Кафедра (СИ)
— Интересно. А выигравший имеет с этих денег свою выгоду?
— Никто не имеет. Всё до копеечки направляется на благотворительные нужды: в больницы, приюты, на помощь калекам. Ну и на содержание ДК, конечно. Но… — сделал паузу Кудрявый. — Тотализатор тоже никто не отменял! На себя или соперника ставить нельзя, а вот на посторонних бойцах некоторые азартные людишки целые состояния проматывают или выигрывают. Вижу нездоровый блеск в твоих глазах. Секундантам тоже запрещено в тотализаторе участвовать.
— Жаль…
— Слушай! Хватит тут лясы точить! Надо к людям выбираться. А то сушняк такой, что скоро листья с травой жевать начну.
Тут я с есаулом полностью согласен. Сейчас не место и не время вести разговоры. Правда, Иван Игнатьевич явно ещё находился вне кондиций. Буквально через сто метров он обессиленно сел на землю и заявил, что готов сдохнуть прямо тут. Пришлось чуть ли не на собственном горбу тащить его по тропинке до ближайшей деревни, находившейся в паре километров от погоста. То ещё испытание! Кто бы меня самого дотащил!
Там мы как следует напились из колодца и сговорились с одним селянином, чтобы за пятнадцать рублей отвёз наши полудохлые тела в Петербург. Крестьянин не подвёл и доставил прямиком к моему дому. И я, и есаул вымотались до такой степени, что прямо не раздеваясь, вместе рухнули на постель мордами вниз и проспали до самого утра.
Первым очнулся я. Всё тело болело, словно меня вчера пинала толпа неслабых бойцов. Кряхтя поднялся, принял холодный душ и заварил себе крепкий кофе. Вскоре ко мне присоединился и Иван Игнатьевич. В отличие от меня, есаул был бодр и свеж.
— Ну что, Родя⁈ — довольно заявил он. — Готов проводить меня в последний путь⁈
— Не вижу причин для радости, — пробурчал я. — Как себя чувствуешь?
— Словно заново родился. Дай подковку — руками её разогну. Вот что правильная пьянка с человеком делает! А то, что не строю кислую мину… Чего ж расстраиваться? Да, шансы помереть сегодня огромные. Только уже не раз с жизнью прощался. Привык. Да и что такое смерть? Вжик — и ты на том свете. Страшнее был бы позор, если б струсил. Вот с ним долго мучиться придётся. Об одном только жалею: с Аннушкой лишь за ручку подержаться успел и поцелуйчик в щёку получить от неё. А там такие прелести под платьем спрятаны!
— Слушай, Игнатьич, угомонись ты со своей Анной! — взмолился я. — Уже достал описывать всякие выпуклости этой училки. Мне она уже заранее не нравится, так как из-за неё сегодня можешь погибнуть.
— Дурак ты, Родя, но это от неопытности. Ладно, давай быстренько перекусим и пора в Дуэльный Клуб ехать.
Перекус вышел на славу. Есаул практически полностью сожрал все мои запасы продуктов. А их было на несколько дней припасено! Напрягшись от такого зверского аппетита товарища, незаметно просканировал его состояние. Вроде человек как человек. Ничего от Сущности в нём не наблюдаю. Но по всем статьям ведёт себя так, словно стимуляторов наглотался. Как бы медкомиссия в Клубе боком не вышла…
Волновался я зря. После реально долгого обследования состояние есаула Кудрявого Ивана Игнатьевича медики признали годным, не найдя в организме ни болячек, мешающих вести поединок, ни запрещённых препаратов, способных повлиять на дуэль. Даже следов алкоголя не нашли! Странно. После такого возлияния отголоски выпитого должны были остаться.
Дальше началась натуральная тягомотина. Саблю есаула чуть ли не под микроскопом изучали, документально фиксируя её длину, толщину, вес. Да что там вес⁈ Каждую царапинку описывали несколькими предложениями! Потом принесли дуэльный договор на пару десятков страниц. Я запарился его читать и ставить вместе с Игнатьичем подписи на каждом листе. Думал, на этом всё закончится. Нет!
Длительный инструктаж от важного старикана растянулся минут на сорок, повторяя основные правила поединков. Мол, бой исключительно Даром и клинками. Никакого мордобития, подсечек и прочего телесного контакта, могущих решить исход поединка. К концу я уже клевал носом, не в силах слушать нудный бубнёж.
Воистину! Если когда-нибудь окажусь в ситуации, когда необходимо будет вызвать какого-нибудь гада на дуэль, то заморачиваться с такой бюрократией не стану. Просто прирежу обидчика в подворотне и сброшу его тело с камнем на шее в ближайший водоём. Ни следов, ни заморочек! Красота!
Потом есаула увели в комнату Примирения. За эти полчаса я вздремнул слегка и привёл расшатанные нервы в порядок. Как и ожидалось, примирения не произошло.
— О чём хоть говорили? — поинтересовался я у Кудрявого, когда он вышел из комнаты.
— А мне с этим хлыщом говорить не о чем, — заявил мой товарищ. — Ты, Родя, лучше в зал глянь! Народища прилично набежало! Эт хорошо. На миру и смерть красна!
— Да не на тебя они пришли поглазеть, — остудил я пыл есаула. — На известного дуэлянта, что тебя сейчас разделывать будет.
— Без разницы. Тем более я тоже не лыком шит. Глядишь, и смогу удивить своего вражину. Жаль, что Аннушки своей не вижу. Не пришла… Зато вон глянь на представительскую ложу.
— Ну? — осторожно выглянул я из-за широкого занавеса.
— Видишь пузыря жирного в генеральском мундире? Это и есть граф Щелин. И ведь никчёмный человечишка, если разобраться. Даром, несмотря на свой титул, не силён. Умом тоже не блещет. Но вовремя подсуетился и через доченьку породнился с княжеским Родом Мозельских. Мозельские в десятку богатейших и влиятельных семей входят, поэтому и Щелину от них привилегий со званиями прилетело. Но я тебе так скажу, паря. Когда после учёбы захочешь под чью-либо руку встать, то лучше обходи этот Род стороной. Нехорошая слава у Мозельских, хотя публично об этом никто и не говорит.
— Чем же она нехороша?
— Да кто ж его знает… А кто знает, тот молчит. Особо дурные молчат в могилах. Только шила в мешке всё одно не утаить, и лёгкий поганый запашок по всей Российской империи от Мозельских идёт.
— Господа, — прервал наш диалог распорядитель дуэлей. — Пора.
После его слов я, ободряюще хлопнув есаула по плечу, прошёл в зал и занял своё место рядом с одним из судей. В мои обязанности входило отслеживать честность поединка и потом подписать очередную бумажку с подробным отчётом о бое.
Тишина. Внезапно публика заволновалась, и на арену, очень напоминающую цирковую, вышли голые по пояс бойцы. Наш противник, некий барон Гузкин, выглядел впечатляюще. Высокий, атлетично сложенный мужчина с широкой улыбкой и длинными, собранными сзади в хвост волосами, словно сошёл с эпической картины. Вот только глаза у него нехорошие. Холодные, как у человека, не испытывающего никаких эмоций. Ликвидатор Сидо в последние годы своей жизни, когда Сущности в нём стало больше, чем человека, тоже имел подобный взгляд. Я каждый день видел его в отражении зеркала.
На фоне барона есаул выглядел блёкло. Жилистый мужик, тело которого покрыто многочисленными шрамами. Лысая голова, чуть ниже среднего рост. С такого не то что картину писать, но и на открытке изображать невыгодное занятие: не купят. Зато в Кудрявом чувствуется не дуэльный позёр, а настоящий воин. Случись этот поединок без применения Дара, то я однозначно поставил бы на своего товарища.
Раздался гонг. Бойцы начали сходиться, поигрывая своими саблями. Не дойдя трёх метров до есаула, барон внезапно из ладони свободной руки выпустил голубоватую нить электрического разряда. Сильно! С такими возможностями он даже смог бы попасть в легендарную Школу Ликвидаторов!
Но и есаул не промах. Словно предчувствуя атаку, он резко ушёл в сторону, ещё примерно на метр сократив расстояние до своего врага. Но сам пока Дар применять остерегается. Правильно делает: его конёк в данной ситуации — ближний бой. Барон нисколько не расстроился промаху, а как ни в чём не бывало, протянул ещё одну молнию к Кудрявому. Есаул и на этот раз успел отскочить, но судя по скривившемуся от боли лицу, разряд всё же слегка задел его.
Падла Гузкин победно улыбнулся. Воспользовавшись в долю секунды замешательством есаула, сам резко сократил расстояние и впечатал в грудь противника толстенный заряд. От такого уйти шансов мало даже на большом ускорении. Хана Игнатьичу… Тут нужно иметь такой внутренний защитный барьер, который простому одарённому недоступен.