Развод. Люблю другую (СИ)
– Спасибо, ты очень любезна, – нарочито довольно улыбаюсь я.
Ощущение, будто судьба болтает меня, как дерьмо в проруби… А выбора-то особо и нет… Придется терпеть и выполнять данное Вересаеву обещание. Пусть он ходит на свидания, пока я буду заботиться о Петьке…Пацан он любознательный, спокойный и рассудительный. И мне, ей-богу, гораздо приятнее лепить с ним фигурки из глины, чем выслушивать ревностные речи Ксении…
Летунова улыбается мне с видом победительницы. Весь день обсуждает предстоящий поход в театр, советуется с девчонками, яростно тыча им под нос экран смартфона с фотками нарядов…
– А в этом платье я выступала на конференции в Ярославле. Правда, давно это было…
– Тогда вам нужен новый наряд, Ксения Валерьевна, – советует ей Зоя.
Наташа поддакивает. Я деликатно молчу, заполняя карты пациентов.
– Варвара Андреевна, а вы что думаете?
– Я согласна с девочками. Вам нужно побаловать себя новым платьем. И оно не должно быть розовым, – добавляю для чего-то.
Я даже успокаиваюсь к вечеру… Ну, правда, какое мне дело до постороннего мужика и Ксении? У меня своих проблем хватает…
И они напоминают о себе незадолго до окончания рабочего дня.
Между лопаток набухают капли пота, плечи ноют от усталости, в мыслях хаос… Федор звонит в тот момент, когда я, облегченно вздохнув, закрываю дверь ординаторской. Намерение провести спокойный вечер рассеивается, как утренний туман…
– Добрый вечер.
– Варвара Андреевна, у меня хорошие новости.
– Федор Алексеевич, неужели? В последнее время хорошие новости редко приходят в мою жизнь.
– У вашего мужа пять счетов в разных банках. Все они подходят под категорию совместно нажитого имущества. То есть не относятся к накопительным пенсионным счетам, не являются социальными выплатами или счетами, открытыми на имя ребенка. Там более тридцати миллионов, Варь…
– Как? У меня слов нет, – оседаю на стул я.
В кабинете темно, а теперь вмиг становится душно… Или дело в моем пальто?
В темном окне мерцает голубоватый фонарь. Кажется, внутри так же что-то сбоит… Трещит, ломаясь окончательно. Перегорает…
Значит, у Юры всегда были деньги?
Почему тогда я покупала Кате телефоны и ноутбук, часы и фирменные рюкзаки?
И на простенькую машину для меня у него не было средств…
Ни на что…
– Вы тут, Варь?
– Пытаюсь отойти от шока. Вовремя мы подали заявление о разделе имущества. Вас мне сам Господь послал, Федор. То есть Катя не может…
– Нет, конечно. Она совершеннолетняя. И дамочка эта… Как ее там…
– Амалия Бельская, – закатываю глаза я.
– Она не имеет права ни на что. Только ее ребенок, но он ведь еще не родился?
– Это да... Я уверена, что Амалия женит Юрочку на себе сразу же после нашего с ним развода. Федор, уже известна дата заседания?
– Еще нет. Я сообщу. И... Варя, я рад за вас. Если Юрий не изловчится и не найдет липовых дарителей или должников, то...
– Аа... Может и такое быть? На самом деле я бы обрадовалась небольшой однушке и скромной машинке. Не нужны мне его миллионы.
– Так нельзя рассуждать.
– Я верю в ваш профессионализм, Федор Алексеевич. Спасибо за хорошие новости.
Может, правда, все получится? Ну, есть же справедливость на свете?
Выскакиваю на крыльцо и топаю по свежевыпавшему, хрустящему снегу к остановке. Странно, что Макс еще не звонил... Мог бы предупредить о планируемом походе в театр. Или он так уверен, что я нигде не задержусь?
В любом случае, дома я буду минут через двадцать...
Такая вот у меня скучная и спокойная жизнь. А в скором времени, возможно, она станет стабильной...
Федор прав – я не должна отказываться от того, что принадлежит мне по закону...
Глава 20.
Глава 20.
Варвара.
– Петька, попробуй сделать кружок поменьше. Вот так, да, – улыбаюсь, откладываю в сторону «запчасти» для лисы из пластилина.
– Тетя Варя, не могу. Не получается, – пыхтит он.
– Чем чаще будешь лепить, тем лучше будет получаться.
– А давай порисуем?
– Ну, хорошо. Я пока приготовлю что-нибудь. Любишь шоколадный кекс?
– Не знаю, – протягивает он.
Боже, ну о чем я спрашиваю? Мальчонка недавно маму потерял. Он, наверное, и ее плохо помнит…
– Тебе понравится, малыш. Решил уже, что будешь рисовать?
– Это секрет, – переключается он.
Все-таки дети – удивительные существа… Им легче вытрясти из себя боль и распахнуть сердце… Полюбить, поверить – легче…
Растапливаю сливочное масло, добавляю в кастрюлю сахар, какао-порошок и яйца, не переставая думать о Кате…
Интересно, она понимает, как немудро поступила? Или была уверена, что отец все разрулит? Сумеет обойти закон?
Скорее всего, так и было… А ее горемычная мать, оказывается, тоже наследница капиталов. Ставлю пирог в разогретую духовку, завариваю чай с мятой… Наверное, нужно что-то приготовить заранее, чтобы утром не возиться?
Выкладываю из холодильника необходимые продукты, заслышав шум в прихожей. Странно… Я была уверена, что Максим наслаждается спектаклем.
– Привет, – удивленно хлопаю глазами, завидев его.
Руки в машинном масле, куртка испачкана… Раскрасневшийся, чем-то встревоженный…
– Привет, Варь. Поможешь раздеться? Машина, будь она неладна, поломалась. Отец на ней сто лет ездил. Черт бы ее побрал…
– Так ты сам чинил?
– Пытался.
– Я думала, ты в театре.
– В каком еще театре? Господи...
Макс хмурится, а потом его губы растягиваются в улыбке… Смешно ему? А мне не до смеха. Как мне завтра Ксении в глаза смотреть? Она же меня… сожрет без соли.
– Давай скорее куртку. Ужас, и свитер в мазуте или…
Снимаю с него одежду. Куртку, свитер стаскиваю, обнажая обтянутую нательной майкой грудь… Щеки мгновенно вспыхивают. Стыдливо отвожу взгляд и убегаю в ванную.
– Руки-то помыть дашь? И что ты про театр говорила? – становится он возле раковины.
– Ксения рассказала всем на работе, что вы идете на «Фальшивую ноту». Платье выбирала, макияж делала… Макс, ты забыл? Она меня точно завтра съест.
– Почему это? – споласкивая руки под струей воды, хмурится он.
– Ревнует меня к тебе.
– А повода нет?
Нет, ну нельзя быть таким… По-мужски притягательным в простой майке, с испачканными мазутом руками… И пахнет от него не розами, а я все равно… таю.
– Нет. А я разве давала? – краснею до корней волос я.
– Извини, Варь. С ней я все решу. Ксения позвонила вчера, болтала битый час, а я только успевал реплики вставлять. Угу и ага. Спросила, люблю ли я театр? И все на этом… А полчаса… Я лишь сейчас сообщение увидел. Че-ерт… Разве так можно? Без согласования, без…
– Так что она написала? Дай я посмотрю, – спохватываюсь я. – Может, успеешь еще? Неудобно будет… Женщин нельзя обижать, Макс.
– Знаю. Так я вроде повода тоже не давал.
– Жду в семь возле здания областной филармонии, – читаю ее сообщение. – Ты успеешь, Макс.
– Варь, я до чертиков устал. На работе аврал, еще и машина… На чем я поеду? Давай я просто извинюсь и все.
– Мне завтра в аду придется гореть, если ты откажешься, – подталкиваю его к спальне. – Нужна рубашка и… Нет, пиджак будет лишним.
– Варька, так вкусно пахнет. Сейчас бы чайку… – лениво протягивает он.
– Не нравится она тебе? – спрашиваю, ища его взгляда.
– Нет.
– Значит, так и скажи. Но в театр сходи. Она билеты купила, готовилась… Поужинайте потом где-нибудь.
– Фух… ладно. Не люблю я такое. Ни один мужик не любит.
– Знать бы, как любят… Мне уже поздно думать об этом. У меня… Для меня все эти страсти остались в прошлом, – фыркаю, сосредоточившись на его одежде.
Ловлю себя на мысли, что по-хозяйски копаюсь в его шкафу. Выбираю рубашки, брюки…
– Варь, я в душ быстренько. И поеду тогда… в театр, блин. Знал бы, что она так круто возьмет меня в оборот, не стал бы пользоваться ее помощью.