В руках у психопата (СИ)

— Ответ на ваш вопрос скрывается где-то здесь. Все началось в этом доме, тут и закончится. — Решительно произнес я. — Продолжайте искать, я осмотрю остальные комнаты. Время не ждет! Живы ли еще ребята, а, если живы, то только Богу известно, смогут ли они когда нибудь стать полноценными членами общества…
— Да, нам следует поторопиться. — Вытаскивая ворох пыльной одежды, Ольга Николаевна, осматривала карманы, ощупывала швы, стараясь разыскать хоть что-то. — Мы и так потеряли уйму времени. Еще неизвестно, может нас уже разыскивают. А если тот человек настолько влиятелен, как я думаю, ему не составит труда понять, где нас стоит искать в первую очередь. — Я молча кивнул и вышел из комнаты.
☆☆☆☆☆
Спустя несколько часов беспрерывных поисков, мы, уставшие и расстроенные, сидели на кровати в комнате моего подопечного. Сидели, не разговаривая, слов и не требовалось. Мы проиграли, даже, не успев сделать первый ход. Ни одной зацепки… Ни одной связующей ниточки… Ничего!
— Вы говорили про подвал — лабораторию. Осталось только это место, но, не думаю, что сегодня, я еще на что-то способна, да и стемнело уже. — Коллега виновато улыбнулась и резко встала с постели. Зацепившись каблуком за половицу с громким звуком шлепнулась на пятую точку. Я мигом подскочил, помогая женщине подняться, но она отмахнулась, уцепившись за железное кольцо, видневшееся из щели. Потянула его на себя, дощечка со скрипом поддалась, открывая нашему взору пакет, обмотанный скотчем. Мы, не сговариваясь потянулись к нему руками. Вытащив увесистое нечто, положили на пол и несколько минут смотрели на него, не решаясь открыть. Голову посетили сразу ворох мыслей… а вдруг?!… А вдруг, это не то, что мы ищем?! А вдруг, это нам не поможет!?… Или, всё-таки, поможет?…
Что им нужно?
Артем
Собственные глаза казались мне до странности тяжёлыми, а веки словно бы намертво к ним приклеились. Наконец сознание медленно вернулось, и я застыл в неподвижности, не открывая глаз, раздосадованный неким стремительно развевающимся ощущением. Как будто случилось что-то ужасное. Это что-то скрывалось где-то неподалёку, но не позволяло себя поймать, оставляя за собой лишь смутное настроение или невнятный намёк…
Внезапно я понял, что какая-то острая штуковина тычется мне в спину, и перевернулся на бок. Скрип пружин железной кровати известил меня, что я не в клинике.
Тут глаза сами собой широко распахнулись. И первым, что они в себя вобрали, стала комната с множеством таких же кроватей. Блять! Где я?! Сердце буквально подпрыгнуло. Где Эви?
Прежде чем я успел как следует обмозговать эту мысль, дикий крик обрушился на мои барабанные перепонки. Какую-то долю секунды я явственно слышал звуки борьбы — вопли, стоны, лихорадочные призывы на помощь. Слышал я и другие звуки, которых распознать не мог. На краткий миг я полностью потерял ориентацию: разум помутился, наотрез отказываясь воспринимать невразумительные сигналы, поступающие от органов чувств. Куда это я попал?
Затем я вспомнил про то, как нас с Эви похитили прямо из кабинета доктора Брусникина. И содрогнулся от воспоминаний. Затем бешеная скорость. Визг тормозов и темнота. Сглотнул, загнав желудок куда-то прямо в глотку.
С немалым трудом я сумел сесть, и острая пружина тут-же впилась в мягкую плоть ладони. Затем, не обращая внимания на боль, я неуверенно встал на ноги. Все тело казалось наполненным болью, скрипучим и потерявшим координацию. Да и разум, если уж на то пошло, тоже. От острого чувства неопределённости кружилась голова, как будто все существо балансировало на грани паники. А паниковать было от чего…
Удар в железную дверь, звук отворяемого засова и в комнату втолкнули Эви. Платье, которое совсем недавно она надела, было разорвано на груди, волосы в беспорядке, на скуле кровоподтек. Здоровенный детина протащил ее за волосы к кровати и бросив, удалился.
— Эви, детка, что с тобой сделали!? — Кое-как доковылял до нее и приобнял. Она тут-же вцепилась в меня, принялась целовать лицо, глаза, щеки. Взяла за руки и прижала к своему лицу.
 
— Слава Богу, ты в порядке. Я не знала где ты, что думать… — продолжая прижиматься к моей руке, бессвязно шептала. — Я просила, спрашивала, но никто ничего не говорил. Они игнорировали меня, пока не пришел какой-то мужик в медицинской маске и не приказал отправить меня в изолятор. Я испугалась и начала сопротивляться.
— Маленькая моя, ну, зачем!? Зачем давать им повод? Надо узнать что им нужно и попробовать договориться. — Я посадил Эви на кровать и стал медленно укачивать, словно ребенка. Она понемногу успокоилась, не прекращая крепко удерживать меня за руку, словно боясь, что я исчезну. — Я с тобой, родная. Мы что-нибудь придумаем.
☆☆☆☆☆
До вечера нас не беспокоили. Мы успели вздремнуть, хотя, мне казалось, что я лишь, прикрыл глаза, а сознание продолжало прислушиваться к малейшему шороху. Слышались шаги за дверью, разговоры, смех. Кому-то было весело… Гады, сволочи! Что им от нас нужно!?
Будто в ответ на мой вопрос, приоткрылось окошко, вделанное в дверь, и, тот же амбал протянул мне поднос с едой.
— Забирайте, живее! — Я встал и забрал из его рук поднос. Запах еды ударил в нос и я сглотнул, тошнота подкатывала, но, я понимал, что нам нужны силы.
— Эви, детка, просыпайся. Надо поесть, милая.
Она нехотя поднялась, но спорить не стала. Молча принялась за еду, медленно пережевывая. Пища оказалась неплохой, видно, мы нужны им живые. О том, что нас, возможно, готовят на убой, я старался не думать. Не стали бы они идти на такой риск, хотя, как я слышал, именно, таких, без родственников или, проживающих в подобных местах, откуда нас забрали, и похищают людей для этих целей.
— Артем, что с нами будет? — Озвучила Эви, отложив в сторону тарелку.
— Не знаю. У меня нет не единого предположения.
— Нас продадут на органы, да?
— Ну, что ты, глупенькая. Конечно нет. Прежде, чем похищать людей для этого, они должны удостовериться, что наши органы в порядке. — Попытался я успокоить любимую, но она не поддалась.
— Так в нашем случае, это очень легко сделать. Все наши данные есть в медицинской карте. Разве нет?
Иногда она была не в меру сообразительной. И это не в первый раз, когда она сбивает меня с толку своей логикой. Это все, конечно, так, но можно было поступить намного проще. Зачем такое представление: захват персонала, маски, шприцы и прочее? Могли оформить липовый перевод и все шито крыто.
— Не думаю, детка. Здесь что-то другое.
— А доктор Брусникин… он… он… — она так и не задала мучивший ее вопрос. Меня тоже посещала мысль о его участии, но я быстро отбросил ее — не такой он человек. Он мне как отец, которого, по сути, у меня никогда не было. И он настолько предан своему делу, настолько проникается каждым пациентом, что не вяжется у меня его образ с какой-либо подставой.
— Нет, Эви, не думай плохо о Викторе Степановиче. Он помог нам, тебе и мне! Не стал бы он с нами возиться целый год, чтобы потом передать в руки каких-то психов! И потом, вспомни, ему самому пришлось не сладко: его скрутили, как помеху и что-то вкололи.
— Да, ты прав, извини. — Эви подошла и присела ко мне на колени, обнимая за шею.
— Не стоит извиняться. Ты не знаешь, что думать, вот и лезет в голову всякое.
— Ну, что, голубки, пора пускать вас в расход. — Дверь с шумом распахнулась и двое быстрым шагом направились к нам. Я встал, загораживая Эви и, придерживая рукой, чтобы удержать ее от опрометчивого шага — защитить меня. — Кто первый?
— Что вам надо? Что вы от нас хотите? — Выкрикнула она из-за моей спины.
— Вот сейчас и узнаем. — Усмехнулся один, выдергивая Эви.
— Стойте! Стойте! Она ничего не знает, отпустите! — Я вцепился в любимую мертвой хваткой, готовый рвать зубами любого, кто сделает ей больно.
— Как интересно! А ты, значит, знаешь? — Они переглянулись и, швырнув Эви на железную кровать, потащили меня к выходу. Она кричала, не переставая. Пока мы шли по освещенным коридорам, напоминающим больничные, ее голос еще долго раздавался в ушах, пока не потонул в шуме работающей техники.