За границей любви (СИ)
1. Берк.
Я уже битый час сижу за столом и как дурак смотрю в бумаги, не имея сил сконцентрироваться. Перекладываю документы из одной папки в другую. Одному богу известно, как мне всё осточертело. Постоянные дела, беготня, выполнение поручений отца, даже с семьей не могу расслабиться, нужно держать лицо. Может у меня какое-то выгорание? Берк, подбери сопли и не вздумай произнести это вслух! Друзья тебя не поймут, жена обидится, а родители осудят и упрекнут неблагодарного сына. Нужно двигаться вперед, а эта странная хандра длиною в несколько лет сама как-нибудь пройдёт. Странно, ведь у меня действительно есть всё, о чем только можно мечтать в свои тридцать четыре года: высокая должность генерального директора крупной турецкой фармацевтической фирмы, большой дом, родители рядом, красавица-жена, двое сыновей. Аллах, на что я жалуюсь? И живу я правильно, я прилежный семьянин, почитаю отца и мать, считаюсь с их мнением. Разве могут родители дать плохой совет своему ребенку? Я, господин Берк Аслан-младший, знаю наверняка, что это невозможно. Тогда почему я несчастлив? Может потому, что мои «мечты» вовсе и не мои? …
Из оцепенения меня выводит звонок.
— Да, любимая. — Отвечаю жене сдержанно. Стараюсь, чтобы она не разгадала в моём голосе раздражения.
— Дорогой мой, ты сегодня снова задержишься? Нам ждать тебя на ужин? — слышу мелодичный женский голос.
— Ужинайте без меня, слишком много дел. Буду поздно. — Не хочу, чтобы она видела мой угрюмый вид весь вечер, да и документы никак дочитать не могу, дел ещё очень много.
— Как скажешь, любовь моя.
Пытается скрыть обиду, но я замечаю. От меня ничто не ускользает, и я отчетливо слышу, что Ханде расстроена, но она никогда не посмела бы сказать об этом своему обожаемому супругу. Это раздражает меня ещё больше. Тупая беспрекословная покорность. Будто у меня не жена, а рабыня. Но в этом нет её вины, ведь её с детства учили, что жена должна быть покорной мужу, она не должна перечить ему и выказывать неуважение, не должна расстраивать и досаждать. Моя Ханде Аслан очень хорошая жена, даже идеальная, с точки зрения нашей религии и традиций. Она безупречна во всем — от воспитания и манер до внешности. Молодая госпожа Аслан очень набожна. Мои родители были в восторге, когда, выбирая для меня невесту, им посчастливилось встретить Ханде. Мало того, что она религиозная, так еще и ослепительная красавица: высокая, с аппетитными формами, но при этом выраженной талией и плоским животом. Да и личико моей жены поистине ангельское: большие зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц, маленький аккуратный носик и пухлые губы. Но свои длинные светлые волосы она всегда прячет под хиджабом. Не приведи Аллах, кто увидит. Харам! Когда думаю об этом, мне становится неловко и не по себе. Ведь я никогда не просил её об этом. Когда мы женились, она не всегда покрывала голову, выходя на улицу. Что же стало с моейХанде? Неужели брак со мной её изменил? Да, она была религиозной. Но сейчас это стало походить на некий фанатизм. Никакого маникюра, никакой музыки, лишний раз не посмеётся… всё харам! Я перестал понимать эту женщину. Мы ведь в двадцать первом веке живем, и не в монастыре. Кажется, что за угождением богу и мне, она забыла даже о собственных детях. Но…
— Если будешь видеть, что уже совсем поздно, ложись без меня. Мы готовимся встретиться с партнерами из России через две недели. Нужно много всего подготовить. Прости, но эти дни мне придется задерживаться.
— Да, душа моя, я понимаю. — Слышу, что ещё немного и заплачет. Меня это начинает злить.
В последнее время мы редко бываем наедине. Стараюсь как можно больше свободного времени проводить с мальчиками, пока Ханде в это время строит из себя святошу, отстраненно читая Коран в своей комнате или бегая по магазинам и салонам красоты, чтобы угодить мне своей душой и внешностью.
— Целую. — Кладу трубку.
2. Елена
— Ну, уж нет! — вопит раздражённо секретарь Тимура. — Почему всегда едет кто-нибудь другой, а не я? Я может тоже, хочу погреться под южным солнцем.
— Солнышко, ну ты же понимаешь, что мы едем туда не отдыхать, а работать, — не сдерживает смешка Тимур.
Мне уже порядком надоело наблюдать за выяснением отношений моего босса и его младшей дочери, кто должен лететь в командировку. Никакой субординации в этой компании. И кто его надоумил работать с родственниками, ах да, его прекрасная жена. Святая женщина, терпит его характер, заурядную внешность и огромное эго. Но я не его жена и далеко не святая.
— Так мы решим вопрос с датой вылета? — говорю спокойно, но с нотками усталости.
— Да-да, Леночка, Екатерина сейчас успокоится и все посмотрит, — уже серьёзно говорит Тимур. — Но, думаю, поездка затянется. Компания большая, мы первые с кем они будут сотрудничать в России. Договор вычитывали две недели, прежде чем дать согласие на встречу.
— Неужели такой замечательный продукт они делают, что мы сломя голову готовы мчать неизвестно куда?
— Очень даже известно, — обиженно встревает Катя.
— Елена, их кремами мажут лица все известные модницы Европы, если мы привезём их первыми в Россию, то ты явно не будешь ездить на работу на «Тойоте». Этот контракт принесёт нам бешеные деньги, но мы должны постараться. Показать, что наша компания не фирма-однодневка, а серьёзная организация. В этом вопросе я могу довериться только тебе. Ты как никто знаешь все ключевые механизмы. И плюс ты без отягощающих: ни семьи, ни детей, поэтому не сорвешься в любой момент с важной встречи.
Слова об отсутствии семьи и детей больно прошлись по самому сердцу. Спасибо, что напомнил Тимур. Как будто я об этом не вспоминаю, каждый раз возвращаясь в пустую квартиру далеко за полночь. Мне нравится моя работа, пять лет назад я пришла сюда неопытной девчонкой на должность юриста, сейчас я заместитель генерального директора. Путь был нелёгкий, но должность досталась мне по праву. Смешно было смотреть на озлобленных мужиков, которые так «старались» угодить Тимуру, когда он объявлял о принятом решении и назначении меня на должность. Я победила: хрупкая блондинка вырвала победу у стаи волков. Да какие они волки — побитые собаки, которые даже не пытаются быть лучше.
Ах да, я тут печалилась о пустой квартире, не всегда она была пустой, ровно до тех пор, пока мой бывший муж не вынес все наши вещи к своей любовнице, забрав даже столовые приборы. Поэтому теперь я люблю стиль минимализм: одна тарелка, одна ложка, одно разбитое сердце.
Снова вру сама себе. Ненавижу стиль минимализм. У нас с Артёмом было замечательное уютное гнездышко: светлые стены, удобная мебель, стильная посуда и домашний текстиль. Я потратила уйму времени и своих средств, чтобы создать наш Дом, Артём в это время не работал. Как забавно, что он этого даже не оценил. Прошло всего три месяца с момента нашего расставания, а рана ещё не затянулась. Она огромная, как чёрная дыра! Она поглощает все светлое во мне. В ней плещется жгучая кислота, которой можно выжечь все живое на земле. Именно из этой кислоты алхимики в древности и сотворили: ненависть, месть, отчаяние. А ведь раньше там была любовь. Любовь как мне казалось нерушимая, очень уютная и тихая.
Наша история с Артёмом не была какой-то особенной. Мы познакомились в общежитии университета, он пятикурсник решил разыграть глупую первокурсницу, когда я сломя голову неслась, чтобы успеть до закрытия общежития. Отчитав меня перед друзьями на курилке, он сообщил, что я уже опоздала, а им как пятикурсникам разрешено выходить в любой момент. Но он может договориться с вахтером. Цена данной услуги — один поцелуй! И я согласилась. Целовались мы по итогу всю ночь, в свою комнату я попала лишь на рассвете, с искусанными, припухшими губами и мокрым нижним бельём.
Мы так много целовались с ним в наш первый год! Я только и помню бесконечные, сладкие поцелуи! Потом Артём получил диплом, устроился работать помощником адвоката и сделал мне предложение! Наша свадьба была скромной, но я голову теряла от всего происходящего.