Обмен властью (СИ)

— Я тебе не игрушка, — собрав остатки сил, высказался я.
— А Сове, стало быть, да?
Теперь он наклонился так, что перегибался через стойку.
— Тебе одному можно приятно проводить время на работе?
— Ей-богу, я бы укоротил твой острый язычок, Влад. Вдвое.
Вот так всегда. Только он один называл меня Владом, когда злился. Хотя елейное «Вовочка», так полюбившееся алым тварям, из его уст хотелось слышать ещё меньше.
Рука начала ныть, и я сдавался. Всё. Боль звала меня, я слушал её, нам было хорошо…
— И ты был бы даже рад, правда? Ты бы этого хотел, — всё тем же злым тоном сказал Тимур и, едва заметив, что мой взгляд затуманился, отпустил.
— У тебя и без меня куча клиентов, так ведь?!
Одарив меня победной, унижающей улыбкой, он хмыкнул и ушёл. А мне теперь опять разбирайся со всем этим блядством и стояком, да?!
Мразь эгоистичная…
========== 3 - Тоскливое ==========
Комментарий к 3 - Тоскливое
От автора: наконец-то родила адекватное название (не прошло и недели страданий с трагическим заламыванием рук). Стёб стёбом, тренировка тренировками, а эта вещь становится мне важна, поэтому отныне именуется иначе. Всё-таки я не фанат оттенков, так что в баню их.
Спасибо за внимание.
Небо наказывало дождём. Накрывало мелким, холодным и колючим полотном-обманкой. Пытаясь избежать его злых укусов, люди прятались под каждым навесом, способным хотя бы на время спасти от небесного негодования. И верили, что это вот-вот закончится, но дождь всё не прекращался. Даже не планировал.
Я был с небом солидарен. Правда, у меня это состояние базировалось внутри и спрятаться от него было некуда. А окружающие так просто и легко продолжали находить удовлетворение в мелочах, что всё усугублялось банальной завистью.
Вот девушка. Жрёт себе рулет с жирным шоколадным кремом и балдеет неимоверно, потому что худела два месяца и отказывалась от любимых сладостей.
Вот парочка бросает друг на друга недвусмысленные взгляды, потому что впереди их ждёт полная ванили ночь.
Вот за окном кафе, в котором я бесцельно прожигал вечер, рабочий люд вприпрыжку пересекает пешеходный переход. Впереди отдых, ужин и семья.
Вот я, тоскующий мазохист-нейропатик, которому до фени крем, отдых и секс. Которому надо невозможное — любящего мужчину-садиста с чувствами и красивой шеей. Мир предоставлял всё это только по частям. Либо мужчину-садиста, либо с чувствами, либо с красивой шеей. Всё вместе — толстый хер тебе, мастер бессмысленной мимикрии.
— Ты чего такой тухлый, Вов? — спросила одна из окружающих меня счастливиц, прикладывая к губам салфетку.
— Всё надоело. И отношений хочется нормальных…
— Ненормальных, — поправила Катюха, откинув с плеча ухоженную русую прядь. — Я понять не могу, ты что, до сих пор ни с кем в своём «пути» мосты не навёл?
С Катериной мы познакомились в институте. Гуманитарий до мозга костей быстро выловила рыбака из сети, и мы стали друзьями за считанный месяц. Но друзья друзьями, а тоска по расписанию.
— Меня никто не любит, — я опустил уголки губ вниз, иллюстрируя своим лицом меру печали по данному поводу. — Многие хотят, но никто не любит. Где заканчивается секс и начинается любовь?
— Я думаю, они неотделимы. Там, где секс, там и любовь. Где любовь, там и секс.
— По твоей логике, все друг друга любят. Сказка, правда? Но всё — спектакль. Ради удовольствия. И не только в клубе, вот в чём беда.
Она задумалась. После паузы выдала:
— А может, ты и прав.
— Неужели?
— Есть на примете кто-нибудь, с кем ты попробовал бы замутить?
— Есть. Но он натурал и троечка, так что… потрачено.
— Троечка?
Я вздохнул. Вообще-то распространяться о правилах и устройстве клуба нежелательно, но Катюха была «своей» и знала уже довольно много, чтобы отказывать в пояснениях.
— В «Алом пути» Доминанты разделены по жестокости на шесть уровней, чтобы клиентам было легче ориентироваться. Один — соответственно, бархат и нежности, наручники, лёгкая плёточка, пара капель воска. Шесть — жесткач с порезами, синяками, внезапным пирсингом в неположенных местах. Только для отъявленных мазохистов. Обычные нижние редко этим интересуются.
 
— И что, тебе только шесть подходит?
— Из шестёрок у нас только Хозяин и Лугашин, — я фыркнул. — Всего двое из двадцати семи. Забавно кстати звучит… шестерка-Хозяин…
— И?
— Что «и»? Хозяину я нафиг не сдался, а Лугашин полный придурок. В рамках клуба — пойдёт, но вне его — нафиг-нафиг.
Я сделал глоток чая. Даже напиток попался гадкий — приторной медовой сладостью осел на языке. Что сегодня за день?
— А ниже?
— Ну, пятые — Тимур, Совушка, Рыжий… тоже не варианты.
— Почему?
— Совушка — ветреный весельчак, Рыжий — просто странный, а Тимур — игрок. От них проблем не оберёшься.
— Что значит «игрок»? — тёмные глаза Катерины загорелись неподдельным интересом.
— Считает мазохистов игрушками, которым только страдания и подавай. Вроде распространителя наркотиков, который клеймил покупателей жалким мусором. Только зависимость от наркоты можно выбрать, а мазохизм — нет.
— Он не любит свою работу?
— Почему же. Любит. И даже заботится о своих клиентах в какой-то мере, к нему многие ходят. Он ведь и сам «на игле» и никуда от этого не денется. Только Доминанты есть Доминанты. Вот и вся история…
— Противоречиво как-то. Зачем о «мусоре» заботиться?
— Вот представь… у тебя есть работа, которая приносит стабильный серьёзный доход. Всё, что тебе надо делать, это во время встреч быть внимательным и чутким к слабым ничтожествам. Тимур вроде доброго фермера, который жрёт больше овец, чем все волки вместе взятые. По мне — ничем не лучше обычного морального урода.
— Больше овец? Откуда ты это взял?
— Из интернета, мать твою, — огрызнулся я.
— Но зато ты за ним следил, — подумав, заметила Катюха.
Я аж вздрогнул.
— В смысле?
— От тебя таких характеристик обычно не услышишь, — отодвинув тарелку, она принялась за свой глясе. — Нравится тебе Тимурка?
Нравится? Мне? Тимурка?
Я основательно задумался. Ну да, к нему я присмотрелся повнимательнее, чтобы избавиться от розовых очков. А то привык видеть в каждом потенциальный любовный интерес. Конечно, в БДСМ-сфере с этим всё-таки попроще. Если у тебя есть конкретные желания, то найти кого-то для их воплощения не так уж и сложно.
Но мои запросы выходят за рамки Темы. И это печаль.
— Тимур-мур-мур, — сладко причмокнув полными губами, ляпнула Катя. — Красивое всё-таки имя…
Домой я шёл окончательно и бесповоротно опечаленным. В связи с чем развезло поглазеть какую-нибудь жёсткую порнушку.
Залез в ванную, включил постанову на телефоне и, подперев голову рукой, попробовал расслабиться. Руку с ожогом приходилось держать на весу, иначе мне бы по умолчанию понравилось.
Но как-то после красной сцены и Андрея… не заводило. Тускло. Грубо. Трах под визги ничего не понимающего пацана. Когда чуть ли не каждый дьявольский день видишь работу профессионалов, подобное кажется лишь глупой вознёй.
— Тимур-мур-мур… — вздохнул я, убрав сотовый и опустившись в ванную на уровень воды. — Попробуй ему такое скажи — убьёт нахрен.
— Эй, Тимур-мур-мур, — выдал я на следующей смене и стал наслаждаться спектром эмоций на лице Ларионова. Лицо исказилось, словно я бросил не сахарное котячье прозвище, а перцовую гранату. Но Тимуру хватило пары секунд, чтобы справиться с эмоциями. Хотя-я-я-я, во взгляде приветливо расцвёл целый букет моральных пиздюлей.
Тимур выходил из курилки и собирался отправиться наверх, чтобы переодеться в рабочий костюм. А я шёл в чёрный. У меня там было дело, так что избежать неминуемой кары удалось лишь благодаря скоростному исчезновению в дверях манч-зала.
— Володя!
Эрик увидел меня издалека. Танцоры приветливо заулыбались — они любили, когда во время репетиции в зале находится кто-то ещё помимо постановщика и ди-джея. Эрик становился чуточку мягче.