Ком-5 (СИ)
Ты же хотел сперва на холодное море, а следом — сразу на тёплое? Вот тебе и случай.
Действительно! Почему нет?
С этими размышлениями мы дошли до места. Аборигены с диким удивлением разглядывали шагоходы. Даже не сколько то, как наряжены, а просто — сами машины. На островах-то, если и есть, то только МЛШ, да и то самые что ни на есть мелкие, чуть крупнее «Клопиков». Особо здесь на громадинах не побегаешь. Просто негде. А тут — мы. Экзотика!
Пока Иван утрясал вопросы с документами, разрешениями на высадку боевой техники и прочей бюрократической шелухой, для нас тут же на берегу устроили приветственные танцы — как ждали! Ху́ла называется. Интересно, ударение чуть смести, и ругань, поношение обидное в национальный танец превращается.
Ну — повысунулись мы из шагоходов, смотрим.
Сначала мужик вышел полуголый, с минуту дудел в раковину, а потом девушки друг за дружкой выбрались из здоровенной палатки. И чего скажу — дурят нашего брата, бессовестно дурят. Одежды, конечно, скудные. Но всё, что интересно мужикам — прикрыто полосками ткани. И внизу, под пышными травяными юбками, и сверху, под гирляндами цветов. Так что никаких тебе эротических танцев. Ну, крутились, трясли юбками — и что? В Новосибирске, помнится, в варьете том, за которое я незаслуженно по шеям получил, и не так трясли… Короче, разочарование одно.
Потом мы потопали на обещанный пустынный пляж. Далеко шли. Выгрузились.
А оказался он и ничего и не пустынный вообще!
Мало того, что какие-то шалаши уже были наставлены, так за нами следом такая толпа притащилась, ужасть просто! Одни давай палатки и навесы всяческие расставлять, другие костры разводят и уже чего-то жарят… Третьи… Вот с третьими я прям ошалел. Огромное количество народа, казалось, вообще ничего не делало, а просто деятельно мешало. Суетологи, ядрёна колупайка!
Вот мужик в травяной юбке — чего-то на углях жарит. Пахнет вкусно. А вокруг пять человек ему советы выдают! Я, конечно, стопроцентной гарантии выдать не могу, поскольку в языке-то местном не шарю совершенно. А с другой стороны — как это ещё понять, когда тебе в мясо пальцем тыкают, что-то вопят, а ты их вилкой здоровенной отгоняешь? По любому — непрошенные советчики!
И так во всем. Трое верёвку тянут — навес натягивают, а ещё четверо рядом толкутся, что-то им кричат. Удивительный народ!
Тут же рядом собрались личности, ко всеобщей суете вообще индифферентные. Маленький костерок, три парня в барабаны долбят, один на маленькой гитарке играет да пара девчонок танцуют. Местное музыкально-развлекательное сопровождение? Или это они так время проводят?
Смотрю, не один я такой ошалелый. Петя вон тоже удивлённо оглядывается.
— Ты когда это всё заказал? — обвел я рукой людское столпотворение. — Ты ж говорил: тишина, пустынный пляж? Какие тут бега на шагоходах? Потопчем же народ.
— Я тут вообще ни при чём, честно! — Петя даже в грудь себя ударил. — Это какая-то местная самодеятельность! Я ведь думал: мы сами, без привлечения внимания… Может, здешний чиновник какой-нибудь подсуетился? Узнал, что Великий князь приехал, выслужиться решил? Нет у меня других вариантов объяснения…
— Ну-ну, пока я тебе верю. Пока! — многозначительно покачал я пальцем. — Главное — шагоходы без внимания не оставлять, сопрут чего — и поминай как звали.
— Это ты правильно говоришь. Предлагаю посменно дежурить, а то обидно будет.
— Да зачем дежурить? Наш костёр и палатки где? — Я оглядел толпу вокруг.
— Э-э-э… не знаю ещё. Давай наших в кучу соберём и посовещаемся.
— Пошли.
С трудом протолкались к шагоходам. Мои так вообще «Пантеру» не оставляли. Саня Пушкин сидел прямо на башне, свесив ноги. И главное, уже в цветочном ожерелье — когда успел? Антон торчал в люке, генеральским взглядом обозревая окрестности, а Хаген стоял у опор и о чём-то трепался с местными. И откуда он язык знает?
— Хаген, ты что — гавайский разумеешь?
— Почему же, — обернулся ко мне смуглокожий абориген. Занимательный персонаж, кстати. Травяная юбка, браслеты, татуированный по самое не могу, даже на лице. Или это краска такая? Выглядит диковато, конечно. — Почти все на островах говорят по-русски. Имперский официальный, всё-таки. Многие учились в России. Ваш покорный слуга, — он прижал руку к сердцу, — окончил институт туризма в Санкт-Петербурге.
— Ну слава Богу, легче жить. А вот это вот всё, — я обвёл рукой окружающий табор, — что такое?
— Простите, но не каждый день к нам прилетают такие гости! И наш долг — продемонстрировать вам наше радушие и гостеприимство. Если бы вы заранее сообщили нам ваши пожелания, всё было бы гораздо лучше организовано. А то мы узнали о прибытии Великого князя с друзьями буквально пару часов назад…
Что-то меня тревожно кольнуло.
— Простите, а кто вам это сказал?
Видимо в лице моём что-то изменилось, потому что туристический деятель сказал тревожно:
— Из губернской канцелярии была телефонограмма, что прибудут господа из общественной комиссии по организации встреч высочайших особ…
— Из комис…
— Нет такой комиссии! — перебил нас Витгенштейн.
— Как же «нет»⁈ — туземец совсем разволновался и указал куда-то за мою спину. — Да, вон они, те господа, самолично присутствуют!
Я обернулся. И чувство тревоги буквально заорало! За кругом палаток стояла группа черноволосых мужчин, разительно отличавшихся от окружающих гавайцев. Местные-то… как бы сказать… немножко пухловатые, что ли. А эти — худые, лица словно из камня высечены, и хоть туземцы тоже были смуглы, кожа этих отливала краснотой. И не просто они стояли, а явно совершали какие-то приготовления!
— Тревога! Сокол! К бою! Тревога!
НА КРОВАВОМ БЕРЕГУ
Хаген, услышав мой рык, мгновенно бросил беседы и взлетел в кабину. Серго — всё-таки хорошо на боевом учат! — в два прыжка заскочил в люк «Святогора», туда же нырнул Иван, и машина, лязгнув, шагнула ко мне:
— Доклад! — прогудели динамики, а огромная рука повела раскрученным ротором крупнокалиберного пулемета.
— Инки! — показывал я уже из бокового люка «Пантеры». — Вон там! Целая делегация!
— Принял.
Экипаж уже ждал меня по боевому распорядку, осталось только люк захлопнуть.
Неизвестно, каков был первоначальный план краснокожих, но заметив наши передвижения, они засуетились хлеще, чем весь этот пляж.
Основная группа из полудюжины магов собралась в кольцо и принялась изгибаться, выстраиваясь в сложные фигуры. А вперёд выскочил высокий седоватый дядька, и… сразу стало понятно, зачем инкам понадобился цирк с изображением приветственной встречи великого князя.
Этот первый воздел руки, и от него метров на двадцать ударило серым тленом. Я не знаю, что это за заклинание, всё-таки школы у нас совсем разные. Но выглядело так, словно пеплом во все стороны долбануло. Люди, попавшие под действие этого заклинания, просто осы́пались, словно детские песчаные человечки. А фигура этого урода скачком выросла! Как бы не до пяти метров в росте добавил, гад.
На пляже мгновенно вспыхнула паника. Оставшиеся в живых побежали, опрокидывая предметы, загорелась ткань палатки, ещё одной, огонь перекинулся на шалаши, обволакивая берег серым удушливым дымом.
И всё это заняло едва ли пару секунд.
«Пантера» разворачивалась в сторону опасности. Первые шаги, самые медленные.
— Ну же! — нетерпеливо воскликнул Швец — и словно в насмешку над ним наш двигатель чихнул и заглох.
— Это что ещё? — Хаген непонимающе дёргал рычаги.
— «Святогор» тоже встал! — выкрикнул Пушкин. — Похоже на антимагию только наоборот!
— Антитехника? — с нездоровым исследовательским энтузиазмом спросил Швец.
— Считалось, что эта школа утрачена. Если это…
Что «это» Саня не успел сказать. Слова застряли. Из круга инков вышагнул второй маг, вытянул руки, и из них вырвались красные змеи, которые хватали бегущих людей и рвали на части. И этот тоже с каждой поглощённой жертвой становился выше, словно обрастая плотью. А оставшиеся трое, воздев руки, что-то вопили. Или это у них песни такие?