13-й демон Асмодея. Том 3 (СИ)

— Конечно, — она пожала плечами. — У нас, как ни крути, центр куста. Только в самом Аввакумово проживает около четырёх тысяч человек, плюс ещё округу нужно учитывать. Давно уже вопрос поднимается о втором фельдшере в амбулаторию, да никто ехать сюда не хочет. О постоянном враче и не мечтаем даже.
Я моргнул и посмотрел на окно. Почему-то даже не думал, что в Аввакумово столько людей проживает. Да и откуда мне было знать? Экскурсию по посёлку мне никто не проводил, а сам я только маршрут от дома до работы знаю. Ну и ещё дом, где местный глава поселения живёт.
  
Идея сбежать отсюда к такой-то матери вернулась с новой силой и становилась навязчивой. Оксана смотрела на меня сочувственно некоторое время, но, кинув взгляд на часы, решительно поднялась со своего места.
— Ну что же, готовы? Я отрицательно помотал головой. — Отлично, тогда я приглашаю первого.
Медсестра сделала шаг к двери, но она в этот момент сама распахнулась, и в кабинет вполз на четвереньках мужик. Судя по всему, невысокий, довольно плотный, лет сорока на вид. Он дополз до стула для посетителей и навалился на него грудью, выдохнув сквозь стиснутые зубы: — Уф-ф… После чего поднял на меня глаза, в которых застыло страдальческое выражение, и довольно внятно проговорил: — Здрасте, доктор.
— А-э-э… — протянул я и посмотрел на Оксану. Та только руками развела и подошла к двери, закрывая её. Тогда я снова посмотрел на мужика и добавил: — Понятно. Как вас зовут?
— Николай я, Николай Васильевич, — ответил мужик, похоже, не собираясь подниматься.
— Николай Васильевич, вам там удобно? — спросил я, пытаясь понять, что здесь делают с сумасшедшими.
— Да как вам сказать, Денис Викторович, — ответил он неопределённо.
— Может быть, вы сядете на стул, и мы поговорим о том, что вас беспокоит? — я снова посмотрел на Оксану, которая стояла рядом с мужиком и хмурилась, сложив руки на груди.
— Не стоит, я лучше вот так постою, — Николай Васильевич стукнулся лбом о сиденье. И тут до меня дошло, что с ним происходит.
— Вы можете встать, Николай Васильевич?
— Нет, не могу. И разогнуться не могу, спину заклинило, чтоб её! Нинка моя уже и настойкой какой-то вонючей растирала, и песок горячий клала на поясницу, ничего не помогает, — пробубнил он.
— Надо было кирпич брать, — ответил я уверенно, вставая со стула. — Да с размаху.
— И что, помогло бы? — спросил Николай, но в его голосе прозвучало сомнение.
— Конечно, помогло бы, можете даже не сомневаться, — я присел на корточки рядом с ним и принялся пальпировать остистые отростки позвоночника. Когда дошёл до того места, где произошло «заклинивание», Николай Васильевич взвыл и даже попытался разогнуться. — Оксана, мы здесь обезболить сможем?
— Блокаду? — спросила она, и я, прикинув все за и против, неохотно кивнул. Правда, изначально я думал исключительно об обезболивающем уколе. Но блокада поможет явно быстрее. Чисто теоретически я знал, как она ставится, пора было на практике проверить.
— Давай с новокаином и гидрокортизоном, — ещё немного подумав, я принял решение. — Николай Васильевич, у вас аритмии нет?
— Чего у меня нет?
— Аритмии. Сердце не болит, не бьётся как попало? — переспросил я.
— Нет у Константинова аритмии, Денис Викторович, — вместо Николая ответила Оксана. — Он в прошлом месяце ЭКГ снимал на профилактическом осмотре.
— Это хорошо, — я обернулся и посмотрел на дверь в манипуляционную. — Та-ак. Похоже, Николай Васильевич туда даже заползти не сможет. Придётся здесь колоть.
— В качестве исключения можно и здесь, — немного подумав, ответила Оксана и скрылась за дверью в манипуляционную.
Вернулась она через пару минут. Медсестра поставила на стол лоток с уже набранными в шприцы растворами и принялась без слов освобождать от одежды спину Николая Васильевича. Оксана обильно смазала кожу спиртом, пока я надевал перчатки, и отошла к столу, взяв шприц в руку. Тут дверь распахнулась, и в кабинет заглянула одна из бабулек, сидевших в коридоре, когда я сюда пришёл.
— А чего это он так долго? Сказал, что на минуточку заскочит, а сам здесь полчаса уже сидит? — спросила она грозно, глядя при этом на Оксану.
Медсестра вместе со мной посмотрела на «заскочившего» ползком Константинова, сунула мне в руку шприц и подскочила к бабульке, выдворив её в коридор и захлопнув дверь. Что она говорила, я не расслышал да и не прислушивался, потому что впервые делал «лимонную корочку» из новокаина, чтобы обезболить место входа основной иглы.
Дверь открылась, и в кабинет зашла Оксана. Она прошла к раковине и тщательно вымыла руки, после чего подала мне второй шприц, забрав при этом тот, с помощью которого я делал анестезию.
Через минуту я снимал перчатки, а Оксана помогала Николаю подняться на ноги и разогнуться. Я же в это время быстро заполнял карту. Когда Константинов уже смог самостоятельно пройтись по кабинету, я протянул ему листок с назначением и второй с направлением.
— Вам нужно сделать рентген, сходите сейчас. А вот это нужно купить и проставить в уколах.
— А кто же мне будет ставить эти уколы? — Константинов почесал затылок.
— Николай Васильевич, вы же рядом с Кольцовой живёте, — тут же ответила ему Оксана. — От вашего дома до больницы меньше ста метров. Вот направление в процедурный кабинет.
— Так там же кровь берут, — он снова почесал затылок.
— И уколы ставят, — отрезала Оксана. — Идите, а то вас в коридоре порвут, и не нужно будет ставить никакие уколы.
— Да, это уж точно. Пойду я, пожалуй, а то Михайловна сегодня в ударе, — Константинов повернулся ко мне. — Спасибо, доктор.
Он, очень осторожно ступая, вышел из кабинета. В дверях его чуть не сбила с ног та самая бойкая бабулька, что заглядывала сюда во время процедуры. Не глядя на отшатнувшегося Константинова, она сразу же плюхнулась на стул и придвинулась вместе с ним к столу.
— Добрый день… — я вопросительно посмотрел на Оксану, и та сразу протянула мне карту бабульки. Прочитав имя, я закончил: — … Валентина Тихоновна. И что вас беспокоит?
— У меня большой сахар, — заявила она в категоричной форме. — И не снижается, вот хоть ты тресни!
Я снова мельком глянул на карту. Ага, диабетик с потребностью в инсулине. Судя по записям, может измерять сахар крови в домашних условиях и самостоятельно регулировать единицы короткого инсулина. А значит, и про диету, и про всё остальное должна знать по идее всё.
— Конечно у вас большой сахар, Валентина Тихоновна, — сладко улыбаясь, сказала Оксана, подходя к ней и начиная измерять давление. — Откуда ему маленьким-то быть, если я лично видела, как вы вчера конфеты в нашей лавке покупали.
— Какие конфеты, что ты вообще такое лопочешь⁈ — вскинулась бабулька, но медсестра с невозмутимым видом продолжала измерять давление. Наконец она вытащила беруши фонендоскопа из ушей и ответила.
— Шоколадные. Под названием «Лунная ночь». Два килограмма. Бабулька уставилась на неё, но Оксана, всё также улыбаясь милой улыбкой, добила её. — Я прямо за вами в очереди стояла, но вы меня, скорее всего, не заметили.
— Кха-кха, — откашлялся я, привлекая внимание медсестры. — Какое давление?
— Сто двадцать на семьдесят, — отрапортовала Оксана. — Как у аэронавта рейсового дирижабля, — она собрала тонометр и села на своё место.
Я же посмотрел на Валентину Тихоновну. И что мне делать? После двух килограммов «Лунной ночи» я даже внутривенным введением инсулина не смогу сбить ей сахар. О каком именно сахаре в крови идёт речь, предпочитаю не знать, чтобы не травмировать и так подорванную психику.
  
— И что, все два килограмма? — наконец спросил я у Валентины Тихоновны. — За один день?
— Да я всю жизнь ничего слаще морковки не ела! — бабулька приподнялась на стуле, яростно глядя на меня. — Ты что же хочешь, чтобы я и в старости голодала?
— Сядьте! — прошипел я, непроизвольно добавляя в голос демонического подчинения, уже прекрасно понимая, что обычным разговором тут ничего не добьёшься, кроме нервного срыва у себя любимого. — Лично я ничего не хочу, кроме одного. Я хочу понять, вы зачем ко мне пришли? Вы хотите, чтобы я сделал что?