После развода. Не надо слов, не надо паники

- Ты не устала? Может, поедем домой?
- Леш, это свадьба моей дочери, даже если бы я устала.
- Тебе нельзя.
- мне много чего нельзя, особенно сейчас…
- Особенно?
- Да, просто….
Я могу обрадовать его сейчас. Сказать, что всё получилось.
Но я сделаю это потом.
Дома.
В тишине нашей уютной спальни.
А еще лучше в джакузи с видом на Волгу в нашем загородном доме в Завидово.
  
Когда мы будем там вдвоём.
Скажу просто, что он скоро станет папой.
Или нет. Не буду говорить.
Покажу две полоски. Пусть сам догадается.
Мне страшно рожать в сорок три. Я понимаю, что, когда нашему ребёнку исполнится всего двадцать нам уже будет за шестьдесят.
Но может как раз-таки позднее родительство заставит нас стремиться сохранить молодость души и сердца?
Как знать... как знать.
Эпилог. Алексей
Мы часто делим жизнь на «до» и «после». На какие-то вехи. Эпохи.
Наверное, это правильно.
Мне вообще кажется, что в каждый период жизни живёт определённое я. И оно МЕНЯЕТСЯ. «Я» девяностых совсем не похож на «я» нулевых, или «я» десятых, двадцатых.
Я был разным.
И сейчас я совсем другой.
Гораздо ближе к своему молодому «я».
И к тому, каким я хотел стать тогда.
Может потому, что рядом она?
Не может. Именно потому.
Рядом она, моя жена, моя любимая женщина, мать моего сына.
Крикливого, требовательного, весёлого, забавного, упёртого, капризного, избалованного младшего брата.
Конечно, три сестрички его еще как балуют.
Ну и мама иногда тоже.
И я- как без этого.
Мой сын — Вовка — сейчас для меня откровение. Самая большая любовь.
Нет, я люблю Анютку. Очень.
Жену свою люблю неистово — это просто что-то нереальное между нами.
Но сын.
- Сын есть сын! — говорит Аня, улыбаясь, оставляя нас в детской, где я укладываю нашего парня спать.
Если бы мне пару лет сказали, что я перестану так надрываться в бизнесе, расслаблюсь, наберу помощников и буду проводить выходные и вечера дома — я бы покрутил пальцем у виска.
Если ты хочешь развиваться в бизнесе ты не можешь притормозить.
А если ты хочешь жить эту жизнь?
Тормозить приходится.
Не бежать для того, чтобы просто стоять на месте как Алиса в Зазеркалье.
А идти.
Оглядываться.
Видеть первые цветы, почки на деревьях, ручьи, слышать пение птиц, следить как падают листья и кружатся снежинки.
Наблюдать как растут твои дети, видеть первую улыбку, первый зуб, первый смех, первое слово, первые шаги.
Смотреть как твоя женщина наряжается, чтобы пойти с тобой в театр, как приоткрывает рот, когда подкрашивает ресницы. Как смешно моргает, и хлопает себя по подбородку, чуть щиплет щёчки, чтобы были румяные. Как встряхивает волосами и смотрит на себя, чтобы увидеть в отражении королеву.
Мою королеву.
Она моя.
Теперь вся.
С головы до пяточка.
От одной вершинки до другой.
От макушки до ступней.
Залюбленная, заласканная.
Любимая.
Единственная.
Та, о которой мечтает каждый нормальный мужчина.
Та с которой хочется засыпать и просыпаться.
Которую хочешь видеть, открывая утром глаза.
Которую готов слушать и слышать. Даже если в караоке она поёт не важно.
Любимая, к которой я так долго шёл.
Да, я на самом деле показал Оксане на Доронина, но я это сделал не сознательно, не для того чтобы развалить семью Ани.
Я надеялся, что Доронин устоит, что то, что я о нём слышал — просто слухи.
Увы…
Не считаю себя виноватым, хотя и просил у Анны прощения.
Она простила. За всё.
Сын засыпает, причмокивает ротиком, в котором уже целых четыре зуба.
Оставляю радионяню, иду в спальню.
Моя жена лежит на кровати, в очках, читает электронную книгу. Слезу смахивает.
- Что случилось?
- Всё хорошо. Героиня только... умерла.
- Это как?
- Вот так бывает. Муж изменил, и она…
- Не читай такие страшные книги, тебе вредно, молоко пропадёт.
Пристраиваюсь рядом, обнимая, смотрю на грудь, которая стала еще больше и аппетитнее, сглатываю.
Кто там говорит про отсутствие секса после сорока?
Вам, видимо, еще нет сорока! У тех кому «за» всё прекрасно!
Заставляю жену отложить гаджет, опускаю бретельки её рубашечки.
- Специально такую надела?
- Тебе же нравится?
- мне нравится всё... А без неё мне нравится еще больше.
- Тогда снимай, Буянчик.
- Сниму, РЫЖИК.
- Я уже давно не Рыжик И не Рудый.
- Ты всегда будешь моим Рыжиком, всегда.
Соски у неё стали крупные, твёрдые, охрененные, как и вся она.
Аня боялась, что поправится — всё-таки возраст, гормональная перестройка, да, пара лишних килограмм после родов осталась, но в стратегически важных местах.
Правда, жена моя говорит не пара, а семь, но я не вижу, семь лишних, я вижу шикарную грудь и офигенную попку.
И женщину, которую люблю и буду любить любой.
ЕЁ вздох, её стон, капельки пота над губой, на висках, в ложбинке между грудей, узкую линию спины, которая выгибается мне навстречу.
Движение вперед, глубже, острее, до самого дна.
И обратно.
Ко мне. К ней.
Вместе.
В унисон.
Взлёт.
И свободное падение двух сверхновых, ставших одной..
- Я люблю тебя, Лёша.
- А я люблю тебя.
Сын просыпается, несу его ей, чтобы покормить.
Улыбаюсь.
Это картина, на которую можно смотреть вечно, то как ваша любимая женщина кормит грудью вашего сына.
Сто лет пройдёт, но я это не забуду.
Любимая, которая дарит мне мир и себя.
Которая подарила мне настоящего меня.
Эпилог
- мама, мы беременны! Ты скоро будешь бабушкой!
Кого-кого, а меня эта новость радует.
Легко быть бабушкой, когда у тебя у самой на руках грудной малыш.
Не так страшно.
У меня сегодня встреча с девчонками в том самом «Гвидоне», опять будем наслаждаться «Беллини» и «Вздохами монашки». Я не пью алкоголь, потому что еще кормлю, но сегодня пригубить можно — я сцедила грудь, Лёшка покормит нашего богатыря.
- Анютка, за тебя! Красивую, счастливую молодую маму и бабушку!
- Девочки, не за меня — за нас! Потому что мы все — офигенные! Разные, но такие настоящие! Красивые, счастливые, весёлые.
Мы чокаемся, конечно, я делаю фото наших бокалов и рук, потом еще селфи на фоне шикарного стола — мы набрали всего разного, всё хочется попробовать.
- «Родила царица в ночь, не то сына, не то дочь...» - возвращается из дамской комнаты Янка. Там всё так же знаменитый актёр Олег Палыч Табаков читает сказку Пушкина.
Подруга подозрительно поправляет чуть подросший животик.
- Да, ладно! Шимаева! Колись?
- Девочка у меня будет.
- Боже! И кто счастливый отец?
- Понятия не имею!
- Яна!
- Шучу.Ну... я скоро вас познакомлю. Бизнесмен. вдовец. Невысокий, некрасивый, зато офигенно делает куни.
- Яна! — Ленчик ржёт, - ты неподражаема!
- На том и стою. Как и все мы!
Мы пьём, едим, сплетничаем, обсуждаем новости.
У меня те же на манеже — хотя про бывшего вспоминать не люблю.
Доронин мой на Славиной так и не женился. У него была интрижка с молодой девицей, блогершей, подружкой Лизы — об этом мне еще на свадьбе дочери Славина сказала. Но тогда они не расстались. Разошлись потом - Оксана его бросила, нашла еще одного чиновника, из Грузии. Решила, что будет поднимать спорт там и уехала, оставив нам с Буяновым дочь Анюту.
Сначала у меня был шок.
Нет, не потому, что на мою голову свалилось чужое дитя — я к тому времени уже вполне себе считала Аню такой же моей, как и Лёшкиной.
Просто…
Я никогда бы не отдала своего ребёнка даже моей родной матери — когда родители еще были живы мама не раз и не два говорила мне, мол, давай нам детей, занимайся карьерой. Какая на хрен карьера? Я детей рожала, чтобы променять их на карьеру? Нет.