Кафедра (СИ)

Короче, распрощались мы на очень тёплой ноте. Даже получил соизволение захаживать просто так, на тортик или на чаёк.
Домой прибыл довольный и полностью расслабленный. Правда, такое состояние продолжалось недолго. Звонок в дверь. Открыв её, увидел есаула Кудрявого. Вид у него самый что ни на есть серьёзный, настороженный. Похоже, Игнатьич не праздновать вчерашнюю победу пришёл.
  
Пригласил его на кухню. Заварил чай. Мой боевой товарищ долго молча пил его, явно не зная, как начать разговор. Неужели тоже нужно будет с какими-то личными проблемами помочь? Этого ещё только не хватало!
Но есаул начал не с Анны Юльевны.
— Вот что, Родя… — наконец-то решился он. — Я вспомнил, как мы с тобой на деревенском кладбище очутились. И что потом приключилось — тоже…
Его тон заставил меня сильно напрячься. Ох, чую, сейчас буду иметь бледный вид и отвечать на неудобные вопросы. Так оно и оказалось.
— Родион, скажи мне честно. Ты некромант или какой иной чернокнижник?
— С чего такие фантазии? — попытался сделать я сильно удивлённый вид.
К сожалению, есаул на него не купился.
— Родя. Как, смею надеяться, друга прошу. Рассказывай всё сам. Дай разобраться в происходящем. Или мне придётся идти в жандармерию с доносом. Правда, меня после него тоже как соучастника посадят. Но я присягу давал, поэтому отступить от неё не имею права. Тем более, когда дело касается тварей Преисподней.
— Да не помню ничего! Игнатьич! Ты же видел, в каком я состоянии был! Так что давай рассказывай мне всё сам. Ну а потом вместе подумаем, как лучше поступить.
  
Глава 25
 
— Ну, хорошо, — нехотя согласился со мной Кудрявый. — Давай играть по твоим правилам. В каком моменте нашей гулянки тебе память отшибло?
— Помню, как грузили то ли в телегу, то ли в пролётку… Дальше полная темнота.
— Ну да, — хмыкнул есаул. — Дровами ещё теми был. Значит, положили тебя в телегу, а я рядышком прилёг. Решил вздремнуть от сильного переутомления после выпитого. Хорошо так разморило! Птички поют, сено душистое… Лепота и блаженство… Но долго поспать не смог. Ты внезапно вскочил, уставился сначала на меня безумными стеклянными глазами, а потом на кучера нашего.
И вдруг как заорёшь: «Мочи упыря!»!
Потом за свой тесак схватился. Мужик оказался не дурной и понял, что сейчас ты его в пьяном угаре прирежешь. Да что там говорить! Я сам испугался. Видал таких невменяемых, которым от выпитого черти мерещатся. Могут с перепоя и мать родную на тот свет отправить.
Мужик соскочил с телеги и через лужок в лес рванул. Ты за ним. Бежишь, ногами кренделя выписываешь, но постепенно нагоняешь бедолагу. Я за вами увязался, чтобы смертоубийства не допустить. Уже в лесу, около того кладбища, только и смог догнать.
Смотрю, а ты реально с упырём рубишься! И одежда у него, как у извозчика!
— Рублюсь с упырём? — скривился я. — Странно. Низшую тварь оприходовал бы за несколько секунд.
— Может быть. Но не забывай, что в «зюзю» был, — пояснил Кудрявый. — Не так по упырю, как по веткам своим тесаком попадал. Но и он тоже тебя когтищами своими достать не мог. Пойди попади по шатающемуся из стороны в сторону пьяному студенту, находящемуся в ускорении. Плохо другое. К тебе сзади ещё одна тварь подобралась.
Вижу, нужно выручать товарища. Хвать за сабельку свою… А нет её! Я ж оружие у тебя дома оставил, чтобы в загуле не потерять! Ну и схватил палку потолще. Убить ею тварь невозможно, но задержать смог. Ты к этому времени всё же достал своего упыря и наконец-то моего увидел. Вдвоём мы его быстро обратно в Преисподнюю отправили.
Стал я у тебя спрашивать, как в мужике гадину эту распознал, а ты только слюни пускаешь, обниматься лезешь и что-то нечленораздельное мычишь. Хотел, пока ещё на ногах стоишь, обратно к телеге тебя отвести. Но не тут-то было! Прикинь, Родя! Ты заговорил на языке Преисподней! Страшно так заговорил, хотя я ни слова понять не мог. Потом оттолкнул меня и на кладбище выбежал.
Ну а дальше случилось то, чего я никогда в жизни не только не видел, но и читать не приходилось. Стоишь ты среди могилок и вдруг разделяться стал. Уже не один, а два Булатова траву на погосте ботинками мнут. Но лишь у одного в руке тесак имеется. Значит, это и есть ты настоящий.
Сошлись вы люто со своим двойником! Я к тебе со своей дубиной кинулся на помощь, но толку от меня было мало. Зато отвлёк на секунду-другую, пока тварь меня в сторону не откинула. Этим её замешательством ты и воспользовался. Срубил одну ногу бесу…
— Точно бесу? — переспросил я.
— Ага, — кивнул есаул. — Он же во время боя перевоплощаться начал, видя, что в человеческом обличии справиться не может. Ты как ногу твари отчекрыжил, но добивать не стал. Выудил свой кастет из кармана и несколькими сильными ударами успокоил беса. Правда, не до смерти. Лишь сознания лишил. И после этого, словно и не пил, трезвым голосом проговорил, ко мне обращаясь: «Вот и решение твоей проблемы, друг. Немножко сил Сущности тебе не помешает на дуэли.».
Вот тут я понял, что ты до сих пор не в себе, несмотря на чёткую речь. Хотел образумить. Но ты, Родион, слушать меня не стал. Не знаю, что сотворил, только рухнул я кулём на землю, не в силах пошевелиться. И в таком положении с ужасом наблюдал, как вокруг меня чертишь пентаграмму. Я не мастак в них: на боевой кафедре мы вскользь подобное проходили. Но несколько очень нехороших плетений распознать смог.
Закончив схему, ты подошёл к бесу, начертил что-то на его груди, а потом туда же воткнул свой тесак. Ох, и поганое завихрение из энергии вокруг вас образовалось! С пару минут точно держалось, пока ты не впитал эту силушку в себя. Как только бес рассыпался пеплом, настал и мой черёд. Подойдя к пентаграмме, ты вонзил накалившийся докрасна тесак мне прямо в грудь… И больше ничего не помню. Только то, что очнулся на этом проклятом кладбище, и мы поехали в Петербург.
И вот что странно, Родя… Весь день перед дуэлью меня так распирало от силы, что готов был горы свернуть. Правда, во время боя с баронишкой пришлось всей ею воспользоваться. Этот ублюдок Гузкин реально очень мощным одарённым оказался! За эту ночь я легко восстановился. Не до богатырских кондиций, как перед дуэлью, а до своих собственных… Может, чуть сильнее стал, но ненамного. И именно ночью вернулась ко мне память о событиях на кладбище. Словно пелена с сознания спала.
Сопоставить всё труда большого не составило. Получается, ты меня накачал энергией твари Преисподней! А это преступление, Родион! Нельзя человеческое с поганым смешивать! И кто я теперь? Есаул Иван Игнатьевич Кудрявый или полуказак-полубес? Ответь мне честно!
— Ну, если ты задаёшься этим вопросом, — успокоил я товарища, — значит, остаёшься человеком. Твари с моралью не заморачиваются. Это и есть наше с ними главное отличие. В остальном же… Неожиданно! Дай мне немного подумать. Хотя бы до завтра.
— Надеюсь, сбежать не собираешься?
— Нет, Иван Игнатьевич. У меня твой рассказ вызвал не меньший шок. Нужно в книжках умных порыться. Веришь?
— Верю, Родион. Будь ты гнидой, ещё в Бакле слинял бы от опасности, вместо того, чтобы собственной головой рисковать ради других. До завтра время дам. Жди с утра.
После этих слов есаул встал и направился к двери. Я же стал размышлять о случившихся событиях.
Первый и самый важный вывод: больше никаких серьёзных пьянок. Оказывается, я во время них не так и безобиден. К тому же после критической рюмки теряю всякий контроль над разумом и не могу заставить себя протрезветь.
  
Второе, уже по существу: бог с ними, с упырями. Плохо лишь то, что при их уничтожении выдал свою способность видеть сущностей. А вот бес Силы — это интересный персонаж. Если он принял изначально мой облик, значит, именно я вызвал его из Преисподней. Но подобного, кажется, не было… Чёрт! Было!
Не у меня, у прошлого Роди! Во время своего появления в этом мире я вселился в абсолютно пустое тело Булатова. И у него в комнате была пентаграмма вызова беса Силы. Сама Сущность не успела переместиться в человека, так как я занял место Родиона, но дверь, связывающая Землю и Преисподнюю, была создана. Когда же я от чрезмерных возлияний потерял над собой всяческий контроль, бес спокойно открыл эту проклятую дверь в моём теле и пришёл занять место многострадального Родиона. Другого объяснения этому не вижу.