Обмен властью (СИ)

Я стащил с Тимура ошейник.
— Давай без этого?
— Почему?
— Я бы хотел, чтобы ты был моим сабом только на время сессий.
От такого заявления я аж сел.
— А ты сможешь? Не держать руку на моём пульсе, подарить свободу?
Тимур тоже сел. Тут же скривился от боли, и я обеспокоенно привстал.
— Надо приложить холод. Я сейчас, — стоило мне подняться, он схватил меня за плечо.
— Я хочу, чтобы всё было по-другому. Без правил и ограничений. По-настоящему. БДСМ — это лишь игра, и я хочу, чтобы в нашей жизни больше не было долгих игр.
— Кто бы мог подумать, что именно ты скажешь нечто подобное.
— И, кстати, кнут тебе к лицу.
— Твою мать, — я закатил глаза и, своенравно выкрутившись из его руки, отправился за льдом.
— Посмотрите-ка, только поговорили, а он уже выпустил когти…
Когда я вернулся, Тимур лежал на животе. Красный свет затемнял его кожу, и неровные полосы на спине напоминали тигриные. Я почти решился сфотографировать, но передумал — в конце концов, мне этот вечер аукнется, не стоит рыть себе могилу ещё глубже.
— Если я снова сделаю что-то ужасное, обещай, что ты скажешь об этом, — пробормотал Тимур.
— Если ты сделаешь что-то ужасное, я просто тебя накажу.
Я забрался ему на бёдра и не без удовольствия провёл кусочком льда по тонкой алой полосе. Тимур зашипел, выгнулся, пытаясь избежать неожиданного холода, а потом рассмеялся в голос. Так искренне и заливисто, что я едва удержался на своём не самом удобном троне.
— Кажется, я воспитал монстра.
И он был абсолютно прав.
========== 18 - Разрушенные границы ==========
Я никогда не страдал синдромом поиска глубинного смысла и не имел привычки связывать между собой вещи, которые по определению не могли быть связаны. Но всё же когда спустя несколько месяцев после самого ужасного дня в моей жизни порог клуба переступил Совушка, показалось, что громоздкое, капризное и недружелюбное трёхэтажное здание вздохнуло с облегчением. Больному организму подсунули живительную пилюлю, и подействовало сразу — даже компьютер глючить перестал.
Вернулась душа. Светловолосая, светлоглазая, улыбчивая душа, умудрившаяся выдрать своё существование из лап смерти. Правда, Лер заметно нервничал, и потому я попытался поддержать его, напялив на лицо самую жизнеутверждающую из арсенала своих улыбок.
— С возвращением.
— Привет, красавчик. На тебе нет ошейника, — сказал Лер, окинув меня придирчивым взглядом. — Что случилось?
— Мы закруглились с лайфстайлом, — ответил я. Всё же было чему радоваться.
Тимур, признав меня как равного, прекратил ершиться. Да, иногда он был своенравным. Но куда чаще игривым, спокойным, заботливым и отзывчивым. Он перестал контролировать мою жизнь, давить, злиться по поводу и без, и чем дальше, тем сильнее я влюблялся в этого, почти нового человека, который так старательно скрывался за бетонными стенами. Само собой, иногда привычный образ жизни вылезал в каких-нибудь мелочах, но это было несущественно — и Тимур всегда был готов выслушать мои претензии.
Он дал мне развернуться, проявиться, и внезапно для обоих мы нашли кучу новых точек соприкосновения. Например, начали учиться готовить вместе и находили в этом чуть ли не любимое развлечение — мы оба были круглыми нулями по части кулинарии, так что переводили кучу продуктов и постоянно дурачились. Таких вещей определённо не хватало для того, чтобы до конца понять друг друга.
Единственным камнем преткновения оставалась третья комната. Сначала Тимур говорил, что там просто ненужный хлам, но потом объяснил, что сам всё покажет, когда будет готов рассказать об этом. Жаль, моему любопытству этого было недостаточно — оно с каждым днём терзало всё сильнее.
— Судя по твоей довольной мордашке, всё к лучшему? — Лер повис на стойке, стянув с рук перчатки.
— Да, — искренне ответил я.
Внезапно на лестнице раздались шаги. Первой спустилась бухгалтер Татьяна, следом за ней Артемий Олегович — с кипой документов. Я напрягся, ожидая как минимум ядерного взрыва, но Хозяин, заметив Валеру, даже не изменился в лице. Татьяна забрала с моего стола папку и упорхнула, сдержанно улыбнувшись уголками губ. Артемий Олегович сразу же заполнил пустующее место новой порцией бумажек.
 
— Я могу вернуться к работе, — сказал Валера. Немного пошуршав в сумке, которая висела у него на плече, вытащил листы. — Вот справки.
— Ты здесь больше не работаешь, — сказал Артемий Олегович.
Я едва не свалился со стула. Вмешиваться не хотелось, но за короткую паузу, которая последовала за его жёсткими словами, я сообразил с сотню аргументов, которыми можно засыпать Хозяина, чтобы он позволил Совушке остаться.
Хорошо хоть, не бросился сразу.
— Почему? — Лер посмотрел на него в упор.
— Потому что я запрещаю.
Я понял, что ничего не понял.
А уразуметь мне помогло лицо Валеры.
Равнодушие раскололось, будто тронутый весенним теплом талый лёд. Он вздрогнул, опустил руки. Раздался звук рассыпавшихся по полу бумажек.
Светлые ресницы медленно опустились, и на контрасте с этим движением из глаз закапало часто-часто, прозрачной капелью. Это длилось не дольше нескольких секунд. Потом он усмехнулся, попытался зачем-то стереть слёзы, но это было бессмысленно — они текли безостановочно.
Я к этому моменту достиг полного единства с окружающей обстановкой, чувствуя себя как никогда лишним и боясь сделать вдох. Но, слава богу, до меня этим двоим не было никакого дела.
— Да… Мастер.
Когда Валера вновь поднял взгляд на Артемия Олеговича, в его глазах искрилось тёплое море.
Тут-то я не выдержал и как можно незаметнее слинял в коридор. То, что творилось между ними дальше, было не для чужих глаз. По дороге мне попался топающий со смены Андрей, и пришлось его перехватить.
— Прости, — я сжал его плечи поверх тёплой зимней куртки. — Там Совушка и Артемий Олегович в приёмной, давай подождём, когда они уйдут?
— Плотину прорвало? — неожиданно понимающе усмехнулся Лизин.
— Ага… нас снесёт нахрен.
Отпустив Андрея, я прислонился спиной к стене.
— Это хорошо, а то я уж думал, что и «Алому пути» хана. Чего глаза на мокром месте?
— Я переживаю.
— Не волнуйся, мам, они уже большие мальчики, — Андрей тихо рассмеялся. — Кстати, я ведь так и не поблагодарил тебя за тот раз, когда сюда припёрлись эти идиоты… в «Лимите» сейчас полный крах. Им как никогда нужны профессионалы. Но эти самые профи оттуда бегут, как крысы с тонущего корабля.
— Что случилось?
— Они попались на какой-то подпольщине. Лугашин тоже влип, я слышал, что он был чуть ли не руководителем бардака. Никогда не был сторонником пьяного угара и подвального порева. А там эта дрянь расцвела вовсю.
— Жесть.
— Да-а-а… поэтому я люблю старый добрый «Путь». Здесь всегда было хорошо. Даже когда у Эрика «чревоточина», никто не выходит за рамки.
Андрей тоже прислонился к стене. Наверняка ему было жарковато, но что не сделаешь ради сердечных дел.
Кстати о чревоточине. Её недавно отложили, а значит, скоро мне придётся прыгать молодым козлом, налаживая работу клуба в ускоренном темпе. Это было одним из видов шоу в манч-баре, самое остренькое, самое дикое. Я чаще называл его бедствием — адепты жёсткого БДСМ всегда веселились с размахом.
— Я слышал, Артемий Олегович нанял нового Доминанта?
— Ага, только не Доминанта, а Доминатрикс, — я усмехнулся, когда Андрей удивлённо захлопал ресницами. — Я тоже был удивлён.
— Вот это реально круто. Сильной женской руки определённо не хватало…
Мы тихо рассмеялись. Я попытался глянуть в приёмную, насколько позволяло положение, и увидел пустой угол.
— Вроде бы ушли.
По пути к выходу Андрей похлопал меня по плечу.
— Кажется, жизнь и вправду налаживается. Ладно, я пошёл.
— До субботы! — я помахал ему на прощание.
Перед тем, как толкнуть тяжёлую дверь, Лизин обернулся.