Калипсо (ЛП)

«Нет, не открою. Уберите ногу. Шевелитесь, чёрт вас побери!»
«Нет, мэм», — сказал Карелла. «Вы знаете кого-нибудь по имени Санто Чеддертон?»
Снова глаза мелькнули в темноте за дверью. Короткое колебание.
Затем: «Вы спрашивали о нём раньше, не так ли?»
«То был Джордж Чеддертон. Это его брат, Санто.»
«Я не знаю ни одного из них.»
«У вас есть пистолет?»
«Нет.»
«Вы покидали этот остров в последние дни?»
«Нет.»
«Вы были здесь в ночь на пятнадцатое сентября около одиннадцати часов?»
«Да.»
«Как насчёт трёх тридцати утра той же ночью?»
«Я была здесь.»
«Кто-нибудь был с вами?»
«Нет.»
«Миссис Паркер», — сказал Карелла, — «я был бы признателен, если бы вы сняли эту цепочку…»
«Нет.»
«Вы не поможете себе…»
«Уходите.»
«Вы только вынуждаете нас вернуться с ордером на обыск.»
«Оставьте меня в покое.»
«Хорошо, тогда так и придётся поступить», — сказал Карелла и отдёрнул ногу от двери. Она тут же захлопнулась. Его чёртова нога болела.
«Гнилая сука», — сказал он и начал спускаться по тропинке к ожидающему его катеру.
Рядом с ним Мейер сказал: «Мы действительно собираемся получить ордер?»
«В округе Эльсинор?», — сказал Карелла. «Это займёт у нас месяц.»
«Ты думаешь о том же, о чём и я?»
«Я думаю, мы все равно зайдём.»
«Хорошо», — сказал Мейер.
Сонни Гарднер ждал их на причале.
«Мы останемся ненадолго», — сказала ему Карелла. «Я бы хотел, чтобы вы отправились на материк без нас. Пошумите, заведите мотор, посигнальте, убедитесь, что она знает, что вы уходите. Поняли?»
«Я понял», — сказал Сонни. «Когда вы хотите, чтобы за вами заехали?»
Карелла посмотрел на Мейера. Мейер пожал плечами.
«Пусть это будет через час», — сказал Карелла.
«Что, чёрт возьми, в этом доме?», — спросил Сонни.
«Может быть, привидения», — сказал Карелла.
«Похоже на то», — сказал Сонни и закатил глаза. Он заводил двигатель, когда они услышали первый крик. Это был крик ужаса и боли, он пронизывал туман и заставлял волосы на затылках подниматься дыбом. Карелла и Мейер потянулись за пистолетами. В тот же момент Сонни заглушил двигатель и достал своё оружие — но не двинулся с места. Двое детективов подбежали к входной двери по выложенной дорожке. Карелла выбил её ногой, и оба они веером влетели в подъезд, освещённый лампой Тиффани (тип лампы, в которой абажур собран в витраж — примечание переводчика), висевшей над угловым столиком, на котором были навалены журналы, газеты и почта.
Пригнувшись, они прощупывали пустую прихожую пистолетами и услышали второй крик, донёсшийся откуда-то снизу и справа.
«Подвал», — сказал Карелла и побежал к двери в дальнем конце коридора, ведущего на кухню. Он распахнул дверь и снова услышал крик, на этот раз продолжительный, не ослабевающий, а потом один пронзительный, ровный, с паузами, достаточными для того, чтобы тот, кто кричал, перевёл дыхание, а затем снова продолжил. Он спустился по ступенькам в подвал, Мейер следовал за ним. Вместе они пробежали через отделанную комнату с бильярдным столом в центре, затем мимо закрытой печи и остановились перед массивной дубовой дверью с рояльными петлями, которая была открыта в коридор. Из комнаты за этой дверью доносились крики: пауза, снова задыхание, а затем крик, непрерывный, полный ужаса, агонии. За первой дверью была вторая, тоже открытая, и эта дверь была направлена в комнату. Карелла шагнул в комнату и чуть не споткнулся о тушу немецкой овчарки, лежавшую прямо в дверном проёме. Затылок собаки был разнесён, на полу образовалась лужа засыхающей крови. Карелла двигался вокруг крови, вокруг собаки и вокруг второй двери, когда она подошла к нему.
Сонни Гарднер говорил им, что женщине, которая живёт здесь, всего сорок лет, но женщина, которая подходила к Карелле сейчас, была, конечно, старше этого возраста. Да, она была высокой и стройной, и да, её тело в длинном чёрном платье казалось молодым, а светлые волосы слегка седели то тут, то там. Но её лицо было лицом шестидесятилетней старухи, исхудавшее и измождённое, его покрывала жуткая бледность, глаза запали, губы плотно сжаты. Он сразу понял, что смотрит на обезумевшее лицо сумасшедшей женщины, и почувствовал внезапный холод, не имеющий ничего общего с непрекращающимися криками, доносившимися из другого конца комнаты.
В руке Лили Паркер был нож, с ножа капала кровь, длинное чёрное платье было залито кровью, длинные светлые волосы растрепались, на руках и на лице были брызги крови. Когда она подошла к нему — он ещё не видел, кто лежит на кровати, — он подумал, не из-за крови ли она не открыла дверь, не была ли она залита кровью, стоя там, в коридоре, за ночной цепочкой? Её глаза расширились и уставились на него — он ещё не видел человека на кровати — нож был вытянут и болтался в воздухе.
В первый раз он выстрелил в упор, по её ногам в чёрном чехле залитого кровью платья, и промахнулся, но она всё равно пошла на него, и тогда он поднял пистолет и сделал два выстрела подряд, оба попали ей в левое плечо, крутанули её и повалили на ковровое покрытие пола.
Он ещё не видел ужаса на кровати.
На ковре вокруг кровати была кровь. Кровь пропитала постельное бельё. На кровати, на спине, лежал мужчина, привязанный за руки и ноги к четырём столбам. Мужчина всё ещё кричал, хотя Лили Паркер лежала раненая на полу, где она уже не могла причинить ему вреда.
Кожа была только на лице. Остальная кожа была содрана с его тела, так что он лежал обнажённым, пульсирующим кровоточащим месивом из непокрытых мышц и нервов.
Карелла сразу же отвернулся, едва не столкнувшись с Мейером, который стоял прямо за ним. «Нам… нам нужно…» — сказал он и не смог договорить. Он поискал телефон, но в комнате его не оказалось, и он быстро спустился в подвал и поднялся на кухню, где нашёл телефон на стене. Набрав номер местной полиции, он назвал себя, рассказал, что у него здесь произошло, и попросил немедленно прислать скорую помощь.
«Это очень плохо», — сказал он. «Я никогда в жизни не видел ничего подобного.»
Дождь прекратился только утром в воскресенье, 24 сентября. Дождь прекратился сразу; тучи не рассеивались в течение нескольких часов, но сейчас, по крайней мере, дождя не было. Первые неуверенные лучи солнца пробились сквозь пасмурную погоду в 2:00, а к 2:15 мокрые тротуары заблестели от солнечного света. В 3:30 того же дня Санто Чеддертон умер в отделении интенсивной терапии больницы Фокс-Хилл. В тот же день в психиатрическом отделении на шестом этаже больницы Буэна Виста в Айзоле группа психиатров проводила допрос Лили Паркер, чтобы определить, достаточно ли она вменяема, чтобы предстать перед судом. Позже на стол Кареллы попала расшифровка интервью. Когда он читал её, то не мог вспомнить ничего, кроме распластанного тела Санто Чеддертона в той подвальной комнате в Хоукхерсте.
Вопрос: Миссис Паркер, вы можете рассказать нам, почему вы убили Джорджа Чеддертона?
Ответ: Потому что он знал.
Вопрос: Что он знал?
Ответ: Что Роберт был со мной на острове.
Вопрос: Роберт?
Ответ: Мой муж.
Вопрос: Вы были вместе на острове?
Ответ: В подвальной комнате, где меня обычно запирали.
Вопрос: Кто вас запирал?
Ответ: Роберт и мой отец.
Вопрос: Миссис Паркер, ваш муж ушёл от вас почти двадцать лет назад, не так ли?
Ответ: Ну, да, но он вернулся.
Вопрос: Если он оставил вас так давно…
Ответ: Да, но он вернулся, я вам только что сказала.
Вопрос: Тогда бы он не смог запирать вас в той подвальной комнате.
Ответ: Да, но не мой отец.
Вопрос: Это ваш отец запер вас в той комнате, не так ли?
Ответ: Медсестра сидит за дверью. Постоянно делает мне уколы.
Вопрос: Ваш отец так поступил с вами?