Красавчик. Книга пятая. Галопом по Европам (СИ)

До пятнадцатого янычара конвейер работал без сбоя. Вжик. И оттащили. Вжик, вжик. Это второй лучник подстраховал. Не так-то просто движущейся мишени в глаз попасть. Оттащили. И тут братик младший Кристианушка поскользнулся в лужице небольшой крови и грохнулся об палубу всеми своими футами и дюймами, да и фунтами тоже. И появившийся следом янычар успел перед смертью тревогу прокричать.
— Sıkıntı noun! — и рухнул на палубу галеры со стрелой в глазу.
«Во всем важна сноровка, закалка, тренировка». Как там дальше у Лебедева-Кумача? «Умейте выжидать, Умейте нападать».
— Огонь! — Брехт подхватил и сам пару пистолей винтовальных.
Бах, бах, бабах, бах. Всё, кончились товарищи в красных платьях.
— Ко второму борту! — И сам, отбросив два разряженных пистолета, и подхватив из коробки следующие, туда потрусил.
Люди тоже не тратили время на перезарядку. У каждого кроме карамультуков есть и два пистолета. Бах. Бах. Бах. И тут кончились. Это же не абордажные команды были. Так человек по двадцать, двадцать пять. Привыкли янычары, что все их боятся и не сопротивляются, да и чего с обычных купцов ждать. Овцы. Жирненькие. А оказывается, что кроме шакалов, есть и настоящие хищники в мире. Львы, пантеры, да много их.
— По десять человек на галеру, пошли. — Ну, на первую просто, тут уже лесенка есть, на вторую пока забросили … Брехт думал, что там могут отчалить, и потом всё пойдёт наперекосяк. Нет. Стояли смирненько, притулившись к крутому борту «Аустрии». Минут через пять, когда старший над левым десантом — Зубер Шогенцугов поднялся, назад на флагман, оказалось, что перебили всех янычар, а гребцы — это рабы и почти все они сербы, есть несколько валахов, как потом оказалось, но это не важно, важно — что рабы. И они никуда удирать не собирались. Они и не могли. Прикованы.
Вернулся и Серёгин, что правый десант возглавил, там та же картина, только кроме белых рабов на галере есть даже два настоящих негра. Арапы Петра … Христиановича. Смешно звучит.
— Курт, твой выход, — перешёл на хохдойче Брехт. — Бери десяток своих гренадёров и спускайся на правую галеру. Зубер пойдёт с тобой, будет переводить. Пристраивайтесь нам в кильватер и ни на что никак не реагируете. Рабов, если начнут кричать, вырезать холодным оружием. Пошли.
Курт это лейтенант из присланных Вильгельмом гренадёров. Они эти гренадёры были гренадёрами и в прямом и в переносном смысле. Под рукой у Вилли готовая к продаже была рота гренадёров. Люди были обучены на дальние дистанции кидать полуторакилограммовые ручные гранаты, которые представляли собой полый чугунный шар с обычным ружейным порохом внутри. Из него торчит фитиль. Брехт всегда восхищался этим родом войск. Тут простой Ванька не сгодится. Гренадер должен был быть весьма смелым и дисциплинированным солдатом, так как от него требовалось подойти к вражеским укреплениям, поджечь фитиль гранаты, выждать определённое время, чтобы не дать противнику времени бросить гранату обратно, и далеко и точно бросить гранату в противника, причём всё это под вражеским огнём с близкой дистанции. Железные должны быть тестикулы у товарищей.
Кстати, гренадёрами их уже потом испохабили. Кидают эти железные парни гренады, а потому гренадеры. Но присланные Вильгельм немцы и под второе значение этого слова подходили, не иначе, как со всего Гессена собирали здоровых дядек. Ниже метра восьмидесяти никого не было. И плечи развиты. Этот чугунный шарик зашвырнуть нужно, и чем дальше, тем лучше. Кстати, Брехт пока в этом времени не сталкивался с гренадерами, и думал, что, как и на картинке, товарищи берут в руку круглый трёхфунтовый шарик и швыряют его, ну метров на двадцать — двадцать пять. Ничего подобного. К верху гранаты приделана ремённая петля и вот за неё и кидают эту бомбочку. И летит она метров на семьдесят. А картинки? Можно и как на картинке, но скорее всего, картинки эти рисовали не специалисты в более позднее время.
Кроме ста восьмидесяти гренадёров в роте было пять офицеров. Их пришлось нанимать отдельно. Потом ещё в довесок десяток всяких каптенармусов, поваров, и прочих будущих старшин. Всё, как и в русской армии. И как вишенка на торте три барабанщика и горнист. А, да, ещё писарчук при командире роты капитане Шварцкопфе.
 
— Матвеюшка, а ты тоже десяток бери и на левую галеру, всё, что и Курту сказал тоже и делаешь, но идёшь за Куртом. От нас третьим, не перепутай. Драй. — И три пальца, как Пугачёва показал.
На самом деле лейтенанта звали Манфред. Ну, пафосно больно, пусть будет Матвеем. Был лейтенант чутка тормознутым. Не в смысле, дурак дураком, а любил точность. Обязательно нужно ему все детали приказа разжёвывать. А так Матвейка и есть. Рожа рязанская конопатая, с голубенькими близко посаженными глазками, отчего кажется, что косит слегка увалень деревенский. Ростом Матвейка с Брехта. Прямо неуютно стал себя князь Витгенштейн ощущать. Все вокруг стали либо с него ростом, либо выше, как братики, то ходил на всех сверху вниз смотрел. Где-то шубуршатся в районе пояса. А тут бамс, и сам вверх смотришь. Прямо когнитивный диссонанс. Вечером ложился спать великаном, а утром проснулся карликом.
 Событие шестьдесят первое 
 Будущее — это тщательно обезвреженное настоящее. 
  Аркадий и Борис Стругацкие 
Про янычар спросил у того же Зубера, как мол у них структура их войска выглядит. Много черкес сказать не мог, что от младшего брата услышал, что из разговоров воинов между собой. Выходило следующее. Основной боевой единицей корпуса янычар был полк (оджак «ocak») численностью около 1000 военнослужащих. Там дальше Брехт ничего не понял, Зубер вплетал кучу турецких слов и терминов, но Брехт и без него знал, что основу корпуса составляют подразделения типа наших Суворовских училищ. Мальчиков тренируют долгие годы. И подготовка комплексная, как и должно быть: и бегают, и на мечах своих кривых дерутся, и стреляют, но и пишут тонким пёрышком в тетрадь. Все янычары грамотные. Все отлично владеют турецким, а вот свой сербский или болгарский, или украинский, либо греческий почти забыли.
Высшие офицеры корпуса — секбанбаши и кул кяхьясы. И что, что это даёт?!
— Марат, главнюка этого янычарского спроси, кто он такой. Звание какое?
Попинали по рёбрам, глаз пригрозили выколоть, шейку порезали. Заговорил, куда денется с подводной лодки. Это ещё пальцы не отрезали и в ране острым ножичком не ковырялись.
— Он байрактар, — сообщил Марат Ховпачев минут через десять, Брехт пока за перестроением галер наблюдал. А чего, слаженно сербы работают. Что с ними делать ещё?
— Байрактар? Беспилотник? Самолёт? — развеселился князь Витгенштейн.
— Это знаменосец в их полку или оджаке.
— Спроси его, сколько в Белграде янычар.
— А! У! Ой!
— Ещё раз спроси.
— А! У! Ой!
— Отрежь ухо.
— А-а-а. Гыр-быр-дыр.
— Три полных оджака. И несколько отдельных орт. — Размазывая кровь по роже байрактара, перевёл черкес
Наверное, не правильно перевёл Марат. Не знаменосец, а прапорщик. Ну, не важно.
— В человеках это сколько?
— Гыр-быр-тыр-дыл.
— Около четырёх тысяч.
— Солидно.
Брехт отошёл от безухого языка. Четыре тысячи, пусть и не очень хорошо вооружённых бойцов, против его двух сотен. Это перебор. Так в сказках бывает. «Махнет направо — улица, махнет налево — переулочек». Если начать партизанскую войну, и с учётом того, что подкрепления им ждать неоткуда, наоборот, турки для них такие же враги, то можно за несколько месяцев силы уравнять.
Вопрос в другом. А нахрена ему воевать с этими янычарами? Чтобы они пропускали беспрепятственно его корабли?! Нда. Аргумент. Назад ведь этому флоту возвращаться. Выходит, что либо договариваться нужно, либо истреблять полностью. Как договор соблюдают мусульмане, Пётр Христианович знал. Выгодно им — соблюдают, не выгодно, так обещание, данное неверному, можно не исполнять. То есть, всё же остаётся поголовное истребление этих товарищей, либо, на худой конец, изгнание их без артиллерии из города. Но и тут не всё гут. Могут из кустов корабли на обратном пути обстрелять. Не потопят, но людей поубивают, не сильно и широк здесь Дунай. Пуля перелетит. Значит, нужно уничтожить? Четыре тысячи?