Аландский крест (СИ)

— Кто таков? — осведомился у непрошенного гида Тимирязев.
— Меня зовут Константинос Теодоракис, господин офицер, — невозмутимо отозвался тот.
— И чего тебе надобно?
— Я подумал, что русским морякам будет нужна помощь в незнакомом городе.
— Не боишься? И откуда знаешь русский язык?
— Я уже стар, господин, — разом ответил на оба вопроса старик.
Тем временем русские линейные корабли успели покончить с прибрежными батареями и перенесли огонь на Верхнюю цитадель или, как называли его турки, «Юкари-хисар», в котором и находилась большая часть Трабзонского гарнизона.
  
Командовавший им Юсуф-бей уже успел разобраться в ситуации и поднял своих подчиненных по тревоге. Поначалу османский вали — глава всего Трапезундского вилайета (генерал-губернаторства) — надеялся дать отпор непрошенным гостям и даже отправил в город две самые боеспособные орты (роты) аскеров, чтобы оказать помощь в случае высадки десанта ведущим, как ему казалось, бой батареям. И это стало главной его ошибкой. Все же Юсуф-бей был куда больше чиновником и мастером придворных интриг, чем военачальником.
Покинув крепость, турецкие солдаты быстро спустились к Орта-хисару, где их передвижение тут же заметили морские пехотинцы Тимирязева. И как только нестройные колонны аскеров, идя без передового дозора, вытянулись на пустырь рядом с развалинами «Прекрасного» дворца, на них обрушился дружный залп полутора сотен «шарпсов». В завязавшейся перестрелке все шансы были на стороне русской морской пехоты, и вскоре потерявшие до половины личного состава аскеры начали отступать, чтобы укрыться от плотного огня за стенами Юкари-хисара.
В другой ситуации это могло быть правильным решением, но, к несчастью для защитников, в этот момент Русская эскадра начала обстрел Верхнего города. Тяжелые бомбы, обрушившиеся на стены древней крепости, произвели на ее гарнизон неизгладимое впечатление. Солдаты, бывшие по большей части ополченцами редифа, оказались не готовы к подобным испытаниям.
Между тем на рейд Трапезунда прибывали все новые и новые корабли, и командир каждого считал своим долгом поприветствовать гостеприимных хозяев «салютом» в виде бортового залпа. Затем увлекаемые буксирами парусники становились на якорь и спускали шлюпки, в которые тут же грузились десантники.
— Кажется, все идет по плану? — не отрываясь от подзорной трубы, осведомился Корнилов.
— Точно так, ваше высокопревосходительство! — подобострастно отозвался адъютант, но на лице недавно произведенного в чин полного адмирала Корнилова не дрогнул ни один мускул.
Первый эшелон, состоявший практически полностью из «аландцев», к этому времени уже не только закончил высадку, но и захватил всю прибрежную часть города, вместе с пристанью, портовыми складами, маяком, таможней и тому подобными заведениями.
Тем временем паровые баркасы, взяв на буксир опустевшие шлюпки, вернулись к своим кораблям, чтобы на те начали грузиться морские пехотинцы недавно сформированной Балаклавской бригады Черноморского Флота. За ними придет очередь пластунов, бойцов греческого батальона, артиллеристов и армейцев.
— За несколько часов должны управиться, — удовлетворенно кивнул командующий эскадрой.
— Ваше высокопревосходительство! — отвлек его радостный крик наблюдателя. — Сигнал с берега. Просят прекратить огонь!
— Неужто турки сдаются? — удивился тот.
— Никак нет! Наши семафорят…
Вообще-то Лихачев планировал высадиться на вражескую землю если и не первым, то точно в первых рядах. Но как это часто бывает в реальном деле, сразу же навалились проблемы. Сначала на двигавшемся к берегу пароходе захандрила машина, из-за чего тот вынужден был сбавить ход и остановиться.
— Что, черт возьми, у вас происходит⁈ — не сулящим ничего доброго голосом поинтересовался у командира «Османа» (так назвали трофейный пароход) командир бригады.
— Не могу знать, — растерялся капитан-лейтенант князь Василий Ширинский-Шихматов, никогда прежде не служивший на кораблях с паросиловой установкой (до недавних пор под его началом находился бриг «Язон»).
— Так пойдите и узнайте! — рявкнул на него капитан первого ранга.
К счастью, поломка оказалась несерьезной, и вскоре пароход вновь захлопал плицами колес. Добравшись, наконец, до суши, раздосадованный задержкой Лихачев выкинул только что прикуренную папиросу и решительно двинулся в сторону ясно слышимой перестрелки. Вслед за ним дружно шагали матросы первого батальона, большинство которых он знал не только в лицо, но и по именам, поскольку начинал с ними год назад на Балтике.
— Батареи митральез высадились⁈ — спросил он у первого же встреченного офицера.
— Так точно! — радостно отрапортовал тот. — Сейчас всыпем супостату!
— Ну хоть что-то нормально, — мрачно буркнул командир бригады, по привычке раздумывая про себя, не пора ли воспользоваться некогда данным его высочеством словом и попросить перевода на корабль?
— Господин капитан первого ранга, — встретил его докладом лейтенант Тимирязев. — Вверенная мне рота отбила контратаку противника и преследует его.
— Отлично! — повеселел комбриг, разом выбросив из головы упаднические мысли. — Тогда вперед!
Мощные залпы корабельных орудий и стремительно высаженный десант быстро избавили турецких военных от иллюзий. Противостоять русским они не могли, а значит, оставалось только уходить, спасая войска. К счастью, противник наступал только с восточной стороны города, оставив запад открытым для отступления.
Поэтому Юсуф-бей с легким сердцем приказал запрягать лошадей и, прихватив городскую казну, во главе небольшого отряда личной охраны ускакал в сторону гор, яростно нахлестывая коней. Даже не подозревая при этом, что может остаться без войска. К несчастью для него, большинство его подчиненных были местными жителями и думали сейчас не о выполнении воинского долга и верности присяге, а о спасении своих семей и имущества от неминуемого разграбления и гибели.
Не прошло и сорока минут после его бегства, как перед полуоткрытыми воротами Юкари-хисара оказались передовые дозоры русских десантников.
— Почему не видно стражи? — удивился, глядя на это безобразие, Тимирязев.
— Не иначе засаду устроили, вашбродь, — не задумываясь, ответил ему опасливый унтер.
— Скорее просто ушли, — покачал головой увязавшийся за ними Теодоракис. — Среди достоинств здешнего вали не числится храбрости.
— А какие есть? — усмехнулся лейтенант.
— Даже не знаю, что вам сказать, господин. Юсуф-бей мало чем отличается от остальных османских чиновников. Он такой же жадный, подлый, трусливый и вероломный, как и все они. Разве что не так жесток, как его предшественник, но я бы не стал говорить о его мягкосердечии.
Добровольный помощник оказался прав. Цитадель к моменту прихода русских оказалась пуста. Губернатор вместе с подчиненными и личной охраной исчез, солдаты разбежались, а чиновники рангом поменьше предпочли скрываться в своих домах. Оставалось лишь просигналить об этом на эскадру, после чего русские корабли прекратили огонь.
По большому счету гарнизон Трапезунда не оказал никакого серьезного сопротивления. Если, конечно, не считать за отпор несколько пушечных выстрелов, не причинивших атакующим никакого вреда. Да пару стычек, возникших в городе, верх в которых неизменно держали вооруженные скорострельными винтовками, закаленные в боях морские пехотинцы.
К обеду весь город и прилегающая к нему местность оказались под контролем русского командования. В порту еще продолжалась высадка войск, когда к русским вышел сам митрополит Константий в сопровождении нескольких монахов и священников и широким жестом благословил их. Несколько из них достаточно хорошо владели языком победителей.
  
Поскольку никаких других властей в городе не оставалось, его с почетом принял сам Корнилов.
— Ваше высокопревосходительство, — почтительно начал свою речь иерарх, чья епархия была основана больше полутора тысяч лет назад в 325 году от Рождества Христова. — Мы рады приветствовать своих единоверцев в нашем древнем и прекрасном городе и смеем надеяться, что ваши солдаты окажутся не только храбрыми, но и милосердными по отношению к мирному населению.