Ворожей Горин – Посмертный вестник (СИ)

— Труп девушки, двадцать — двадцать пять лет. Бегунья, судя по одежде.
— Скорее, лыжница… — издалека окидывая взглядом труп, возле которого уже крутился судмедэксперт, сказала Вилкина. На немой вопрос Самойлова ответила: — Ботинки, спортивные болоньевые штаны, куртка…
Самойлов еще раз взглянул на покойницу и протянул:
— А, ну да. Просто при ней ни лыж не было, ни палок… Я сразу не обратил…
— Так убить ее могли и не тут. Что еще скажешь?
Вилкина не спешила подходить к телу девушки, хотя уже понимала, что именно будет рассказывать ей Самойлов. Все ее предположения подтвердились уже в следующей фразе неудавшегося ловеласа.
— Классический подснежник, — продолжил он. — Труп нашли вон те бегуны, — и Самойлов кивнул на группу из трех пожилых мужчин с палками. Возле них, переминаясь с лапы на лапу, сидела собака. — Пес свернул с дорожки, видимо, учуял трупный запах, — продолжил рассказ Самойлов. — Хозяин пошел за ним, ну и, собственно, обнаружил тело.
Чуть поодаль свидетелей опрашивал второй опер, кажется, это был Рома Звягинцев.
«Этот как надо опросит», — подумалось Катерине.
— Ладно, пойду, уточню детали у Георгича… — вслух сказала Вилкина, обращаясь скорее к самой себе, нежели к Самойлову.
— Думаешь, наш клиент? — скептически бросил ей в спину Самойлов.
— Сейчас узнаем. Привет, Карпыч. Скажи что-нибудь ласковое.
— Отлично выглядишь, Катерина, — проскрежетал пожилой судмед, делая очередную фотографию трупа.
Льва Карповича Волкова, штатного судебного медика, выезжавшего практически на все трупы отдела, очень не любили за его старомодность и нерасторопность. Большая часть следаков и оперов спали и видели его уход на пенсию, поскольку выезжать на трупы с Карпычем было сплошной мукой. Судмед старой, еще советской школы, он выполнял свою работу на совесть и никому не позволял «следить» на месте происшествия до того момента, пока он не даст на то особое разрешение. Следователям и операм приходилось часами прозябать неподалеку и ждать своей очереди осмотреть место преступления. И ладно бы Карпыч сходу выдавал информацию после своих изысканий, тогда ему бы прощалась и не такая придурь. Но все свои отчеты и выводы он стряпал у себя в анатомичке в строго отведенное на то время и увидеть их можно было лишь спустя сутки, не раньше, что сильно стопорило расследование. Исключение Волков делал лишь для капитана Вилкиной. Руководство было в курсе такой «расторопности» Волкова, но провожать старика на заслуженный отдых не торопилось, поскольку дед, хоть и был медлителен и патологически пунктуален, все же «видел» куда больше своих молодых коллег. Многие дела раскрывались лишь по зацепкам, которые он откапывал буквально из воздуха. За глаза Карпыча называли либо по отчеству, либо просто дедом. Сам же Волков на покой не спешил. Он своей работой упивался и упорно не замечал, что медлительность и обстоятельность, с которой он подходил к делу и которой гордился, сильно раздражали вечно спешащих блюстителей порядка. Вилкину же Карпыч устраивал практически всем. Во-первых, дед был действительно грамотным судмедэкспертом и сходу мог накидать две-три рабочие версии произошедшего, хотя в его обязанности это и не входило. К слову, Вилкина была единственным сотрудником внутренних органов, кому перепадала такая честь, другие же сутки ждали письменного отчета. А во-вторых, (и, возможно, это было главным), он был единственным, кто не подкатывал к Екатерине свои шары. И пусть это было, очевидно, следствием его почтенного возраста, сути дела это не меняло. Девушке было комфортно работать с пожилым судмедэкспертом.
  
— Спасибо, — выдавила из себя улыбку Вилкина, — но я не об этом.
— Да знаю я, о чем вы все думаете, — задумчиво протянул Волков, ковыряясь каким-то острым инструментом под ногтями умершей. — Сейчас все расскажу, погоди секундочку. Возьму мазки, под ногтями пошурую, в кармашках пошебуршу, опишу все, сфотографирую, проверю все следы, а после и «знаки» поищем.
— Не спеши, Карпыч, — подмигнула деду Вилкина и встала во весь рост. Чуяло ее сердце, что этот «подснежник» все-таки из их серии. Вон, и Самойлов нечто подобное почувствовал.
И действительно, было во всех этих делах нечто такое, что не давало Вилкиной покоя. Да, это была очевидная серия, но к этому выводу следствие пришло не из-за явного сходства всех пяти случаев. Вернее, не только из-за сходства. Была на каждом месте преступления некая странная аура — что-то неуловимое, что-то зловещее. Это чувствовали все оперативники. То ли все дело было в самих местах преступления, то ли в ритуале, непременно сопровождавшем убийства, а может, и еще в чем.
Оставив судмеда в покое, Вилкина решила послушать показания свидетелей. Она медленно прошлась по сухому травяному насту, усыпанному прошлогодними шишками, до места, где их допрашивали.
— … а вы часто тут бегаете? — донесся до слуха Катерины разговор оперативника Звягинцева с одним из свидетелей, видимо, с тем самым заводчиком, чья собака и обнаружила тело.
— Ходим, — уточнил пожилой мужчина в старомодном трико и спортивной курточке времен позднего СССР. — Мы с приятелями скандинавской ходьбой занимаемся. Да, часто — почитай, каждый день.
— Непосредственно этим маршрутом пользуетесь?
— Да. Только тут и ходим.
— А снег давно сошел?
— Уже недели три как.
— А можете сделать предположение, почему до сего дня ваш пес ничего не чуял?
— Так покойница в снегу, видать, была. А теперь отморозилась.
— Так поздно?
— Ну а мне почем знать, чего она так припозднилась.
— Тоже верно. Скажите, а вы ведь с собакой каждый день гуляете?
— Каждый день, утром и вечером. Куда ж мне его деть? — добродушного вида вислоухий кокер-спаниель, словно понимая, что говорят о нем, засуетился под ногами мужчин, начал поскуливать и перебирать передними лапами. — Тихо, Сол, лежи смирно… — натянув поводок, шикнул на него хозяин.
— А другие собачники тут гуляют?
Странное направление допроса выбрал Звягинцев, подумала Вилкина, но вмешиваться не стала. Ей было интересно, куда приведет его эта кривая рассуждений. Хотя уже на следующем вопросе она и сама догадалась.
— А как же, — улыбнулся собачник. — У нас с Солом тут и любовь своя имеется, и дружок по интересам. Сучка Рита из седьмого подъезда, он к ней неровно дышит. Я про собак, если что.
— Да, — кивнул Звягинцев, — я понял.
— Да еще такой же спаниель, только русский, из соседнего дома. Они мячик наперегонки ловят на площадке, там, за турниками. Ну и, само собой, более крупные породы есть. Парк же, — хозяин Сола добродушно улыбнулся и руками развел, — тут полрайона собак выгуливает.