Цыпочка (СИ)

— Она, наверное, жрать хочет, — оторвавшись от Маркуса, предположил Оливер. — Только я даже не представляю, что она может есть.
— Я тем более, — буркнул Маркус недовольно. — Дай ей уже что-нибудь, чтобы она заткнулась!
— Нет, — уверенно мотнул головой Оливер и снова издевательски улыбнулся. — Ты же ее… папочка, — он прыснул, оценив всю гамму эмоций на лице Флинта. — Ты ее создал, вот сам и корми. И побыстрее, пожалуйста, а то у меня от ее визга уши закладывает.
  
— А в жопу тебя не поцеловать?! — искренне возмутился Маркус такой наглости, но у него сейчас было слишком миролюбивое настроение, чтобы воспитывать зарвавшегося Вуда. — Раскомандовался!
Но, несмотря на свои слова, он высвободился из объятий Оливера и встал.
— Слышь, тупой комок шерсти, я в душе не ебу, что ты жрешь, поэтому будешь то, что дам! — рявкнул он и, подойдя к клетке, поднял свою куртку. Осмотрев ее критически — внутренняя сторона явно была пожевана — Маркус рыкнул, отбросил ее в сторону и, отодвинув ткань, закрывавшую вход в палатку, как был голышом, выскользнул на улицу.
Пару минут его не было, а с улицы раздавалось какое-то шуршание и трехэтажные маты. Наконец Маркус, подрагивающий от холода и клацающий зубами, вернулся с пучком влажной от росы травы в руках. Он снова подошел к клетке и стал запихивать траву между прутьями. Минни, дергая своим крошечным носиком, стала обнюхивать предложенный завтрак и вдруг с явным удовольствием цапнула маленькими острыми зубками потерявшего бдительность Маркуса за палец.
— Ах ты, сволочь! — он зашипел сквозь зубы и тут же сунул пострадавший палец в рот. — Жри давай, я сказал!
Если бы морские свинки могли смотреть скептически, то этот взгляд глаз-пуговок наверняка можно было бы назвать именно таким. Маркус раздраженно передернул плечами и повернулся к ржущему в голос Оливеру.
— Вуд, лохматая твоя башка! Хватит ржать и топай сюда. Если уж я папочка, то ты — мамочка! Накорми эту жертву Трансфигурации! — приказал он. — Иначе я ее просто придушу сейчас! Или обратно в апельсин превращу!
Словно поняв его последние слова, Минни вдруг резко замолчала, и Маркус удивленно глянул на нее. Животное замерло, и под ним стала медленно расползаться лужа.
— Ссышь, когда страшно? То-то же, — удовлетворенно кивнул Маркус.
— О, да ты просто гроза всех тварей дрожащих! — Оливер снова громко рассмеялся. — Не пугай животное, изверг! — все еще хихикая, он сполз с кровати и отпихнул Маркуса от клетки за что, правда, тут же получил подзатыльник, впрочем, несильный. Он потер ушибленное место ладонью и беззлобно пояснил:
— Ласково надо, — в доказательство своих слов он просунул палец между прутьями и погладил свинку по дергающему носу. Та благодарно пискнула. — Вот, видишь?
— Угу, — буркнул Маркус, явно смутившись. — Вот сам с ней тогда и нянчись.
“Ты не такой суровый, каким хочешь казаться”, — так и хотелось сказать Оливеру, но он сдержался. За такие слова можно было не только подзатыльник словить, но и крепкую зуботычину.
— Да, Марк. У нас с тобой только свинья и могла получиться, — улыбнулся он и оглядел комнату в поисках чего-нибудь съестного. Он заметил у ножки стола оставшийся после вчерашнего урока одинокий апельсин. Дотянувшись, Оливер быстро очистил его и дал свинке дольку. Минни заинтересованно дернула головой, принюхалась и, ухватив угощение лапками, вгрызлась в сочную мякоть зубами, громко чавкая.
— Прикинь, да? Жрет апельсин! — фыркнул Оливер. — Она не только жуткая привереда, но еще и каннибализмом страдает! Это точно твое творение.
— Я что, по-твоему, такой извращенец? — Маркус хмыкнул. — Ну спасибо.
— Кто же тебе еще, кроме меня, правду-то скажет? — меланхолично отозвался Оливер, подсовывая Минни одну дольку за другой.
Свинья ела, громко фыркая и причмокивая, пока наконец не обнюхала новую порцию равнодушно и не отползла от прутьев, еле волоча набитое брюхо. Маркус буркнул что-то о бестолковых комках шерсти и вдруг подхватил Оливера подмышки, поднимая вверх и подталкивая к кровати.
— Я до сих пор уверен, что ты съедаешь на ужин пару-тройку младенцев для пущей брутальности, — уверенно сказал Оливер.
— Угу, а на завтрак я предпочитаю наглых неощипанных цыплят, — кивнул Маркус и, наклонившись, укусил Оливера за голое плечо. Он опрокинул его на кровать и навалился сверху. — Ну, так, чем меня кормить будешь? Я тоже жрать хочу. Выбирай, руку или ногу? — спросил Маркус наигранно серьезно.
— Жопу! — в тон ему ответил Оливер.
— Нет, на нее у меня другие планы, — пообещал Маркус.
— Между прочим, сырое мясо плохо усваивается организмом, — предупредил его Оливер.
— Серьезно? — Флинт притворно нахмурился. — Ну тогда держись. Сейчас буду тебя жарить! — зарычав, он бросился на Оливера с поцелуями-укусами. Тот в свою очередь хохотал и слабо отбивался. Постепенно эта шуточная возня перешла в полноценные поцелуи и поглаживания. Маркус перевернулся на спину, увлекая Оливера за собой и укладывая его на себя сверху.
Оливер нетерпеливо вздрогнул, моментально возбуждаясь от действий Маркуса. От его языка, хозяйничающего в его рту, от его ладоней, поглаживающих бедра. Он немного приподнялся, просовывая руку между их телами, зашипел и влажно прикусил мочку уха Флинта, сжимая оба члена в ладони и порывисто двигая бедрами. Маркус выгнулся, подаваясь навстречу, и застонал сквозь зубы. Положив ладони на ягодицы Оливера, он подтянул его повыше и торопливо толкнулся в его рот пальцами, которые тот тщательно облизал. Поспешно смазав слюной свой член, Маркус приподнял Оливера и приставил головку к входу. И тут Оливер перехватил инициативу, он выпрямился и, обхватив член Маркуса рукой, придерживая его, сам насадился — резко, быстро, сразу до упора. Он тихо охнул и замер, тяжело дыша сквозь зубы. Непривычное положение вдруг заставило Оливера почувствовать себя неуверенно. Оно неожиданно оказалось слишком смущающим, даже после того, что они немереное количество раз занимались сексом. Поэтому он медлил, продолжая смотреть на Маркуса сквозь прикрытые ресницы. Маркус судорожно вздохнул, было видно, что он изо всех сил сдерживал желание поскорее вскинуть бедра и начать двигаться. Но, вероятно, он решил предоставить Оливеру возможность вести, и тот не мог упустить такую возможность. Оливер провел ладонями вниз по груди Маркуса и потянулся за поцелуем, снова почти ложась на него. От этого движения член Маркуса частично выскользнул из него. Вырвавшийся негодующий стон был заглушен поцелуем, но Флинт заскользил руками по его спине вниз, сжимая пальцы на бедрах, и резко неконтролируемо дернулся вверх, явно теряя терпение, но тут же замер, уткнувшись Оливеру в плечо.
— Ну давай же, — подстегнул его Маркус.
Он терпеливо ждал, сдерживая себя, но его тело под Оливером подрагивало от нетерпения. Казалось, что прошла целая вечность, когда Оливер наконец уперся ему в грудь ладонями и выпрямил спину, приподнимаясь над ним и снова насаживаясь на член. Он еще не смог до конца справиться с волнением и неуверенностью и, откинув голову назад, уставился в потолок, лишь бы не смотреть сейчас Маркусу в глаза. Он продолжал медленно двигаться, наращивая напряжение, и, выработав ритм, наконец рискнул посмотреть на него. Наслаждение — чистое и безграничное — захлестнуло его, сразу срывая в бешеный ритм. Он насаживался на его член все резче и резче, не в силах оторвать взгляда от лица Маркуса. Тот как будто удерживал его взглядом, заставляя концентрироваться на себе. Волна удовольствия прошла по его телу, и Оливер почти рухнул на Маркуса — горячий, тяжелый, содрогающийся от оргазма. В последнюю секунду он успел уткнуться ладонями в постель и откатиться в сторону, всхлипнув, когда обмякший член Маркуса выскользнул из него, а по бедрам потекли теплые капли спермы. Флинт, что—то шепча, тут же уткнулся ему в шею, а Оливер обвил его ногами и закрыл глаза, пытаясь отдышаться.
  
Тут резкий звон будильных чар наполнил уши. Маркус поморщился и в очередной раз удивился предусмотрительности Оливера. Резко подорвавшись с кровати, они стали носиться по комнате, натягивая на себя вещи и поспешно убирая следы своего пребывания в палатке. Маркус, нацепив куртку и еще раз возмутившись по поводу пожеванной внутренней подкладки, подхватил Минни подмышку, и, когда Оливер закончил спешно накладывать проветривающие чары, они вышли.