Вовлеченные в грех

— Да, но я не собираюсь вас убивать. — Энн почувствовала ползущую по позвоночнику дрожь. Во что она ввязалась? Неужели герцог действительно мог ее убить, а уже потом обнаружить, что она не представляла для него никакой опасности? Может, бежать от него, пока он ничего с ней не сделал?
Энн едва не рассмеялась собственной глупой трусости. Куда ей бежать? Назад в Лондон, где ее ждет петля? Рядом с ним ей точно нечего бояться, если она поведет себя осторожно.
— Ангел мой, а что это ты за проститутка такая? — Герцог вскинул голову, явно внимательно прислушиваясь к ее словам. — Говоришь как воспитанная леди, совсем как мои сестры. Я не слышал такого безукоризненно правильного произношения даже от самых образованных куртизанок Лондона.
Ну конечно, она говорила как воспитанная леди. Она воспитывалась как леди, пока они с матерью не сбежали из дома. Именно ее речь выделяла Энн среди других обитателей борделя Мадам Син. Ее называли «маленькой герцогиней».
Герцог прищурил глаза; на лице застыло холодное выражение, а в голосе появились подозрительные нотки.
— Надеюсь, это не попытка заковать меня в узы брака, а?
— Конечно, нет, — выдохнула Энн. — Уверяю вас, я самая что ни на есть куртизанка. — Если у нее и есть скрытый мотив, то уж точно не брак. — Если вы захотите, чтобы я была леди, ваша светлость, я сыграю эту роль. Если вы предпочтете видеть во мне самую бесстыдную и дерзкую соблазнительницу из тех, с кем вам доводилось встречаться, я и это сделаю. — У Энн горели щеки, хотя роли, о которых она говорила, исполнялись ею уже много лет. Слава Богу, он не видит ее покрасневших щек, но что, черт возьми, с ней происходит?
Энн увидела, как от резкого глубокого вздоха поднялась его обнаженная грудь. Наверное, она сказала что-то такое, что ему понравилось. Но в выдохе герцога, кроме свиста, послышался стон:
— Эштон не имел права заказывать твои услуги, моя дорогая.
— П-простите, ваша светлость, — замерла Энн.
— Эштон считает, что единственное, что мне нужно, так это хороший секс. Но он ошибается.
Ошибается? Ее охватила дикая паника. Потом Энн вспомнила, как граф Эштон умолял ее подругу Кэт поехать и оказать услугу герцогу.
— Лорд Эштон волнуется, потому что вы... скрываетесь здесь, ваша светлость. Вот как он выразился. Он подумал, что вам надо доставить удовольствие. Что это вынудит вас... почувствовать себя лучше, — сбиваясь, сказала Энн.
— Ангел мой, я даже не вижу тебя. Возможно, ты самая чувственная красавица в Англии, и то, что я тебя не вижу, только расстраивает меня.
К сожалению, она не была самой чувственной женщиной в стране. Энн охватил леденящий душу страх. Она понимала, что лорд Эштон собирался нанять другую куртизанку, но представила, что герцог по крайней мере хотел этого. Она не ожидала, что сейчас он не захочет этого точно так же, как не захотел когда-то у стен театра. Энн не знала, как быть. У Мадам Син никогда не приходилось уговаривать мужчин лечь в постель. Мадам берегла Энн исключительно для ценных клиентов и запрашивала за нее большие деньги. Мужчины охотно платили непомерную цену, поскольку хотели Энн.
— Он очень за вас беспокоится, ваша светлость, — промурлыкала Энн, не зная, как ей удалось это, потому что натянутые нервы звенели как колокольчики. — Он лишь хотел сделать вам приятное. Я очень хорошая. — Она провела пальцами вдоль руки герцога, касаясь крепкой выпуклости мышц. Он прав: если захочет, без труда причинит ей боль. И снова страх сковал ее, но Энн заставила себя говорить. — Мы можем заняться этим в темноте. Тогда не будет иметь значение, что вы меня не видите.
— Это всегда будет иметь значение, ангел мой.
Герцог взял ее руку, на этот раз мягко, и отвел от своей руки. Он не хотел даже, чтобы она прикасалась к нему. Он со стоном откинулся назад и прислонился плечами к креслу. На лице застыло выражение абсолютной пустоты.
— Ты напрасно потратила время, приехав сюда.
— Пожалуйста... — Она должна стать возлюбленной этого человека. Этого не случится, если она не окажется в его постели. Энн стремительно подползла к нему, пока ее грудь не прижалась к мускулистой руке герцога, а слова не проникли в ухо, почти скрытое под длинными всклокоченными черными волосами. — Позвольте мне доставить вам удовольствие.
 
— О Боже... — хрипло выдохнул герцог. — У тебя и правда очаровательный голос, ангел мой. Признаю это.
Ее голос соблазняет его. Он не видит ее, но слышит. Значит, ее единственное оружие — голос и прикосновения.
— Спасибо, — прошептала Энн.
— Но этого недостаточно, — снова отпрянул от нее герцог. Почему он не поддается? Мужчине не нужно зрение, чтобы заниматься любовью. Многие джентльмены предпочитают темноту.
— В моем экипаже ты можешь доехать до постоялого двора в Уэлби, моя дорогая. Мой человек купит тебе билет до Лондона и посадит в вагон.
Энн не сдержала хриплого смеха, сорвавшегося с губ. Безопасное место и Лондон — понятия для нее несовместимые. Ей нельзя ехать. Наоборот, она должна действовать решительно, чтобы остаться. Пусть даже ей придется запрыгнуть на него или обхватить губами его плоть и свести его с ума от желания, чтобы он не смог устоять перед ней. И как только они соединятся, он точно забудет о своей слепоте и будет думать только об удовольствии...
Он вдруг резко схватился за ручку кресла и одним стремительным движением поднял свое длинное мощное тело и изящно встал на ноги.
Теперь он возвышался над Энн, а она, подняв глаза, почувствовала, как приоткрывается ее рот. Несмотря на то, что последние пять лет она сначала была возлюбленной виконта, потом скромной проституткой, Энн не так много видела абсолютно голых мужчин. А обладавших такой широкой грудью и великолепной мускулатурой рук и бедер, как у красавца-герцога, не видела никогда.
Где-то глубоко внутри всколыхнулось странное, давно забытое ощущение острой тоски.
Дура. Это работа, которую лучше всего выполнять без эмоций.
Герцог сделал шаг и слегка покачнулся.
— Проклятая голова, — хлопнул он себя руками по вискам, звучно выругавшись. — Следовало отрубить ее топором, хоть она и нужна мне сейчас.
Энн подумала, что он говорил о головной боли от чрезмерно большого количества выпитого бренди, но в его голосе звучало так много горечи. Герцог Марч был встревожен и сердит. Энн понимала, почему граф Эштон умолял Кэт помочь его другу. Здравый смысл вынуждал ее согласиться с герцогом: как секс может компенсировать ранение в бою и потерю зрения? Но она должна верить в это сама и убедить герцога, иначе ей придется ни с чем вернуться в Лондон и, возможно, закончить жизнь на виселице.
Необходимо изменить тактику.
Энн неловко поднялась на ноги, хорошо хоть герцог этого не видел, и нерешительно коснулась его локтя. Возможно, потому, что она сделала это очень осторожно, ее прикосновение не растревожило герцога. Он не отстранился.
— Я проделала весь этот путь, чтобы подарить вам любовь, и я намерена это сделать, ваша светлость. Граф сказал, что у вас давно не было женщины. Зачем отказывать себе в том, что помогает снять напряжение? Вам это просто необходимо.
На ней было одно из старых платьев Кэт, но Энн оно все равно казалось слишком модным, сама она дотянуться до застежек не могла. Немного усилий, и ей удалось спустить вниз лиф платья. Собрав все свое мужество, она взяла руку герцога и положила ее себе на левую грудь.
От этого прикосновения у нее перехватило дыхание и болезненно налилась грудь. Должно быть, всему виной будораживший ее страх. Никогда раньше ничего подобного она не ощущала. На нее обрушилась волна чувственных ощущений, когда рука герцога скользнула под лиф платья и под сорочку и мозолистая ладонь коснулась обнаженного соска.
— Это просто секс, — прошептала она. — Вы наверняка должны хотеть этого.
Однако вместо того, чтобы обхватить рукой ее грудь, герцог отдернул руку, потом взъерошил ею свои волосы. У него был такой вид, как будто он нечаянно сунул пальцы в огонь. Надо проявить настойчивость.