40к способов подохнуть. Том 9 (СИ)

– ЗА МНОЙ!!! – взревел Олланий, что был в этот миг столь же величествен и благороден, как и на иконах Империума.
Словно воплощение всего самого лучшего, что есть в людях, он был готов первым бросится хоть в пасть к дракону. Множество раз он умирал, но каждый раз возвращался, чтобы направлять тех, кто в силу прихотливых желаний судьбы не являлся вечным и имел право на слабость. А Олланий имел право быть рядом с ними и защитить их от малодушия, став для каждого из этих воинов учителем, спасителем, братом и примером.
  
Никто в тот миг не усомнился и прорываясь сквозь врагов воины ушли вглубь башни, вслед за Олланиусом они шли в логово Тьмы. Сами стены давили на них, а голоса в голове взывали к самым глубинным порокам. Но человек был слаб и рядом с ним всегда шёл дьявол, от которого его не мог упасти ни Олланий, ни Император, никто, кроме него самого.
В ужасе Олланий обнаружил, что его верные боевые братья сходят с ума. Одних выворачивало наизнанку, других приходилось убивать самому, ведь Тьма поселившаяся в их разуме уже внушила им, что надо убить всех.
– Дурак! Разве ты не понимаешь, что у такого Человечества нет будущего?! – взревел один из колдунов, также вечный, имя которого было навечно стёрто и уничтожено даже из разумов тех, кто отлично помнил этот день.
– Отринув человечность ты не изменишь судьбы! – криком ответил Олланий, что несмотря на всё давление башни продолжал с боем подниматься по винтовой лестнице, пронзая своих врагов гладиусом. – Ты просто лишишь человечество будущего как такового! Отнимешь у нас то, что действительно имеет ценность! То что отличает нас от других и является не слабостью, а силой!
– Отнять?! Я ничего не отнимаю! Я лишь даю и улучшаю! Сильные станут ещё сильнее, слабые умрут и не будут загрязнять наш род своими никчёмными генами! Посмотри вокруг, Олланиус! Они лишь грязь под нашими ногами! Но я могу сделать каждого из них сильнее, чтобы они были достойны хотя бы разговора с нами! Чтобы у их скудного и ограниченного разума был хотя бы шанс познать нас, королей-философов, величайших, вечных и сильнейших!
– Ты сошёл с ума! Гордыня затуманила твой взор! Мы не Боги, очнись! Одумайся и остановись, пока ещё не поздно!
– В чём-то ты прав, Олланиус... мы не мудрейшие и старейшие, вечные, но не по-настоящему бессмертные... и мы не Боги... пока что...
И вот до вершины башни оставалось совсем ничего, Олланий поднимался всё выше, как вдруг его броня начала плавиться прямо на нём. От психической мощи нынешнего лидера Когнитэ не мог спасти даже усиленные Императором артефакты. Как и душа Оллания может и была сильной, но тело... оно было уязвимо. Последний же боевой товарищ Оллания пал ещё двадцать ступеней назад.
– Эрда, удерживай барьер, – отдал приказ Неот, понимая что сколько бы долго он не держал барьер на себе и сколько бы воинов не входило внутрь башни, никакой победы не будет выковано без его личного участия.
Эрда же тут же подчинилась, с невиданным изяществом повторив увиденный психической приём того, кому вверила всю жизнь и душу. И пусть даже в этот момент давление на неё было сродни силе самих небес, она смогла повторить подвиг Атланта, подперев собой их, чтобы Неот смог войти внутрь.
И в сияющем свете, что уже был внутри самой башни, весь Вавилон задрожал. Шаг за шагом, вызывая своей поступью землетрясения, Император поднимался всё выше и выше. Не было в его душе ни ярости, ни гнева, с каменным лицом, с решимостью, которую не сравнить ни с чем, он делал то же, когда убили его отца. Вынес вердикт, взяв на себя роль беспристрастного судьи в мире, где справедливость всегда была лишь относительной.
Решив изменить это навсегда, он и шёл только вперёд, ломая любые преграды и объединяя вокруг себя других. Однако чем сильнее воздействие, тем сильнее и противодействие. Когнитэ не считали Неот не великим, не достойным, как и имели свои взгляды на будущее Человечества. Они не хотели видеть Императора как какого-то Бога, что будет решать что хорошо и что плохо. Ведь Человечество способно было с этим разобраться и без него.
Одним взглядом лидер Когнитэ был испепелён, а вслед за ним психическое эхо пронеслось по всей башни. Скованные обрядом псайкеры, вечные, оказались в ловушке. Из-за нарушения обряда башня начала уничтожать уже их. А любые попытки сконцентрироваться и обратить мощь Энунции против Императора заканчивалась тем, что последний бил им в спину, после чего те допускали новую ошибку и эта же Энунция их убивала.
Бросить всё они не могли, остановить обряд тоже, закончить всё в спешке не получалось, вот и оставалось им просто умирать, одним за другим. И вот сами небеса раскололись и взорвались вулканы, сама реальность была на грани от коллапса, создания варп-разлома и шторма, который может и не был бы огромным, но навсегда бы изменил Терру и её будущее.
– Неот, чего ты ждёшь, башню надо уничтожить! – закричал Олланий, что поднялся на вершину вслед за Неотом и едва тут же не был с неё сброшен порывом ветра, что уже превратился в чудовищный ураган.
И в этот момент Олланий всё понял. Император не забыл про все разговоры ранее, о том как опасен Имматериум и что никто из людей, пусть даже самый лучший из лучших, не достоин обладать столь огромной силой. Никто не справится с такой ответственностью, как и никто не в праве решать что-то за всё Человечество.
Единственный правильный вариант уравнять шансы, создать равные условия, поделиться мудростью и пусть уже эволюция решит, кто достоин, а кто нет. Любое вмешательство основанное на евгенике и нацизме – проигрышный вариант изначально, ведь даже вечные, прожившие столь много тысячелетий, просто не в силах понять и предсказать всего того, что повлечёт решение убить одних и дать жизнь другим.
На краткой дистанции убить всех слабых, дефектных инвалидов, может показаться грамотным решением, очищением вида, но в будущем... в будущем может оказаться, что оставив лишь "сильных" вирус выкосит всех них, в то время как именно в мутациях связанных с этими дефектам крылось бы решение к защите от вируса.
И это лишь один пример. Никто не знает всего, никто не имеет права вершить судьбу всего вида, ни Когнитэ, ни Император. Но Неот считал иначе...
Завороженно глядя в хитросплетение Имматериума, что открывал в физическом мире Слова, способные изменять саму реальность он видел возможности... возможности избавить мир от несправедливости. Он вспоминал тот день, когда стоял в пещере и смотрел на то, как собственный дядя убивает его отца. Юный мальчик с огромной силой... он так сильно запутался в собственных и чужих чувствах. Он ничего не понимал и просто... просто смотрел... ничего не предпринимал.
Словно бы не понимал, что случится, или же наоборот хотел узнать, что почувствует? Весь мир был для него столь дивным, ведь тогда он только учился смотреть на реальность через призму своего могущества. И вот в кровь падает его отец... Неот не плакал, не кричал, не сорвался в яростном порыве... он просто молча и без лишних слов подошёл к своему дяди, первому убийце и коснулся его груди.
Тот час сердце дяди перестало биться. Просто остановилось, как и мгновенно был уничтожен каждый нейрон разума. Абсолютная смерть и стирание даже души. Он предал вечной анафеме того, кто поступил несправедливо, совершив первый грех из которого в тот день и было посеяно первое зерно из которого после родится величайший из Тёмных Богов, Кровавый Бог Кхорн.
– С такой силой я смогу внести в Порядок в Хаос... – прошептал Неот.
Но прежде чем он коснулся этих знаний он почувствовал боль. Боль из-за вонзённого в спину кинжала, который он сам и подарил Олланию. Оружие мгновенно уничтожило физическое тело и уже успевший связать себя с башней Императора буквально умер. А без контроля башня начала уничтожать саму себя, начав с взрыва физической оболочки Неота, которая буквально взорвалась.
  
После этого Олланий сбежал, а Неот конечно же переродился. Как и почти все вечные, что участвовали в этой битве. Противостояние их продолжится, но именно в тот день... в тот день Неот задумался и начал меняться, однако Олланий первым увидел слабость в том, кого нарекут идеальным и непогрешимым. Слабость, что обернётся бедой для всего Человечества. Слабость, которая закроет для Человечества все двери, оставив лишь одну.