Обмен властью (СИ)

========== 1 - Как-то так и выглядит попадос ==========
Тимур чиркнул зажигалкой и размашистым движением поднёс её к моей ладони. Серые глаза мерцали весельем — злым и алкогольно-неадекватным. Не то чтобы это было необычно, ведь он и по трезвянке не отличался вменяемостью. Но всё-таки в этот раз было иначе.
Было опасно.
— Зуб даю, ты из тех, кто не продержится и тридцати секунд.
В обычное время обошлось бы малой кровью. Унижением и приложением члена ко лбу в исполнении Тимура, разве беда? Велика сила — опустить на корпоративе замшевого администратора. Достижение. Общественная любовь при жизни и памятник в форме меня, придавленного грязным ботинком к асфальту.
Обошлось бы, если бы предположительная жертва не была знатно окосевшей. Азарт бухнул в голову с такой силой, что она решила принять вызов. Скажите, я идиот? О, нет.
Идиотище… Сферическое. В вакууме.
— Оставь свой зуб при себе, — прошипел я, приглашающе протягивая руку.
Огонёк полыхнул и тронул кожу — легонько, словно на пробу. Жар пламени показался даже приятным. Но поначалу всегда так, и я хорошо знал это чувство.
Всё стихло. Живая музыка, чей-то ядовитый смех, громкие разглагольствования Хозяина. Пространство вокруг набрало вязкости, потяжелело. Так проявлялось их жадное ожидание. Его я тоже хорошо знал, ещё бы не знать, когда целую рабочую вечность проводишь в компании грёбаных БДСМ-садистов.
Но что мне, тупому от хмеля и ошалевшему от собственной смелости, эти мелочи, правда? Что мне, с яростной хладильней в глазах выдерживающему сладко закипающую боль. Её я любил больше всего. Такую — затяжную, обещающую долгое и мучительное послевкусие.
Кожа начинала выть о повреждении, и я сделал глубокий вдох, будто кайфующий наркоман в плену кокаинового прихода. Тимур не сводил с меня взгляда. Его уже ломало.
Изламывалась едкая усмешка, как ни странно, в растерянность. Осыпались осколочки, таяли ядовитые светлячки в глазах, слезал румянец и менялся на пепельную бледность.
Шорохи я слышал уже вторым слухом, слухом того, кого пленила боль. Такой человек может лишь ловить, но концентрироваться он не умеет, поэтому я уже не обращал на них никакого внимания.
А шорохи означали, что ненаглядные коллеги собираются вокруг. Они означали, что меня окружили Топы, Садисты и Домы, называйте как хотите. И я, кайфующий так, как никогда в жизни не кайфовал, показался им кусочком только что снятого с шампура сочного шашлыка. Все мужики любят такое мясо, чёрт побери.
Ожог лопнул. Я вздрогнул.
Тимур смотрел уже не растерянно — он был тем, кто имел полное право сожрать кусочек первым.
— Эй-эй… — вякнул кто-то. — Это ведь Озёров, Тим…
— Озёров, — прохрипел Тимур, не сводя с меня глаз, потемневших до оттенка кислотной стали. — Ты мазохист?
Огонёк дрогнул и вдруг погас. Я расслабился. Все мышцы в моём теле были в таком тонусе, что ещё чуть-чуть — и свело бы судорогой.
— Не просто, — мурлыкнул я, под воздействием наслаждения и алкоголя совсем потерявший крышу. — У меня частичная сенсорная нейропатия. Часть болевых рецепторов нерабочая. Такие дела.
Тимур опустил руку с зажигалкой. Я тоже опустил — обожжённую, потихоньку покрывающуюся уродливыми пятнами. Даже мельчайшее движение воздуха причиняло боль. Что лишь усугубляло проблему.
В пьяном состоянии это нравилось мне слишком сильно.
Неожиданно наше давящее разглядывание прервал Совушка. Громко хохотнув, Валерий приставил к моей шее невесть откуда взявшийся карманный нож-бабочку.
— А это выдержишь?
— Ребята, — глубокий голос Хозяина заставил нас всех замереть, будто нашкодивших детей. — Не надо мне тут пыток Владимира. Ему в понедельник на стойку. Хватит играться.
Он всегда говорил так, словно ждал ответа. Желательно максимально дерзкого, чтобы был повод морально затоптать какого-нибудь смельчака. Но все молчали, и моя знойная компания послушно рассосалась.
— На самом деле, я тоже удивлён, — добавил он, как только давление на мою персону ослабло. Но это была иллюзия — «компания» успела протрезветь, а Тимур даже не подумал сдвинуться с места. Он всё ещё смотрел на меня, забыв обо всём — о причине спора, о корпоративе, о Хозяине и своей репутации. Тимур смотрел, и меня потихоньку уносило от такого взгляда.
 
Забавность состояла в том, что он никогда меня не интересовал. А порой казался самым отвратительным кандидатом в Топы из всех, кого я мог выбрать, налюбовавшись на отшлёпанные задницы клиентов «Алого пути». Безэмоциональный игрок. Пустышка.
Просто в процессе я понял, что мне нравится эта работа и рушить всё демонстрацией своих пристрастий не хочется. Я отлично соблюдал конспирацию! А теперь, теперь спокойной жизни настал конец…
— Я смог поразить даже вас? — усмехнулся я, чувствуя накатывающую панику. Где найти работу? Куда сейчас ходят, когда хотят её найти? Газеты? Интернет?
Артемий Олегович встал. Подошёл медленно, позволив всем вокруг эстетически насладиться его изумительной внешностью и безупречным белоснежным костюмом. Хотя, наверное, наслаждались не все — некоторым давно хотелось содрать с него эти тряпки, поставить раком и отхлестать чем-нибудь болючим. Какое уж тут… эстетство.
— И какой уровень ты терпишь? — спросил он.
— Полагаю, даже ваш, — уже понимая, что увиливать поздновато, сказал я.
Пошла коту под хвост моя админ-карьера. А ведь всё было так хорошо — алые твари считали меня незаинтересованным наивным мальчишкой, которому повезло устроиться на козырное место. Забавным дурачком, но не более того. Неинтересным и заурядным типом.
Нынче, превратившись в интересную игрушку, я больше не мог оставаться администратором. Видимо, это было написано на моём лице, это горело у меня в глазах и это почти сорвалось с моих губ.
— Тогда, пожалуй, я сразу огражу тебя от нападений, — на плечо упала широкая ладонь Артемия. — Солнышки мои. Вову вовлекать в клубную деятельность запрещено. Если он пожалуется на кого-то из вас — уволю не задумываясь, без выходного пособия.
Вновь заиграла музыка. Я покосился на братьев-скрипачей.
— Да никто и не собирался, — вдруг вставил Тимур свои пять незаменимых копеек. — Кому он нужен? У нас в распоряжении целая пачка клиентов-мазохистов на любой вкус и цвет.
— Вот и прекрасно, — кивнул Артемий Олегович. Его голосище перебивал даже громкую слезливую мелодию, что уж говорить о моих слабых попытках возразить. — А между нами, Вова, понадоблюсь — всегда к твоим услугам.
Наградив меня ещё одним кивком, он поплыл к выходу из зала, при каждом шаге породисто покачиваясь. Я был уверен процентов на девяносто десять, что «к твоим услугам» означает именно то, что означает. Весь спектр. Включая сессии.
Кстати о птичках, слова Тимура меня не задели. Всё-таки он мне не нравился — слишком уж явно выставлял на показ отношение к своим нижним. Все они просто игрушки, да? Презренные рабы и рабыни желаний. Глупые жертвы. А то, что он сам жить не может без причинения боли, слабостью не считается.
Что в нём было хорошего, так это внешность. Цепляющая внешность хуманизированной химеры — иначе не назовёшь. Всё-то у него какое-то животное, даже привычки. При этом Тимур был похож сразу на всех созданий дивных. Мантикора едкая.
— Дерьмово тебе, стало быть, живётся, — сказал Тимур, когда Хозяин исчез из виду. — Завязавшая мышка в сырной лавке.
— Я твоего ценного мнения не спрашивал, Тимур, — холодно выдал я. Я, который в обычном состоянии не рискнул бы даже взглянуть на него после таких слов.
Прошла секунда. Секунда, за которую на меня было брошено ещё с пяток взглядов, за которую кто-то успел сделать глоток, за которую скрипачи отыграли одну ноту.
За которую Тимур без труда опрокинул меня на соседний стол.
Стоит сказать, что выглядел он отлично. Весь из себя козырная липучка для кобыл в мини-юбках. Гламурный и приторно-сексуальный, аж дыхалку перебивает. Бесит.
— Пожалуешься Боссу, Вовочка? — елейно спросил Тимур.