В чужой коже (СИ)

Существ было достаточно много, они выскочили на открытое пространство и притормозили, увидев большое скопление людей. Однако, колебались создания недолго, издав уже слышанный мной дикий звук, звери бросились вперед…
Конечно, не слишком многочисленным зверям не удалось схарчить хорошо вооруженных воинов. Нападали создания неумело: надо бы по двое-трое, но они прыгали вразнобой, что давало людям возможность расправиться с тварями поодиночке. Для нас, заключенных в кольцо, опасности практически не было. Конечно, все равно было страшно. Плоть, рассекаемая мечами, жутко чавкала, животные выли, скулили, рычали, люди подбадривали себя криками и матюгались, когда острые зубы впивались в тело. Воин, стоящий передо мной поскользнулся, что немудрено, ибо земля под ногами намокла от крови, упал, одна из тварей молниеносно кинулась ему на грудь, целя в горло. Все произошло так быстро, что мужчина просто не успевал поднять меч, да и бить из положения лежа весьма затруднительно. Это было совсем рядом со мной, но у меня не было даже палки, не то что меча. Пришлось использовать ноги. Вложив в удар все свое раздражение от внезапно переставшего быть томным вечера, я выиграл для мужика пару секунд, которых хватило, чтобы стоящий рядом товарищ обратил внимание на бедственное положение коллеги и одним ударом тяжеленного меча перерубил твари хребет. Сзади предсказуемо ойкнули и начали давиться – Отино плохо переносил вид крови.
  
Когда все, наконец, закончилось, тошнило всех, даже нашего бравого неко-охотника. Животные пахли премерзко, к тому же вскрытая брюшная полость и выглядела и обонялась отвратительно. Пришлось быстренько сворачивать лагерь и переносить его в сторону от места побоища. Командир отправил людей прочесывать лес в поисках князя, хотя ночью надежды было мало – темно же, следов не видно.
Несмотря на одержанную победу, настроение у нас было подавленное: неизвестно, что с правителем, многие воины оказались искусаны и исцарапаны, на нас кидали не самые дружелюбные взгляды.
- Мне кажется, именно этими зверьми пахло от сапиенса, помнишь, я говорил? – пробормотал Илай.
- Думаешь, он специально нас к ним привел? – меня передернуло: мысль неприятная.
- Ну, он же рассказывал, как здорово жить в лесу, какие животные дружелюбные, что он их кормит…
Потратив некоторое время на то, чтобы отделаться от ледяных мурашек, я вынужден был признать, что это вполне может быть. Вспомнилась песенка КиШа(17). Дед живет в страшной глуши, так и с катушек съехать недолго.
Всю ночь мы продремали в положении полусидя. Спать не позволяла тревога за потеряшек и, что уж греха таить, за собственную безопасность. То, что аборигены поверят, будто мы не виноваты в гибели правителя, было маловероятно. Вокруг нас уже образовался некий вакуум: открытой неприязни не выказывали, но чувствовалось, что это не за горами.
Илай, как всегда в опасной ситуации, искал утешения в моих объятиях, Велор сел так, чтобы соприкасаться со мной как можно большей поверхностью. В смысле хладнокровия анрострум мог дать мне сто очков вперед, зато от нервных нагрузок ему тут же становилось плохо, вот он и пихал свои клешни мне под рубаху. Отино сел недалеко от Илая, и, немного повозившись, задремал, облокотившись на нека.
К нашему счастью, Камо и Бохлейл объявились к утру. Отряд нашел их сидящими на дереве, снизу караулило не менее пяти мышей-переростков. На вопрос командира, почему их не было с нами, князь невозмутимо сообщил, что они отошли «поискать грибы». Очевидно, что для грибов – время года неподходящее. Воин вопросительно выпучил глаза, Камо развязно ухмыльнулся и приобнял правителя за талию, тот незамедлительно отзеркалил жест, умостив ладонь гораздо ниже того места, которое предписывают приличия. Глаза командира выпучились еще немного, а затем, видимо, до него доперло. Мужик крякнул, нахмурился и с каменной рожей отправился проверять покусанных.
Наскоро позавтракав, мы с Велором отправились ругаться с глючным компом. Сегодня дело пошло веселее. Железяка отчиталась об обновлении баз данных, в связи с чем анрострум был-таки ей опознан как разумный, нуждающийся в помощи. Но нас вредная ржавая железка все равно считала фауной, и пропустила за барьер только Велора.
Некоторое время мы промаялись у искрящего поля. Я нервничал: а вдруг там… ну, скажем, андроиды и тоже все как один сумасшедшие? Примут моего анрострума за пыль и того… дезинтегрируют.
Или еще одна система безопасности? Нашинкует беднягу лазерными лучами на ровные квадратики, как в каком-то фильме, и поминай как звали…
Я уже успел придумать штук семь неблагоприятных сценариев с летальным исходом и почти довел себя до истерики, когда появился целый и невредимый Велор.
Первым делом я его радостно потормошил, а потом анрострум рассказал новости. Спасательная операция на другую планету – это вам не баран начхал. Затратно. Поэтому Велору пришлось довольно долго убеждать оператора, что платежеспособен.
- А чего, если чебурахнулся, вот так же, как мы, а денег - нет? До скончания века здесь кукуй? – удивился я.
- Не совсем. Можно обратиться в представительство своего вида или объединения планет. Только это будет долго. Волокита. Проще проплатить! – дернул плечом анрострум и обвил меня клешнями.
- А что с Саедом? – заволновался я, все-таки ответственный за жизнь этого молодого человека.
- Ну, мы довольно долго подтверждали мою личность, когда же пришел ответ, я просто нанял небольшой кораблик. Он нас и заберет с планеты. Парня возьмем с собой, покажем специалистам, а там уж посмотрим…
Вот так и получилось, что около маяка этого дефективного нам еще неделю пришлось прокантоваться.
Бохлейл сказал, что вместе с нами подождет, а то еще схарчит кто ненароком. А пока, чтобы не было скучно, выяснит – что это вообще такое было с этим мужиком и дикими животными?
Радушный хозяин, вопреки здравому смыслу, оказался дома. Он даже не запирался: да, животные ему знакомы, он с ними «дружит» и изучает. Дедок страшно возмутился тому, что воины князя нашинковали тварей.
- Они же ред-ки-е! – втолковывал он Бохлейлу расстроенно, - человеков-то расплодилось полным-полно, а этих – мало!
Кажется, исходя из его логики мы должны были позволить себя съесть… мужичок явно был совершенным психом – он даже не понимал, что сделал что-то плохое. Как минимум - незаконное. Охотно отвечал на вопросы, ничего не скрывая. Как мы только днем ранее не заметили, что он ненормален? Заодно прояснилось, почему сначала звери выглядели, как шерстяные холмы. Оказалось, что это они так в засаде сидят. Прячут приметные белые морды. Мужичок очень этой придумкой восхищался. Однако, энтузиазм не слишком юного натуралиста не был понят в верхах. Проще говоря, мужику отсекли голову. Это было несколько шокирующе. Еще ни разу не видел, чтобы Бохлейл кого-нибудь казнил. Но пытаться оспаривать решение правителя я все же не стал: на совести полоумного отшельника не одна жизнь. И если его не остановить – будет еще. В современном «гуманном» обществе таких принято запирать в дурдомах. И лечить. Вроде, все правильно: человек ведь болен? С другой стороны… а если такой «бедный больной человек» сбежит? Понятное же дело, что убивать он не перестанет! Вот и получается: казнить не этично, а оставить жизнь – подвергнуть опасности граждан. Ну, Бохлейл здесь вообще никакой проблемы не видит: психическая болезнь - не повод избежать ответственности. Я, конечно, предпочел на торжественном отрубании не присутствовать. А вот Камо с удовольствием проконтролировал.