Гридень 2. Поиск пути (СИ)

Кстати, я смог договориться, чтобы все самострелы, которые присылают Братству, отходили мне. Не любят тут это оружие, вот оно и не получает должного развития, в отличие от той же Генуи. Но среди русичей немало воинов, которые хорошо владеют навыком стрельбы из лука, который, как считается, более смертоносное и скорострельное оружие, чем арбалет.
13000
— Что-то не к добру, — сказал Геркул и как-то даже подобрался.
Я промолчал, но напряжение передалось и мне. Слишком озадаченные были лица у трех всадников, которые спешили к воеводе. Они даже не привязали своих коней, а спрыгнули, один так и ногу подвернул, падая, и устремились в терем.
— Ян! — закричал Геркул. — Всем быть готовым и седлать коней!
Я был только с десятком своих приближенных воинов — Бобровским. И они не должны были сильно расслабляться, так как задерживаться у воеводы я не собирался. Еще и Кроту обещал заехать к нему. Он трижды посылал людей с просьбой прибыть, сам приходил ко мне в усадьбу, да все недосуг было нам встретится.
Кольнуло сердце, будто о чем-то мне сообщая. Нет, это не кардиология, не болезнь, у меня так бывает, когда, видимо, начинает выделяться адреналин. Вопрос только в том, почему он выделяется.
Я вышел из усадьбы, чтобы посмотреть в сторону, за реку, где начинались мои земли. Так и не осознал, что я хотел там увидеть: грибы от взрыва трехтонной авиационной бомбы, или пожарища и дым… Дым…
— Боброк! — прокричал я.
От такого крика из ближайшей заводи, где строят бобры себе платину, мог появиться настоящий Бобр.
— Что случилось? — закашлявшись, почти моментально прибежав, появился передо мной десятник.
Нет, это не плохая физическая подготовка, это Боброкпоперхнулся хлебом.
— Дым видишь? — спросил я.
Чуть прищурив глаза десятник почти минуту всматривался вдаль, а после и сам начал орать:
— Лис! Ефрем! Конными и оружными ко мне, быстро!
— Деревня? Беглых? — спросил я.
— Скорее всего, — решительным и злым тоном отвечал Боброк. — Но кто? Ответ от подручных Вышаты?
— Ты тише говори, окаем! — шикнул я на десятника. — Не думаю, тут что-то другое. И горит, если и тут виден дым, сильно. Лес дальше, это…
Мои размышления прервал пронзительный звук рога. Он прозвучал дважды протяжно, что означало, что нужно готовиться к бою. Сразу же я увидел воеводу-князя который, уже облаченный в свой доспех, вышел из терема в сопровождении трех всадников, которые только что прибыли.
— Князь Муромский Ростислав ведет на Суздаль кипчаков, они уже раздор чинят русичам православным и в полон их берут. Мы выступаем на них, а князь Юрий Владимирович даст нам в помощь пять своих сотен. Бояре ростовские бунт учиняют, стало об том известно нам, вот эта грамота! — Иван Ростиславович поднял вверх тот самый пергамент, который я у него видел ранее.
Решил воевода уже начинать игру, не подстраивая, якобы убийство вестового от половцев с грамотой? Может это и опрометчиво, или… Это синхронный удар, нужно и отвечать по всем направлениям. Муромский пришел с половцами, заключив соглашение в боярской оппозицией. Так что мы особо и не придумываем интригу, мы, составленной грамотой, только предаем ей более осмысленный и системный характер.
— Тысяцкий, спешить надо, — дернул мня плечо Боброк.
— Десятерым? — злобно сказал я, потом, дождавшись, когда князь сделает паузу в своей пламенной речи, выкрикнул. — Моя деревня горит, воевода. Спешить нужно.
Иван Ростиславович посмотрел на меня, на тех вестовых, которые недавно прибыли, на Боромира. Он был явно в замешательстве.
— Мы выступаем уже сейчас, — сказал воевода Братства Андрея Первозванного. — Но ты поспеши в свои земли.
Как подати платить, так земли его, а как…
— Дозволь, князь… брат… Иван Ростиславович, отправится с Владиславом Богояровичем! Соседи мы, да и я покуда не в Братстве, — сказал Геркул. — Проявим себя, разберемся, что произошло, посля и нагоним тебя.
— Да будет так! — сказал Иван Ростиславович.
Через полчаса, когда я был на своих землях, понял, что не бояре напали на мои земли, не половцы, а… Чухня пришла разорять то, что с таким трудом выстраивается. Они пришли убивать моих людей. МОИХ, к которым я был добр, с кем заключил договор. Нельзя быть всем добрым, даже если эта доброта взаимовыгодна? Что ж буду волком, раз шакалы пришли меня проверять на прочность.
  
— Копья приготовить, построение клином. Вперед! — кричал я, становясь на острие нашего построения.
Сегодня будет много крови.
От автора.
Продолжается выкладка книги из цикла «Сперанский». Увлекательное путешествие во время правления Павла Петровича и дальше. Заговоры, интриги, войны, прогресс, шпионские игры и любовь, куда же без нее. И все с ориентиром на исторические источники.
Глава 14 
Я видел, я чувствовал то сумасшествие, которое творилось на моих землях. Уже через пять верст, как мы пересекли условную черту моих земель, нам повстречался первый отряд размалеванных, с бешенством в глазах, словно под наркотиками, людей. Они просто бежали на нас, на клин тяжелой конницы, остановить которую можно было бы только нагромождением повозок или массированной стрельбой из луков не менее чем трех сотен хороших стрелков. Были сомнения, что и тяжелая пехота с пиками могла выдержать подобный напор.
Но эти люди, или даже больше звери, считали иначе. Когда я, находясь на острие атаки уже был в метрах пятидесяти от толпы из двух сотен полузверей, и выровнял свое копье, несколько модернизированное, удлиненное, противник остановился и бросил в нас дротиками. Преждевременно, я бы отдал приказ метать древковое оружие на метрах двадцати от противника, не дальше. Некоторые малые метательные копья даже не долетели, но были и те, что ранили коней.
Ефрем, который был по правую сторону от меня, замешкался, его конь заржал и попробовал стать на дыбы, один из дротиков попал коню по ляжку передних копыт. Так что место Ефрема быстро занял другой воин из моей сотни. Удивительно, что не могло не радовать, но сотня Геркула быстро подстроилась под наше построение, и я не ощущал хаотичного движения, пусть и не имел возможности крутить головой и видеть, всю картину нашей атаки.
Мы смели те две сотни вояк, которые ранее бежали нам навстречу. Единственными потерями было то, что несколько наших всадников отстали, ну еще и то, что некоторые воины потеряли свои копья. У кого-то они сломались, у иных застряли во вражеской плоти без возможности на большой скорости выдернуть древковое оружие убийства.
— Твою мать! Убью! — выкрикнул я, когда увидел, как разгорается моя усадьба.
Там был бой, он и сейчас не закончился, но уже разбился на фрагменты и поединки. Частокол частью был выдернут, разрушен, но видно, что враги прорвались прежде всего через ворота. Немалой кровью умылись нападающие, много лежало трупов у частокола, на валу и во рве.
— Боброк в усадьбу, Геркул дай ему десяток! –кричал я на скаку.
Я не собирался сам идти и освобождать свой дом, уже видел, что возле кузницы идет бой и там вот-вот прорвутся враги. Дом… Хотелось его сохранить может и больше, чем все остальное, это чувство было понятным, но не рациональным. Кузницу мы выстраивали дольше — она залог нашей силы. А усадьбу? Отстрою, на улице не останусь на зиму. Лишь только чуть кольнуло сердце, как там Марта и ее сын. Но и эти эмоции я отринул. В усадьбе уже шел бой во дворе, она уже горела, а кузницу еще был шанс спасти, как и хорошего специалиста, потеряй я которого, придется многое начинать делать с нуля.
Верста… это ведь не так далеко, казалось бы, вообще близко, но какие же были тягучие те секунды, минуты, что разделяли меня от врага, рвущегося разрушить то, что я создавал, убить тех людей, на которых я делал ставку.
— Никого не щадить! Коли, руби! — кричал я, когда наша поредевшая сотня ударила в тыл идущим на приступ кузницы татям.
Свое копье я сломал на втором враге. Это был разбойник в шлеме, а я чуть промазал и попал не в лицо, а в защищенную часть головы. И пусть этого удара хватило, чтобы враг упал в беспамятстве, но ставшее уже любимым копье раскололось. Его деревянная часть.