот Линнет, будучи моделью и актрисой в прошлом — идеальна для этой роли.
Да будь у меня такой представитель… да я бы… супермен был бы!
— А теперь мы будем вызывать всех, кто прошёл порог для получения награды. Мы вызываем… победителей олимпиады!
Зал разразился хлопками и радостью! Дети волновались и выдыхали, ведь всё прошло, а родители улыбались, подбадривая своё чадо!
Линнет кивнула, отошла в сторону и отдала микрофон директору. Штора закулисья раздвигается, открывая кучу места на сцене, и директор, взяв первый конверт, начинает перечислять имена.
Началось. Началось, пацаны! Началооооось! Уо-о-о-о-о! Конец всей этой авантюры. Конец того, из-за чего я всё это перетерпел! Конец причины всех приключений!
Финал олимпиады! Грамота! Награды! ДА-А-А!
Имена назывались быстро и без остановки. Дети вставали и шли на сцену, остальные хлопали, и каждый ждал своего.
— Леонид Морозов, — прозвучало спустя пять минут.
— Ес-с-с-с! — тихо сжал он кулак, поправил очки, со счастливой лыбой пошёл на сцену к остальным.
Вскоре вышла его подружка Лиза, тоже прошла.
— Ну… ну… — топал ногами Макс.
Шла минута. Вторая. Максим всё топал. Быстрее, быстрее и быстрее.
— Максим Смолонцев!
— ДА-А-А-А! — заорал он, отчего все повернулись, — Сдал! Сдал! ПОБЕДА! Я НЕ ТУПИЦА, ДА-А-А!
И плевать ему, что все смотрят, и что даже здесь фамилию перепутали. Он сдал, и мама радуется. И это главное.
Остался лишь я.
Волнение разрывало. И чтобы успокоиться я начал медитировать и раскачиваться, но чем дольше сидел, тем меньше это помогало!
Ну… я знаю свою судьбу. Знаю, что везде подлянки и проблемы! Я это всё прекрасно знаю! Но пожалуйста… хоть сейчас… дай мне… просто… победить…
ПОЖАЛУЙСТА, ТВОЮ М…
— Михаэль Кайзер.
— Хуо-о-о-о… — я растекаюсь.
— М-Миша, не превращайся в лужицу! — мама начала собирать меня обратно.
Да… о да… это было хорошо. О-ох… впервые такое испытываю. Какая-то кульминация напряжения. О-ох…
Я сглатываю, стираю пот со лба и уставший, но довольный, шагаю вниз, вставая к толпе детей всех возрастов, рядом с друзьями.
«Мы сделали это, парни», — я поднимаю кулачок, и друзья мне отвечают.
— Теперь, когда все победители на сцене, громкие и бурные аплодисменты!
Разразились хлопки и вспышки новостных камер, а я, пусть и слышал своим слухом рёв проигравших детей, всё равно наслаждался триумфом. Тут и дети моего возраста, и подростки, и почти взрослые старшаки! И я. И мы — победи…
— А сейчас, по славной старой традиции, мы не можем не дать слово лучшим из лучших! Тем, кто набрал больше всего баллов. Прошу выйти вперёд Михаэля Кайзера.
Все моментально замолчали, и мои друзья, дай бог им поноса, не нашли ничего лучшего как… расступиться. Следом дети поняли, что Кайзер это я, и огромная толпа тоже расступилась, позволяя техникам направить на меня свет, а операторам направить камеры.
Все. Сотни людей. Весь зал. Все дети.
Все. Смотрят. На меня.
«М-мама… мама…», — у меня задрожали губки, и я сжал края пиджачка, ища глазами маму.
Хочу заплакать. Мама, что им надо, мне страшно. Я не хочу. Я волнуюсь. Мама, помоги!
— Ну, не бойся, — улыбнулся директор и потянул руку.
Я неуверенно и косолапо потопал к микрофону, замечая, как от умиления расцветают женщины в передних рядах. И как меня милым ребёнком называли тоже слышал.
— В нашей стране невероятно много талантов. Мы давно не присуждаем первое место за наивысший балл — его всегда достигают несколько! Вместо этого мы измеряем первое место временем. И Михаэль Кайзер, ответив идеально, ставит абсолютный рекорд среди всех возрастов и дисциплин! — он указывает на меня, — Двадцать мину-у-у-ут! Аплодисменты!
Зал взорвался аплодисментами. Камеры снимают. Фоткают. Люди орут! Хлопают!
  
Я ощущал себя маленьким муравьёв под сапогом, меня вдавливают и прижимают со всех сторон! И ещё я хотел в туалет. Сильно.
Ч-что происходит… мне страшно…
— Михаэль, вы, как рекордсмен и, признаюсь, аномалия олимпиады, точно заслуживаете права говорить с этой сцены! Прошу, пару слов!
И он… передаёт мне микрофон.
Я неуверенно его принимаю, сжимаю двумя ручками и с большими кошачьими глазами испуганно смотрю на толпу, переминаясь с ноги на ногу.
«О-оу…», — умилились все.
Все ждут.
— Ну… ам… — сказал я.
Мой детский голосок начал отражаться по всему залу.
— Ню… я бы хотел сказать… хочу сказать… сказать что…
И что сказать? Я рыщу глазами и не понимаю, что от меня ждут. Что может сказать первоклашка?
Боюсь. Страшно. Я ребёнок, я хочу, чтобы за меня говорила мама. Заберите меня отсюда! Отстаньте от меня! Хочу домой!
Камеры снимают. Люди ждут. Меня показывают на всю страну, и этот позор увидят все! Все увидят, какой я ребёнок!
И разве… разве не это триумф, которого я ждал и заслужил?
Надо сказать. Надо сказать! Смелее, Михаэль! Скажи…
Что-нибудь…
Скажи…
Ай. К чёрту.
— Спасибо! — Шепот Похоти и Дьявольского Начала смешиваются в чарующий голос, — Я хочу сказать спасибо всем, кто причастен! Спасибо организаторам. Императору! Моей школе. Моим друзьям. Спасибо маме и папе! Но главное… спасибо соперникам, — мой голос повышался и, ощущая что-то злое, что-то сильное и хищное… улыбнулся, — Спасибо за мой триумф! Спасибо всем! — направляю микрофон, — Спасибо за ваши аплодисменты! Спасибо за вашу любовь!
Они захлопали! Поднимался шум, бормотание! Я ощущаю… чувствую… волну толпы!
— Спасибо Михаэлю Кайзеру!
Хлопки усиливались. Безумие разгоралось в глазах.
— Спасибо Кайзеру!
И тогда… они повторили.
— Спасибо Кайзеру! — заорала толпа.
— СПАСИБО КАЙЗЕРУ! — что-то злое во мне желало поклонения.
— Спасибо Кайзеру! — толпа потеряла рассудок.
— Ну что за чудесный де-е-е-ень! — заорал я, разводя руками, — СЛАВА МИХАЭЛЮ КАЙ…
— Так, ёмаё! — у меня отобрали микрофон, — Люди, тише, прошу, тише!
Безумие охватило людей, они вопили и радовались словно фанатики. Бешенство. Ярость. Что-то среднее между Любовью и Гневом горело в их глазах, и ещё немного, они бы превратились в диких животных, неспособных усидеть на месте.
И я чувствовал. Слышал. Ощущал. Своё имя.
В их голосах. В их головах. В мыслях за стеной. В людях за зданием, смотрящих трансляцию. Гул. Неостановимый поток.
Гул Земли.
«Орган возле мозжечковой миндалины эволюционирует. Анализ показывает его связь с Рубцом Апатии и ядром. Две способности вашего прошлого объединяются»
Голова начала разрываться. Тело нагревается, я чувствую, как что-то внутри колеблется, скачет по стенкам энергоканалов, которые я научился сегодня ощущать!
Оно разгоняется. Накапливает энергию! Сила… рвётся…
Я… сейчас…
«Открываю поры кожи для сброса энергии»
«М-м-м-мы-а-а-А-А-А-А-А!», — завопил я в мыслях, интуитивно выталкивая силу.
Я не вижу, но ощущаю, как целые волны начинают идти в сторону моего взгляда, из моего тела, из моей головы!
Прямо в скандирующих людей.
Они резко замолкают, жмурятся, а тело их бросает в дрожь! Именно этот кусок зала, этот конус, куда я смотрел, быстро сменил настроение.
И я понял, что сделал.
«Если судить по типажу выпущенной энергетики, вы активировали Рубец Апатии дистанционно. На цель, подумавшую ваше имя».
Как слух мой стал улавливать мысли, так Рубец Апатии теперь связан со слухом. Две системы связались.
Эволюция в то, кем я был раньше… снова сдвинулась на шаг.