Аландский крест (СИ)

— Костя! — изумлённо посмотрел на меня брат. — Тебя словно подменили…
— В смысле?
— Ты всегда стоял за защиту наших единоверцев!
— И сейчас стою. Но совершенно не понимаю, почему ради эфемерного покровительства балканским христианам надобно вернуть туркам реальный Трапезунд?
— Боюсь, османы на это не пойдут.
— Можно подумать, их кто-то собирается спрашивать, — фыркнул я. — К слову, помнится, Нессельроде говорил, что получил через своего зятя от императора Наполеона некие предварительные условия. Ты случайно не знаешь, в чем они состоят?
  
— Совсем забыл распорядиться об отправке тебе копии. Впрочем, условий там не много, и я их помню. Во-первых, возвращение к довоенным границам.
— На хрен! — коротко прокомментировал я желание императора французов, после чего, видя изумление Саши, пояснил. — Если бы они захватили часть нашей территории, тогда бы можно было обменяться, а без того и говорить не о чем. Что еще?
— Демилитаризация Черного моря.
— Адрес повторить?
— Покорно благодарю, — улыбнулся брат. — Но нет. Впрочем, тут я с тобой согласен. Предлагать нам сейчас такое — абсурд!
— Еще что-нибудь?
— Свободное судоходство по Дунаю.
— Хотят подольститься к Австрии? Тоже на хрен! Во всяком случае, пока в Вене не готовы нас безоговорочно поддержать!
— Далее то, о чем ты уже говорил. То есть отказаться от покровительства христианам. И я, право же, решительно не понимаю столь резкой перемены твоего мнения на этот счет.
— Видишь ли, Саша. Во-первых, на мой не просвещенный взгляд, покровительство всем этим страдающим под иноземным игом народам не принесло нам ничего хорошего. По большому счету, это лишь формальный повод, позволяющий нам вмешиваться во внутреннюю политику Османской империи, без которого вполне можно обойтись. Как это делают сейчас союзники. А во-вторых, мы, то есть правительство России, почему-то озабочены процветанием всех народов, кроме собственно русского.
— Отчего ты так говоришь?
— А разве это не правда? Ради интереса потребуй в Министерствах Внутренних дел и финансов статистические выкладки. Сколько платят налогов в Российских губерниях, а сколько на окраинах? Под твоим скипетром благоденствуют все. Поляки, финны, чухонцы, грузины и прочие нацмены, но только не русские. Даже евреи, вечно плачущие о своей тяжелой доле, и те имеют больше прав. Ведь на них хотя бы не распространяется крепостное право!
— Постой-постой, это что за словцо? — попытался съехать с неприятной темы брат. — Откуда оно?
— Ты о чем?
— Ну эти «нацмены»…
— Ах вот ты про что, — чертыхнулся я про себя, сообразив, что в пылу дискуссии употребил советский неологизм. — Видишь ли, в нашем Богоспасаемом отечестве есть русские, а есть национальные меньшинства. Сокращенно нацмены.
— То есть инородцы?
— Можно и так сказать. Тем более, что дело не в термине! А в том, что заботиться в первую, а также вторую и в третью очередь нужно именно о своем народе, а не третировать его в угоду заведомым врагам.
— Так уж и врагам?
— Вспомни, как сильно облагодетельствовал наш дядя поляков. Чем они отплатили?
— Но есть же и примеры иного рода. Те же финны…
— Вот что я тебе скажу, братец. Не стоит обольщаться на их счет. Поверь, среди жителей Великого княжества Финляндского довольно людей, презирающих все русское и искренне считающих себя по отношению к нам высшей расой!
— Что? — не поверил Александр. — Ты сейчас точно про финнов, никогда не имевших даже государственности?
— Именно. На самом деле нам, если можно так выразиться, «повезло» с противником. Англичане, как всегда, не сумели сдержать своих грабительских инстинктов и начали грабить чухонцев. Если бы не это, те в лучшем случае ограничились нейтралитетом. Но скорее всего с восторгом присоединились бы к противнику. И это стало бы для нас катастрофой.
— Ты говоришь страшные вещи!
— От этого они не перестают быть правдой. Поэтому, если мы хотим сохранить свою империю, надо коренным образом пересмотреть отношение к национальному вопросу. Отныне все народы в нашей обширной стране должны ясно видеть, что русским быть в России не просто почетно, но и выгодно! Но для этого нужно, чтобы русские в своей стране жили в достатке. Чтобы их дети могли получать образование! Чтобы у них была перспектива в жизни!
— Но как этого достичь?
— Очень просто. Дать людям немного свободы и показать перспективу. И тогда наш народ горы свернет!
— А где взять столько земли?
— Боже правый, Россия — самая большая в мире страна. В Сибири, на Кавказе, в Средней Азии и на Дальнем Востоке достаточно места, чтобы разместить вдвое больше людей, чем у нас есть сейчас! К слову, там можно найти место и для балканских христиан, если уж на то пошло. Пусть приезжают, земли для всех хватит. Но в первую очередь нужно думать все же о своих!
— Ты так страстно обо всем этом говоришь, просто голова кругом. Можешь быть уверен, я вполне согласен с твоими мыслями, но все же это дело будущего, а сейчас все же следует заняться более насущными заботами.
— Войной?
— И этим тоже, — улыбнулся брат. — Но вообще я имел в виду обед. Не желаешь присоединиться?
— Чертовски своевременное предложение! — засмеялся я. — Поверишь ли, с утра маковой росинки во рту не было…
Я и прежде не раз обедал у брата, но поскольку тогда он был еще цесаревичем, все было немного проще. Можно сказать, по-домашнему. Теперь все немного иначе, официальнее. Даже дежурный генерал-адъютант есть.
Сегодня это был граф Александр Владимирович Адлерберг, чья звезда стремительно разгоралась на придворном небосводе. Да, а начиналось все с его бабки — норвежской аристократки Анны Шарлотты Юлианы Багговут, назначенной еще императором Павлом воспитательницей для третьего сына — будущего Николая Первого и ставшей затем статс-дамой, гофмейстериной и главой Смольного института, получившей позднее титул и фамилию графини Барановой.
Она же приложила руку на старости лет и к воспитанию цесаревича Александра Николаевича. Продолжил ее успехи и сын — один из любимцев Николая — ставший министром двора граф Владимир Адлерберг. Теперь вот и третье поколение готово в бой, благо, два Александра и выросли вместе, став ближайшими друзьями. Да-с… вот так…
Место во главе стола занял, разумеется, сам государь. Мне, согласно регламенту, полагалось место слева от него, напротив императрицы, но Александра Федоровна пожелала, чтобы я сел рядом с ней. После чего стало понятно, что важные разговоры еще не окончились.
Так же присутствовали дети: наследник престола и любимец родителей одиннадцатилетний Николай, девятилетний, похожий на насупленного бульдожку Сашка, семилетний Вовка и пятилетний, лишь недавно в первый раз переодетый из детского платьица в матроску Алешка. Великая княжна Маша в связи с очевидным малолетством осталась с няньками.
Сам обед прошел, можно сказать, непринужденно. Дети почти не шалили, разве что надутый увалень Сашка громко фыркнул, увидев скорченную мною рожу. Да еще Лешка то и дело кидал пробравшемуся в столовую Милорду какую-нибудь вкусняшку. Как ни странно, про Милорда мне приходилось слышать еще до моего попадания в прошлое.
Помните пронзительную повесть Гавриила Троепольского «Белый Бим — черное ухо»? Там хозяин Бима, пытаясь подтвердить породу своего пса, вспоминает про собаку императора с белой лапой? Вот это Милорд и есть. Беспородный сеттер с игривым, но при этом добрым характером. С ним постоянно случаются разные забавные казусы, которые, впрочем, всегда сходят ему с рук. Точнее с лап.
  
Сначала на столе появилась рыбная русская калья. Сваренная из жирной рыбы и щедро приправленная паюсной икрой на ядреном огуречном рассоле, пряно-острая и густая, с ярким кисло-соленым вкусом. Отличное начало застолья. А следом появились любимейшие блюда царя. Нежнейшая осетрина и медвежья печень, запеченная на углях. К слову, это и правда настоящий деликатес. Опять же и время для добычи на косолапых сейчас самое подходящее, а мой царственный братец отличался небывалой страстью к охоте, и даже траур ему в том помехой не стал. На десерт всех угостили сладкой ячневой «барановской» кашей со сливками, популярностью своей обязанной все той же воспитательнице двух царей — графине Барановой.